Фехтовальщик вскинул кривой ятаган над головой.
– А где же соперник? – спросила Шахразада.
– Не имею ни малейшего представления.
Воин начал поводить клинком в воздухе, разминаясь. Затем затанцевал по песку, нарезая дугообразными движениями ярко-голубое небо. Серебристое лезвие скимитара мелькало, как росчерки молний.
Когда мужчина застыл на месте, со всех сторон послышались одобрительные возгласы и свист.
– Должно быть, они начинают с разминочных упражнений, прежде чем приступить к состязанию, – предположила Деспина.
– Спасибо, что поделилась мудростью, о всезнающая фиванка.
– Если я сейчас столкну вас, то выглядеть вы будете уж точно не самым величественным образом.
Пока девушки переругивались, на арене несколько воинов уже продемонстрировали свои навыки. На песок шагнул великан с широкими плечами. Под бронзовой кожей бугрились рельефные мышцы.
– Да он может голыми руками раздавить мне череп, – прошептала Шахразада.
Деспина лишь хихикнула.
Воин обнажил тальвар, занес его над головой и на секунду застыл в этой позе. Клинок блеснул на солнце и словно растворился в воздухе, пока владелец сабли с немыслимой скоростью вращался, делал замахи и припадал к песку. А в самом конце разминки поднес свободную руку ко рту и дунул. С открытой ладони на лезвие тальвара перетекла струя пламени, которая охватила клинок.
Воин же занес свое полыхающее оружие над головой и с силой вонзил его в песок, гася огонь.
Зрители разразились оглушительными криками.
Шахразада и Деспина уставились друг на друга в немом изумлении.
– Я… я…
– Понимаю, – кивнула служанка.
Занятые обменом впечатлениями, они не заметили, как на арене появился следующий фехтовальщик. Шахразада взглянула вниз и неприятно удивилась своей реакции: при виде загорелого поджарого воина ее сердце замерло и забилось чаще. Она нахмурилась и поджала губы, стараясь не обращать внимания на то, как красиво блестел на полуденном солнце обнаженный торс халифа и насколько рельефными казались его мышцы.
– Несмотря ни на что, должна признаться, что всегда находила нашего правителя крайне привлекательным, – вздохнула Деспина. – Жаль, что он такой жестокий.
Шахразада снова ощутила совсем не те эмоции, что ожидала, а потому резко отозвалась:
– Да уж, очень жаль.
– Не нужно злиться, что я восхищаюсь халифом. Поверьте, я вовсе не имею на него видов. Предпочитаю не играть со смертью.
– Вовсе я не злилась, – возразила Шахразада. – Мне все равно, если кто-то будет им любоваться.
В глазах Деспины вспыхнула искра любопытства.
А затем халиф достал саблю.
Это оружие было необычным. Не такое широкое и без изломанного искривления, как у скимитара. Узкое лезвие загибалось под более острым углом, чем у других сабель, виденных Шахразадой.
– Как называется такой клинок? – спросила она у спутницы.
– Шамшир, – ответила та.
Когда халиф начал разминку, Шахразада невольно подалась вперед, ища более удобную точку обзора.
Как и Воин, он наносил удары и взрезал воздух так быстро, что клинка почти не было видно. Однако великан одним своим видом источал угрозу, поджарое же и подвижное тело халифа поражало неуловимой грациозностью и отточенностью движений.
В середине разминочного упражнения он взялся обеими ладонями за рукоять клинка, потянул в разные стороны, разделив оружие надвое, и принялся вращать лезвиями над головой так быстро, будто сам пустынный демон, не забывая при этом перемещаться по арене.
Шахразада услышала, как охнула Деспина.
Лезвия близнецов-шамширов зазвенели от соприкосновения, рассыпая поток искр на песок. Халиф резко замер с разведенными в стороны клинками, обозначая завершение разминки.
Воздух снова всколыхнул дружный хор одобрительных выкриков от зрителей, пораженных невероятным представлением. Каковы бы ни были их эмоции по отношению к личным качествам правителя, саблей он владел мастерски.
И явно не нуждался в защите телохранителей.
Шахразада поняла, что такого человека будет очень трудно убить, что представляло для нее серьезную проблему.
– Ну, вы удовлетворили свое любопытство? – нетерпеливо спросила Деспина.
– Я тоже присоединяюсь к вопросу, моя госпожа, – раздался за спинами девушек грубоватый мужской голос.
Они вскочили, стараясь по-прежнему держаться за пределами видимости воинов на арене.
От лица Шахразады отлила краска.
Путь к отступлению отсекал шахрбан Рея. На его лице застыла маска обманчивой сдержанности, однако глаза метали молнии. От раздражения?
– Генерал аль-Хури, – поприветствовала его Шахразада, стряхивая кирпичные крошки с ладоней и одежды.
Мужчина продолжал молча взирать на собеседницу, по видимости, взвешивая все варианты и сражаясь с самим собой. Когда же он заговорил, стало ясно, что Шахразада проиграла в этой битве.
– Что вы здесь делаете, моя госпожа?
– Мне просто… стало любопытно.
– Понимаю. Позволено ли мне будет поинтересоваться, кто разрешил вам тут находиться, моя госпожа?
Услышав эти слова, Шахразада ощутила прилив негодования. Да, генерал занимал высокое положение и был пожилым человеком, однако и она не сделала ничего, чтобы заслужить подобное неуважение. А еще она была женой халифа, а не каким-то ребенком, которого следует отругать за плохое поведение.
– Мне не требуется чье-либо разрешение, генерал аль-Хури, – холодно произнесла Шахразада, подходя к собеседнику. – Я вольна поступать по своему усмотрению.
– Боюсь, моя госпожа, что обязан пресечь подобное заблуждение. – Медленно выдохнув, сообщил шахрбан, прищурив карие глаза, так похожие на Джалала и в то же время абсолютно другие. – Видите ли, моя задача – защищать халифа и все государство. Вы же мешаете выполнению этой задачи. Мне очень жаль, но я не могу вам этого позволить.
«Неужели он… знает о моем плане?» – мелькнула ужасная мысль.
– Благодарю, генерал аль-Хури.
– Прошу прощения, моя госпожа?
– Меня всегда интересовал вопрос о том, кто обладает полномочиями мне что-либо запретить. Вы ответили на него, за что я крайне признательна.
Шахрбан удивленно отпрянул, глядя сверху вниз на дерзкую девчонку, в ореховых глазах которой сверкал вызов.
– Приношу нижайшие извинения моей госпоже. Однако я должен… устранять любые угрозы жизни и процветанию халифа.
– Я не представляю угрозы, генерал аль-Хури.
– Моя задача проследить, чтобы так оно и оставалось.
«Неужели он обо всем узнал? – подумала Шахразада. – Но каким образом?»
Шелковый шнур и рассвет
Слушая непрерывную болтовню Деспины, Шахразада размышляла о том, что верховный генерал Рея подозревал о ее планах причинить вред халифу.
Остаток дня они со служанкой провели в теплых водах новых купален. Та комментировала все, что попадалось на глаза, периодически отпуская неуместные шутки.
Но разум Шахразады блуждал, отказываясь наслаждаться полученной отсрочкой.
Откуда шахрбан обо всем узнал? И действительно ли он знает всё или лишь подозревает? Что будет, если он доложит халифу?
Много часов спустя Шахразада сидела на постели в своих покоях. За окном царила непроглядная тьма. Все вернулось к тому, с чего начиналось.
Испуганная девушка не отрывала взгляда от дверей, стараясь отгонять сжимавших круг демонов – мрачные мысли.
Деспина помогла облачиться Шахразаде в просторные шелковые шаровары и облегающий верх темно-фиолетового оттенка с широкими лямками. Ожерелье и тонкую цепочку на талии украшали аметисты в обрамлении крошечных бледно-розовых бриллиантов. На ушах и в центре лба драгоценности сверкали большими лиловыми каплями. Длинные темные волосы ниспадали блестящими волнами по спине до пояса.
Шахразада пристально смотрела на двери, словно могла силой воли приказать им отвориться. Не достигнув желаемого результата, она поднялась с кровати и принялась мерить шагами покои.
Обычно к этому времени халиф уже появлялся.
В конце концов Шахразада решила не оставлять свою судьбу в руках других, а действовать сама: подошла к дверям и распахнула их.
Воин тут же обернулся, положив ладонь на рукоять тальвара.
Девушка ощутила, как в сердце закрадывается страх… Ощутила, как пересыхает во рту, а на глаза наворачиваются слезы.
– Ты… Ты не знаешь… – выдавила она и осеклась, услышав панические нотки в собственном голосе. Затем собрала волю в кулак и попробовала снова: – Он собирается сегодня прийти?
Воин молча смотрел сверху вниз, словно смертельно опасная статуя, состоящая из одних мышц.
– Можешь рассказать, как найти его покои? – требовательно поинтересовалась Шахразада уверенным тоном в попытке хоть так компенсировать угасавшую отвагу.
И заметила в темных, как безлунная ночь, глазах великана промелькнувшую тень эмоций.
Жалость?
Он жалел ее?
Шахразада захлопнула двери и привалилась к ним спиной, тяжело дыша и едва подавляя рыдания.
«Нет. Только не это, – с ужасом подумала она и тут же одернула себя: – Соберись. Хватит паниковать».
Взяв себя в руки, Шахразада выпрямилась и отошла от дверей, высоко подняв подбородок, а затем упала на кровать, схватила шелковую подушку, снова уставилась на деревянные створки и тихо заверила темноту:
– Он придет.
«Я это точно знаю».
Цепляясь за последние осколки надежды, Шахразада прокручивала в голове два слова, которые эхом отражались в сознании, дразня и наполняя видениями невозможного будущего.
Два слова, произнесенные юношей, кто значил меньше, чем ничего.
Два слова, подарившие силы отгонять тьму и населявших ее демонов.
Моя госпожа.
Стон дверных петель вырвал Шахразаду из блаженного полузабытья.
Увидев струившийся через резные решетки яркий утренний свет, она вскочила на ноги.
На пороге стояли четверо солдат.