– Подобный проступок ничем не загладить! – выпалила Шахразада и медленно выдохнула, глядя прямо в глаза собеседнику.
– Пожалуй, это первые правдивые слова, которые я от тебя слышу, – внимательно рассматривая ее, отозвался тот.
– Как я и говорила, вы не слишком хорошо разбираетесь в людях, – горько рассмеялась Шахразада. – Может, я и обманывала дважды или трижды в своей жизни, но вам не солгала ни разу.
И это действительно было так.
Халиф задумался, после чего наклонился к девушке, отвел в сторону тяжелые влажные волосы и с величайшей осторожностью прикоснулся к ее изящной шее.
Шахразада отстранилась, слегка обеспокоенная искренней заботой, отразившейся на лице молодого правителя Хорасана.
– Шея тоже повреждена, – сказала она, отталкивая его руку, и раздраженно потянулась к гребню, чтобы закончить расчесывать спутанные пряди.
И тут же зашипела от резкой боли.
Вывихнутое плечо.
– Помочь? – предложил халиф.
– Нет.
– Я… – вздохнул он.
– Если понадобится помощь, дождусь Деспину, – отрезала Шахразада и попыталась встать, однако халиф поймал ее за талию и притянул обратно к себе.
– Пожалуйста, – прошептал он, утыкаясь носом в еще влажные волосы девушки, – позволь загладить вину. – Шахразада почувствовала, как забилось сердце, когда юноша обнял ее и привлек к себе, и тут же запретила себе даже думать об этом. – Тому, что произошло этим утром, нет оправдания. Я хочу…
– Где вы были? – прервала его Шахразада, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– Не там, где следовало.
– Этим утром и прошлой ночью.
– Этим утром я был не там, где следовало. Этой ночью я не был там, где хотел бы.
Шахразада подняла голову, чтобы заглянуть в глаза собеседника, и замерла, заметив его выражение лица.
Халиф крепче обнял ее и наклонился, прижимаясь лбом к ее лбу, проводя свободной рукой по ее коже. Прикосновение казалось мягким и нежным, как прохладный ветер в жару.
– Моя гора из адаманта.
Шахразада невольно прижалась к халифу, выгибаясь под ласками, и ощутила аромат сандалового дерева и солнечного света. Раньше она так старательно избегала любых мыслей о загадочном молодом правителе, что не замечала таких простых, но явных вещей, как запах.
Зато теперь она вдохнула исходивший от него аромат, позволяя ему проникнуть в сознание.
Когда халиф положил ладонь ей на щеку, Шахразада осознала нечто ужасное.
Она хотела его поцеловать.
Только не это!
Одно дело отвечать на поцелуй, к этому Шахразада была готова. Но совсем другое – жаждать этого… Желать расположения халифа. Искать утешения в объятиях убийцы Шивы в случае невзгод.
Это было проявлением слабости.
Осознав это, Шахразада выпрямилась, прерывая момент близости единственным движением.
– Если вы желаете загладить вину, я придумаю способ.
«Который не будет требовать прикосновений», – добавила она про себя.
– Хорошо, – кивнул халиф, убирая руки.
– Есть ли какие-то правила и ограничения?
– Почему все должно становиться игрой? – вздохнул он едва слышно.
– Так есть ли какие-то правила и ограничения, мой господин?
– Единственное правило – желание должно быть выполнимым.
– Вы – правитель Хорасана, царь из царей. Неужели для вас есть что-то невозможное?
– Я просто человек, Шахразада, – ответил он, мрачнея.
– Тогда будьте человеком, который хочет исправить содеянное, – сказала девушка, вставая с кровати и поворачиваясь к собеседнику лицом. – Этим утром вы пытались меня убить. Вам повезло, что я не решила отплатить тем же.
«Пока не решила».
Халиф поднялся на ноги, возвышаясь над Шахразадой больше чем на голову. Тень отчаяния вернулась на его лицо, углубляя и заостряя черты, возвращая им привычный вид.
– Не могу передать, насколько я сожалею. Мысли о сегодняшнем утре будут преследовать меня до конца жизни.
– Жалкие извинения. Но для начала сгодятся и они.
Тигриные глаза смягчились, хоть и едва заметно. Халиф склонил голову и направился к дверям, однако, перед тем как выйти, обернулся.
– Шахразада…
– Да, мой господин?
– Сегодня я покидаю город, чтобы нанести визит в Амардху. Меня не будет неделю. Никто не побеспокоит тебя во время моего отсутствия. Джалал отвечает за твою безопасность. Если что-то потребуется, обращайся к нему. – Заметив, как Шахразада кивнула, показывая, что приняла информацию к сведению, он добавил: – В тот день, когда я представил тебя генералу аль-Хури, я говорил от всего сердца.
В тот день, когда он назвал ее своей госпожой.
– Тогда вы очень странно это демонстрируете.
– Этого больше не повторится, – после неловкой паузы заверил халиф.
– В вашей воле сделать так, чтобы это оказалось истиной.
– Моя госпожа, – он снова поклонился, касаясь кончиками пальцев лба, и вышел.
Как только двери за ним закрылись, Шахразада зажмурилась и упала на кровать.
«Шива, что же мне теперь делать?»
Праведный гнев и неугомонный дух
Молочно-белый полумесяц над Реем окружала тонкая дымка облаков.
Вдоль границ элегантного двора Резы бин-Латифы горели фонари. Пламя отбрасывало тени, которые танцевали на стенах из сырцового кирпича. В воздухе висел тяжелый мускусный запах амбры и дыма.
– Наконец-то я снова чувствую себя человеком, – заявил Рахим, пересекая двор и занимая место за низким столиком.
– Ты действительно выглядишь отдохнувшим, Рахим-джан, – тепло улыбнулся юноше хозяин дома.
– Мне обещали роскошный отдых и ванну с благовониями, и я не был разочарован, Реза-эфенди.
Спустя несколько мгновений к ним присоединился Тарик, садясь напротив друга.
Вскоре слуги расставили на столике блюда с едой: исходящий ароматным паром рис басмати с ярко-оранжевым пятном шафрана в углублении по центру; ягненок в остром финиковом соусе, с карамелизованным луком и пряными ягодами барбариса; шампуры с шашлыками из маринованной курицы и помидоров, поданные с охлажденным йогуртом и огурцами; свежая зелень и лепешки лаваша; круглые головки козьего сыра; нарезанный половинками яркий редис, особенно выделяющийся на фоне полированного дерева блюда.
Запахи изысканных яств смешивались с ароматами, испускаемыми свечами, дразня благоуханием специй и роскоши.
– Все это почти заставило меня забыть о последних трех днях, – произнес Рахим. – Почти, но не совсем.
– Тебе хорошо спалось, Тарик-джан? – спросил Реза.
– Настолько хорошо, насколько возможно при текущих обстоятельствах, дядя.
– Оставь заботы хоть ненадолго, – проворчал Рахим. – Ты почти не отдыхал с тех пор, как получил письмо Шази. И, похоже, считаешь себя неуязвимым и способным жить лишь на росе и ярости.
Тарик мрачно взглянул на друга, но все же взял шампур с куриным мясом.
– Он прав. Знаю, тебе не терпится обсудить план дальнейших действий, однако вначале следует позаботиться и о себе. – Реза оглянулся и жестом велел слугам уйти. Затем положил себе на тарелку рис с ягненком и продолжил тихим голосом: – Пока вы отдыхали, я занимался делами. Прежде всего нужно будет распродать все имущество, чтобы обеспечить финансы и свободу перемещения. Кроме того, нам потребуется поддержка других людей, обладающих финансами и свободой перемещения. Правильно ли я понимаю, что уважаемый Назир не разделяет твою точку зрения?
– Отец не желает быть частью моего плана, – обреченно подтвердил Тарик. – И скорее отречется от меня и всей затеи, если это поставит под вопрос процветание крепости.
– Это усложнит нашу задачу, – кивнул Реза, похоже, ничуть не обескураженный словами племянника. – Если твой отец не поддерживает наших действий, тебе нельзя выступать от имени своей семьи или семьи Шахразады, чтобы не подвергнуть их опасности. То же самое касается тебя, Рахим. Имя аль-Дин Валадов имеет древнее и благородное происхождение. Твои старшие братья вряд ли отнесутся благосклонно к тому, что ты поставишь под угрозу жизни их близких. Вы оба должны действовать скрытно и под чужими личинами.
– Ты прав, дядя, – согласился Тарик, поразмыслив над предложением Резы.
– Я рассуждал в том же направлении. Однако как нам обрести сторонников, если никто не будет знать, кто мы? – вступил в беседу Рахим. – Каким образом побудим их следовать за безымянными мятежниками?
– Оставьте это мне, – сказал Реза. – Не забывайте, что я много десятилетий был одним из крупнейших купцов Рея и знаю, как правильно преподнести товар. Он становится редким и желанным, если выставить его в верном свете.
– Не уверен, что понял ваши намерения, дядя, – нахмурился Тарик.
– Я сделаю тебя тем, кого так жаждет видеть народ. – В темных глазах Резы отразилось пламя фонарей. – Тебе же всего-то и потребуется оставаться самим собой: сильным юношей и умелым воином.
– Но это не объясняет, каким образом нам убедить людей ввязаться в опасное дело без достойного главнокомандующего, – сказал Тарик, и взгляд его выдавал неуверенность.
– Все не так мрачно. Ты возглавишь и поведешь за собой сторонников. Ты станешь лицом и голосом восстания. Именно отсутствие руководства стало причиной, по которой разрозненные мятежи в городе не увенчались успехом. Твой же голос прогремит по всему Рею и призовет жителей открыть глаза и увидеть, кто правит государством: бессердечный мальчишка-халиф, недостойный своего титула. Халиф, которого нужно свергнуть любой ценой.
Рахим хлопнул ладонью по столу в знак одобрения слов хозяина дома.
– Значит, мы планируем собрать армию и атаковать город? Именно на такой исход я и надеялся, однако не представляю, как достигнуть желаемого, – сказал Тарик.
– Мечты становятся реальностью, если строить их на основании убеждений, – отпив глоток вина, заявил Реза. – Твоя надежда станет строительным материалом, а мой праведный гнев – опорой.
– Тогда с чего начнем? – спросил Тарик, глядя на дядю.
– Возвращайся пока домой, – ответил тот, отодвигая в сторону блюдо. – Мне потребуется время, чтобы разобраться с делами в Рее и найти потенциальных союзников. Вероятно, эмир Карая согласится предоставить поддержку, так как сестра его жены пострадала от той же участи, что и моя Шива. Как только удастся все организовать, я отправлю тебе весть.