– А как же Шази? Я не уеду из Рея, пока…
– Сегодня халиф покинул город, чтобы нанести визит в Амардху, и не… – Реза осекся, возле губ залегли складки от едва сдерживаемой ярости. – Не прикажет казнить жену, находясь в другом городе. Видимо, из желания наблюдать за развлечением. Так что Шахразада будет в безопасности по меньшей мере неделю.
– Тогда мы с Рахимом заберем из Рея Ирсу и Джахандара-эфенди, а потом вернемся домой, где и будем ожидать от тебя вестей, – после секундного колебания согласился Тарик.
– Разве тебе неизвестно, что родные Шахразады покинули город сразу же после церемонии венчания? Никто не знает, куда они направились.
– Покинули город? Но зачем?
– Я предположил, что они планируют искать убежища в стенах вашей крепости, Тарик-джан. Вы с отцом не получали от них послания?
– Приходило письмо от Шази, – сказал Рахим и поинтересовался у друга: – Она что-то упоминала в нем о своей семье?
– Не знаю, – тихо отозвался Тарик. – Я его так и не дочитал.
– Не удивлен, – хмыкнул Рахим.
– В будущем тебе следует быть более осмотрительным, – задумчиво взглянув на племянника, произнес Реза. – И тщательно все взвешивать, прежде чем действовать. Это послужит на пользу и тебе, и делу.
– Хорошо, дядя, – кивнул Тарик, медленно вдохнув. – Я постараюсь поступать правильно.
– Ты всегда поступал правильно. Именно поэтому я уверен в успехе нашего дела.
– Благодарю. В особенности же за то, что поддержал меня так охотно.
– Это я должен выразить признательность вам обоим. Уже долгое время я не чувствовал себя настолько живым, не ощущал искры зарождающейся надежды.
Трое мужчин поднялись из-за стола и вышли во двор. На насесте неподалеку сидела Зорайя и терпеливо дожидалась хозяина. Тот надел кожаную манжету мангалу и свистнул питомице. Она перелетела на предложенную руку и закурлыкала, радуясь вниманию. Затем Тарик подбросил птицу вверх, отправляя охотиться, и она взмыла в воздух, оглашая небеса клекотом, пока не исчезла в темноте.
Тень сокола скользнула по лицу Тарика, на мгновение заслонив его черты от света фонарей.
Реза улыбнулся про себя.
Он обрел нечто, за что стоило сражаться.
Нечто, что можно было использовать.
Следующим утром Рахим проснулся от стука металла, вонзавшегося в дерево. Выглянув из окна, он увидел друга, который наложил стрелу на тетиву и вскинул лук.
– Что ты творишь, позволь спросить?
– А на что похоже? – откликнулся Тарик. – Нам уже пора выезжать.
Рахим перевел взгляд на небо. Солнце еще только-только выглядывало из-за горизонта. Над восточными крышами Рея медленно расползалась рваная полоска света.
– Ты хоть поспал? – зевнув, поинтересовался он у друга. Вместо ответа Тарик выпустил стрелу, которая вонзилась в окно совсем рядом с головой Рахима. Но тот даже не вздрогнул, лишь вздохнул: – Ну и зачем понадобился этот отчаянный жест?
– Собирайся. Нужно выехать до того, как вернется дядя и настоит, чтобы мы разделили с ним трапезу.
– И куда он отправился?
– Не представляю. Он взял коня и ускакал еще затемно, – ответил Тарик, снова доставая стрелу, натягивая тетиву и прицеливаясь.
– Почему мы должны покидать гостеприимный дом тайно, словно воры?
– Я не хочу, чтобы дядя прознал о наших планах, – Тарик бросил на друга взгляд, способный пронзить даже камень.
– Да? И какие же у нас планы?
– Опять ты задаешь бесконечное множество вопросов, будь они неладны!
С этими словами он выпустил стрелу, которая пролетела по низкой дуге и воткнулась в дерево рядом с другими семью стрелами.
– Да здравствует Тарик аль-Зийяд, сын Назира, эмира Талекана. Мои поздравления непревзойденному лучнику, – безрадостным тоном произнес Рахим.
– Я знал, что не должен был… – начал было Тарик, но осекся и выругался себе под нос.
– Успокойся, – махнул другу Рахим и почесал в затылке. – Сейчас соберу вещи. Но ты можешь хотя бы намекнуть о причинах соблюдения секретности? – Тарик молча подошел к открытому окну и глубоко вздохнул. – Ты начинаешь меня беспокоить. Знаю, насколько тебя волнует судьба Шази, однако Реза-эфенди велел ждать, пока…
– Я не буду ждать. Вернее, не могу.
– И что ты собираешься делать? – спросил Рахим, сжимая пальцами переносицу.
– Что-нибудь. Что угодно.
– У тебя нет четкого плана. А твой дядя сказал, что нужно выждать. Так и следует поступить.
– Я тут подумал… – медленно произнес Тарик, опираясь плечом на кирпичную кладку стены.
– Внимательно слушаю, – вздохнул Рахим. – Несмотря на то что голос разума отговаривает от поспешных решений.
– Племена кочевников-бедуинов, которые обитают на границе между Хорасаном и Парфией, гордятся независимостью. Что, если предложить им нечто, ради чего они пересмотрят свою позицию?
– И что же?
– Причину, зовущую в сражения всех мужчин. Истинную цель.
– Звучит расплывчато. И чрезмерно поэтично, – покачал головой Рахим. – Тебе потребуется что-то более весомое.
– Земля. Право на землю. И общественная структура, которая нужна, чтобы заявить эти права.
– Интересно, – задумчиво протянул Рахим. – Но бедуины привыкли кочевать с места на место. С чего бы им вдруг проявлять желание вести оседлый образ жизни?
– Некоторые, возможно, и не захотят этого делать. Но племена веками воюют друг с другом, а земля – лучший способ обрести влияние и власть, если не считать золота. Вдруг хоть один из предводителей бедуинов проявит интерес к предложению и согласится сражаться со мной? Они славятся беспощадностью, но также и являются лучшими наездниками из всех, с кем мне приходилось сталкиваться. Я вижу только преимущества для обеих сторон.
– Связываться с бедуинами крайне опасно, – с сомнением прокомментировал Рахим.
– Я ничего не потеряю, если отправлюсь с ними побеседовать. В худшем случае получу отказ.
– Вообще-то в худшем случае можно потерять жизнь. Эти дикари запросто перережут глотку, если вдруг что-то пойдет не так.
– Согласен, – произнес Тарик и нахмурился, – эту вероятность тоже нельзя исключать. Однако в мои намерения не входит оскорблять бедуинов. Лишь попробовать с ними договориться.
– Что ж, если кто и способен сладкими речами проложить себе путь к сердцам кочевников, избежав неминуемой смерти, так это ты.
– Спасибо, друг. Как и всегда, твоя неизменная вера в мои способности изгоняет малейшую тень сомнения в успехе предприятия.
– Я немного тебе польстил, – криво улыбнулся Рахим. – На самом деле, если кто и сумел бы избежать неминуемой смерти с помощью сладких речей, так это Шази. К счастью, ее обаяние частично передалось и тебе.
– Обаяние здесь ни при чем. – В глазах Тарика промелькнуло восхищение при мысли о возлюбленной. – Все дело в непревзойденной выдержке.
– Возможно, ты и прав. Так и представляю, как Шази бросает вызов кобре, уверяя, что та умрет от ее яда первой.
– И выиграла бы это состязание, – улыбнулся Тарик.
– Ни капли не сомневаюсь. Раз уж зашла речь, уверен, наша Шази так запугала могущественного повелителя Хорасана, что он превратился в жалобно мяукающего у ее ног котенка. Кто знает, не придется ли однажды свергать уже ее.
– Нет, – отозвался Тарик, помрачневший при первом упоминании халифа. – Он не похож на человека, который отдаст хоть каплю власти без ожесточенной борьбы.
– И откуда тебе это известно?
– Просто чувствую это, – отрезал Тарик. – Он казнил мою двоюродную сестру. И теперь держит в руках судьбу Шахразады. По венам этого чудовища вместо крови струится тьма. Когда речь заходит о Халиде ибн аль-Рашиде, я думаю только о том, какими способами мне бы хотелось его умертвить. Жаль, что убить можно лишь раз.
– Я тоже его презираю. С жаром тысячи солнц презираю. Но всегда лучше знать своего врага.
– Не принимай мою ярость за безрассудство. Я намереваюсь изучить все слабые и сильные стороны противника. Но это не удастся сделать, сидя за стенами семейной крепости. Именно поэтому я отправлюсь в пустыню и разыщу бедуинов. – Лицо Тарика светилось решительностью. – Один.
– Один? – переспросил Рахим.
– Да. А тебя попрошу вернуться в Талекан и ждать там вестей от дяди. Я же буду присылать Зорайю каждые два дня с указанием моего текущего местонахождения.
– И ты бросишь меня на растерзание своим родителям?
– В твоей воле отказаться и поехать домой.
– К братьям и их вопящим детям? – фыркнул Рахим. – И постоянным попыткам женить меня на очередной уродливой сестре одного из приятелей моей родни? Вот уж нет. Предпочту оказать услугу своему лучшему другу. И еще больше я хочу помочь Шази.
– Благодарю тебя, – улыбнулся Тарик. – Думаю, я не так часто выказываю свою признательность, как следовало бы.
– Рад услужить, о эгоистичный сын эмира. Кажется, я уже знаю, чем буду особенно наслаждаться в этом секретном плане.
– И чем же?
– Полноценным сном… За который никто не выпустит стрелу мне в голову.
Впервые за все время, проведенное во дворце, Шахразада могла не бояться рассвета. Это казалось странным.
При виде первых солнечных лучей ее сердце инстинктивно сжалось. Однако она расслабилась, заслышав, как Деспина хлопочет в покоях, и откинулась обратно на подушки, с облегчением выдохнув и позволив себе насладиться новообретенной свободой.
– Вот бы он остался в Амардхе навсегда, – тихо пробормотала девушка себе под нос.
– А я как раз собиралась вас будить, – прощебетала Деспина. – Завтрак уже остывает.
Шахразада помедлила, но все же решила ответить, помня, что лаской можно добиться куда большего, чем угрозами.
– Хорошо, что ты сегодня не прибегла к обычной бестактной манере.
– Бестактной манере? – возмутилась служанка. – Вы и сами по утрам вежливостью не отличаетесь.
Шахразада ухмыльнулась, встала, отодвинув в сторону шелковую завесу, и прошла к столику, где уже ожидал поднос с едой. Затем оглянулась на Деспину и, к своему удивлению, заметила, что та кажется менее идеальной, чем обычно. Кожа ее приняла пепельно-серый оттенок, а нахмуренный лоб портили морщинки.