– А как мне обращаться к тебе? – уточнил спутник.
– Что?
– Как к тебе обращаются друзья?
– Шази, – после секундного колебания ответила она, сама не понимая, почему так оберегает глупое прозвище, данное Рахимом, когда ей было десять лет.
– Шази, – повторил халиф, и на губах его появился намек на улыбку. – Тебе подходит.
– Следуй за мной, – велела она, закатив глаза, и покинула безопасность тени, чтобы раствориться в оживленной толпе самого оживленного открытого рынка Рея.
Халиф Хорасана следовал за спутницей по пятам.
За арочным входом открывался душный лабиринт людей и товаров. Справа расположились продавцы, предлагавшие разнообразные продукты: засахаренные финики и другие сухофрукты, всевозможные орехи в потемневших от воды деревянных бочках, высокие горы специй ярких оттенков. В левом ряду торговали сукном, окрашенными тканями и мотками пряжи, трепетавшими на слабом ветру, словно знамена, вырезанные из радуги. Продавцы налетели на потенциальных клиентов, пытаясь уговорить их отведать фисташки или вкуснейшую курагу. Поначалу Халид напрягался при приближении людей, но вскоре его походка стала неторопливой, как у обычного покупателя, бродящего по базару теплым весенним вечером.
Это длилось до тех пор, пока из-за прилавка не выскочил молодой торговец. Он обернул Шахразаду отрезом ярко-оранжевого шелка и с придыханием сказал:
– Красота! Вы должны купить эту ткань. Цвет вам очень идет.
– Я так не думаю, – покачала девушка головой и оттолкнула руки назойливого торговца.
– Мы раньше не встречались? – спросил тот, прижимая ее к себе еще теснее. – Хотя вряд ли, такую красавицу я бы не забыл.
– Вы не встречались, – тихо и угрожающе произнес Халид.
– Я разговаривал не с тобой, – ухмыльнулся молодой торговец. – Мы беседуем с девушкой, чей вид услаждает мой взор.
– Нет, ты говоришь с моей женой. И если ты не изменишь свое поведение, то это станет последним разговором в твоей жизни. – Голос халифа был холодным, как острие кинжала.
– К тому же если ты хотел продать мне ткань, то вести себя как развратный подонок – неверная тактика. – Смерив ледяным взглядом торговца, Шахразада толкнула его в грудь, в этот раз решительнее.
– Неблагодарная дочь шлюхи, – пробормотал он.
Халид застыл как вкопанный, стиснув руки в кулаки так, что костяшки побелели.
Не дав ситуации накалиться, Шахразада схватила его за запястье и увлекла за собой, стараясь оказаться как можно дальше от торговца и то и дело поглядывая на ходившую желваками челюсть спутника.
– С таким темпераментом по базару ходить опасно, – наконец прокомментировала девушка, отойдя на значительное расстояние от места происшествия. – Не услышав ответа, она повернулась к халифу. – Халид, в чем дело?
– Не могу поверить, что подобное проявление… неуважения считается обыденным.
– Не обыденным, но ожидаемым, – пожала плечами Шахразада и невесело пошутила: – Такова уж женская доля – наше проклятье.
– Но поведение того торговца было недостойным. Он заслуживает плетей!
«Сказал халиф, который казнит жен по истечении ночи», – фыркнула про себя она, с неудовольствием отмечая, что спутник теперь стал держаться увереннее и положил ей руку на талию, пробираясь сквозь толпу. И без того проницательный взгляд янтарных глаз превратился в настоящий ястребиный взор: настороженный и бдительный.
Шахразада лишь вздохнула, понимая, что теперь задача усложнилась, но продолжала вести халифа по лабиринту базара мимо продавцов маслами, чужестранным уксусом, коврами, изящными лампами, благовониями и прочей парфюмерией, пока они не пришли к широкому проходу, где торговали едой и напитками. Девушка разыскала свободное место в небольшом переполненном заведении со столиками на свежем воздухе и жестом велела Халиду сесть.
– Что мы здесь делаем? – тихо, но требовательно спросил он.
– Я скоро вернусь, – улыбнулась раздраженному спутнику Шахразада и принялась прокладывать путь сквозь скопление людей.
Вскоре она снова возникла возле столика, держа два стакана и кувшин с красным напитком.
– Это место славится сладкими винами, – пояснила она, но, заметив, как халиф подозрительно сощурился и сложил на груди руки, поинтересовалась с понимающей ухмылкой: – Ты мне не доверяешь?
После чего налила немного рубиновой жидкости в стакан и отпила первой, прежде чем вручить Халиду.
– Откуда у тебя деньги на вино? – спросил он, принимая чашу.
– Украла, – фыркнула Шахразада. – У коварного султана Парфии. – Увидев, что спутник улыбнулся и отпил из стакана, она поинтересовалась: – Нравится?
– Не похоже на то, что я пробовал раньше, – задумчиво ответил Халид, склонив голову набок, а затем протянул руку и наполнил вторую чашу для Шахразады.
Некоторое время они сидели, наслаждаясь молчанием, видами и звуками базара, смакуя вино и прислушиваясь к громким разговорам окружающих, пребывавших в разных стадиях опьянения.
– Итак, – светским тоном прервала тишину Шахразада, – почему тебе не удается как следует выспаться? – Ее вопрос застал халифа врасплох, и он уставился на собеседницу поверх стакана. Тогда она сменила тактику и задала наводящий вопрос: – Кошмары мучают?
– Нет, – осторожно выдохнул Халид.
– А что последнее тебе снилось?
– Я не помню.
– Как же так вышло?
– А ты помнишь свой последний сон?
– Да, – кивнула Шахразада после секундного размышления.
– И о чем он был?
– Он может показаться немного странным.
– Как и большинство сновидений.
– Я находилась в поле с высокой травой. Еще там была… моя лучшая подруга. Мы кружились, держась за руки. Сначала медленно, а потом – все быстрее и быстрее, пока не начало казаться, что взлетели. Но от этого не возникало чувства опасности, лишь веселье. Когда описываешь ощущения, они звучат странно. Полагаю, такова особенность снов. Я помню смех подруги: прекрасный и переливчатый, точно пение жаворонка прохладным утром, – улыбнулась Шахразада своим воспоминаниям.
– У тебя тоже невероятный смех, – после секундного колебания произнес Халид. – Будто обещание завтрашнего дня. – Его слова звучали мягко и задумчиво.
Сердце Шахразады затрепетало в ответ, взывая обратить внимание на потаенные чувства, но она отвела взгляд и сделала глоток вина, решительно настроенная игнорировать свои предательские эмоции. Ради Шивы.
Однако гордость собой за проявленную силу духа длилась ровно до того момента, пока сидевший напротив Халид не напрягся и не застыл. А на свободный стул рядом не опустилась нога в сандалии.
– Неужто это та самая красотка с острым язычком? – пьяно объявил голос незваного гостя.
Шахразада подняла голову и поморщилась при виде грубияна-торговца.
– Очевидно, данное заведение пользуется популярностью, – прокомментировал Халид и нахмурился, отчего его резкие черты лица приняли еще более угрожающее выражение.
– Как среди развратных подонков, так и среди древних правителей, – пробормотала Шахразада себе под нос.
– Что ты сказала? – подозрительно переспросил молодой торговец, чье опьянение явно влияло на восприятие.
– Не бери в голову. Так с какой целью ты явился? – в свою очередь поинтересовалась девушка, ощущая разгоравшееся раздражение.
– Возможно, ранее я немного погорячился, – так же развязно заявил парень, с вожделением глядя на нее. – Но сейчас хочу поделиться одним наблюдением. Этот напыщенный хлыщ, – большим пальцем он указал на Халида, – кажется слишком ворчливым для такой милашки, как ты. Думаю, тебе намного больше подошел бы такой обаятельный мужчина, как я.
При этих словах халиф попытался встать, но Шахразада заставила его остаться на месте, положив руку ему на грудь, не отводя яростного взгляда от мутных глазок нетрезвого торговца.
– Кажется, ты уже забыл, что совсем недавно назвал мою мать шлюхой. И еще считаешь, я могла бы предпочесть тебя любому другому мужчине, не важно, ворчливому или нет?
– Не принимай мои слова близко к сердцу, красавица, – ухмыльнулся торговец, пока его друзья, сидящие позади, смеялись над отважной отповедью. – Смилостивишься ли ты, если узнаешь, что моя мать и в самом деле была шлюхой? В любом случае я крайне высоко ценю женщин подобного рода, – подмигнул он, вызвав новую вспышку одобрительных смешков.
Шахразада ощутила, как разъяренный Халид снова пытается встать, и сильнее надавила ладонью ему на грудь, удерживая на месте одной силой воли, после чего кивнула наглому собеседнику.
– Не могу сказать, что удивлена. Что же касается меня, то я, пожалуй, отклоню и это предложение. Мне неинтересны порченые товары и… крошечные огурчики.
При этих словах Халид повернулся к ней. На его лице читалось изумление, а краешки губ подрагивали от едва сдерживаемой улыбки.
На краткий момент вокруг воцарилась оглушительная тишина. И тут же сменилась всеобщим гулом смеха и одобрительных выкриков.
Приятели молодого торговца хлопали себя руками по коленям и стучали друг друга по спинам, хохоча над ним. Тот же побагровел, осознав всю степень оскорбления.
– Ты… – пьяный парень рванулся к Шахразаде, и та едва успела отскочить с его пути.
Халиф схватил торговца за грудки камиса и отшвырнул обратно к группе приятелей.
– Халид! – крикнула девушка.
Когда разъяренный нападавший сумел подняться на ноги, правитель Хорасана чуть отклонился назад, отводя руку, и ударил его в челюсть так сильно, что тот отлетел к столу, за которым сидели опасно выглядящие мужчины, полностью поглощенные игрой в кости с явно высокими ставками. Монеты и кости для астрагаломантии упали на землю от толчка.
Игроки взревели от ярости и вскочили на ноги.
Все повернулись к Халиду.
– Помилуй, Гера-заступница, – простонала Шахразада, повторяя любимую присказку Деспины, а когда заметила, что халиф с мрачной решительностью потянулся к шамширу, тихо ахнула: – Да нет же, идиот! – Затем схватила спутника за руку и потащила его в другую сторону от разъяренной толпы, крикнув: – Бежим!