– Да, – подтвердила рассказчица. – Желаешь ее послушать?
Халид кивнул, затем осторожно выдохнул и опустился на подушки, опираясь на локоть.
Шахразада сделала еще глоток чая с кардамоном и откинулась на груду ярких шелков за спиной.
– Жила-была юная девушка по имени Тала, дочь богача. Однако отец ее потерял все нажитое состояние из-за череды неудачных деловых решений. А ужасная смерть горячо любимой жены окончательно погрузила мужчину в пучину горя. Единственным утешением ему служили музыка и живопись, и часто проводил он часы с кистью в одной руке и любимым сантуром в другой.
Шахразада смахнула упавший на лицо черный локон и продолжила:
– Поначалу Тала пыталась понять новое увлечение отца, помогавшее ему находить утешение в горе после тяжелых утрат, однако становилось все труднее игнорировать отсутствие доходов. Несмотря на то, что девушка всем сердцем любила отца и верила в его доброту, она понимала: сломленный мужчина не в состоянии обеспечить дочь и сына.
Халид нахмурился, заметив печальное выражение лица Шахразады, однако промолчал. Она же не прекращала рассказывать:
– Беспокоясь о младшем брате и себе самой, Тала начала искать мужа. Она понимала, что не вправе надеяться на хорошую партию, учитывая несчастье, постигшее ее семью, но вскоре прослышала о богатом купце, который искал себе невесту. Он был значительно старше и уже состоял в браке несколько раз, но никто не мог сообщить, что случилось с прежними женами. Подобные слухи настроили многих девушек против столь сомнительного жениха. В придачу у него была очень длинная борода иссиня-черного цвета, на солнце становившаяся почти индиговой. Из-за этого купец получил страшное прозвище: Мердад Синебородый.
Шахразада ненадолго прервалась, села прямо и сняла с шеи тяжелое изумрудное ожерелье, отложив его на столик рядом с серебряным чайником. Халид молча наблюдал за ней.
Вскоре она возобновила рассказ:
– Невзирая на слухи, Тала решила все же пойти замуж за Мердада. Тот был рад взять в жены симпатичную, разумную и веселую шестнадцатилетнюю девушку, пусть и без приданого, и без колебаний согласился на ее единственное условие: обеспечить безбедную жизнь ее семье. Они безотлагательно провели церемонию венчания. Тала покинула родной дом и переехала в окруженное высокими стенами поместье мужа на другом конце города. Поначалу все шло хорошо и даже идеально. Мердад уважительно и заботливо относился к юной жене, предоставив огромный дом в ее полное распоряжение и засыпав ее нарядами, драгоценностями, духами и картинами. Тала раньше не смела и мечтать о таком количестве красивых вещей, не говоря уже о том, чтобы владеть ими.
Шахразада встретилась взглядом с Халидом и сжала в кулак тонкий шелк своих шаровар.
– Спустя какое-то время Мердад решил отправиться в путешествие по делам. Он вручил Тале связку ключей от дома и наказал заботиться о поместье, доверив заниматься повседневными задачами в свое отсутствие. А также дал соизволение ходить везде, за исключением одного места: запертой комнаты в подвале. Ее отмыкал самый маленький из ключей на связке. Купец запретил туда входить под страхом смерти и заставил жену поклясться, что она исполнит наказ. Тала дала слово не приближаться к подвалу, заверив, что понимает всю серьезность ситуации. Засим Мердад отбыл, пообещав вернуться через месяц.
Шахразада осушила чашку из матового стекла с остатками холодного чая. Он оказался слишком приторным, полным не до конца растворившегося сахара. Девушка едва сумела проглотить зернышки горького кардамона и сладких кристаллов.
Шахразада поставила чашку обратно дрожащей от волнения рукой и продолжила повествование:
– Какое-то время Тала наслаждалась возможностью стать полновластной хозяйкой великолепного поместья. Слуги относились к ней с почтением, и она устраивала приемы для друзей и членов семьи, приглашая их отведать искусно приготовленные блюда, которые подавали с видом на звездное небо. Каждая комната в доме казалась чудом. За время странствий Мердад собрал множество прекрасных и удивительных вещей, приоткрывавших завесу в новые миры для пытливого ума Талы. Однако постепенно, с каждым новым днем мысль о запретной комнате в подвале… стала занимать все мысли молодой жены, сводя ее с ума. Преследуя ее.
Халид подался вперед, его лицо напряглось.
– Однажды Тала решилась спуститься в подвал, невзирая на доводы здравого смысла, и могла поклясться, что за дверью запретной комнаты услышала чей-то голос, взывающий о помощи. Девушка пыталась не обращать на него внимания, но вскоре различила в криках свое имя. С колотящимся сердцем она потянулась к связке ключей, но затем вспомнила о наказе мужа и убежала прочь. В ту ночь Тала не сомкнула глаз, а на следующий день вернулась в подвал. И снова услышала голос, звавший ее из-за дверей запретной комнаты. Моливший о помощи. Вне всякого сомнения, это был голос девушки. Не в состоянии больше игнорировать крики, Тала дрожащими руками попыталась достать связку ключей, однако выронила их на каменный пол. Когда же наконец удалось подобрать правильный ключ, пальцы девушки так тряслись, что едва получилось попасть им в замок.
Шахразада сглотнула, потому что во рту пересохло, и вспомнила фразу Джалала, что ее мужа сложно назвать всепрощающим человеком.
Напряженный Халид не сводил с жены пристального взгляда.
Несмотря на участившийся пульс, она продолжила рассказ, не дрогнув, потому что решила не дать халифу растоптать свое сердце.
– Замок громко щелкнул, и Тала вздрогнула от неожиданности, но все же собралась с духом и шагнула за порог, в кромешный мрак. Первым, на что она обратила внимание, был запах: металлический, как от ржавого меча. Девушка вошла в теплый и сырой подвал, но вскоре поскользнулась на чем-то. Ее окатила волна вони от гниения и разложения.
– Шахразада, – тихо и предупреждающе прервал Халид, однако рассказчица не обратила внимания и торопливо продолжила:
– Когда глаза привыкли к темноте, Тала взглянула вниз и увидела, что ступни ее выпачканы кровью. А вокруг развешаны… тела. Тела молодых женщин. Это были жены Мердада…
– Шахразада! – уже громче сказал Халид, вскакивая на ноги.
Его лицо превратилось в маску мучительной ярости, грудь вздымалась от тяжелого дыхания. На секунду он завис над девушкой, а потом развернулся и направился к дверям.
Чувствуя, как кровь стучит в висках, Шахразада бросилась следом за Халидом, а когда он потянулся открыть створки, прижалась к его спине, обхватив руками за талию, и выкрикнула:
– Пожалуйста!
Халиф промолчал.
Унизительные, постыдные слезы помимо воли полились по щекам Шахразады.
– Дай мне ключ, – сквозь всхлипы прошептала она. – Позволь заглянуть в запретную комнату. Ты не Мердад. Покажи мне, что скрываешь.
Когда Халид схватил запястья Шахразады, желая освободиться, она лишь стиснула руки вокруг его талии еще сильнее, отказываясь отпускать.
– Пожалуйста, дай мне ключ, Халид-джан, – снова попросила девушка.
Услышав ласковое обращение, халиф замер и напрягся всем телом, однако через бесконечное, мучительное мгновение выдохнул и ссутулился, признавая поражение.
Шахразада еще крепче обняла Халида и сцепила руки в замок у него на груди.
– Прошлой ночью ты причинила мне боль, – тихо сказал юноша.
– Я знаю.
– Очень сильную боль. – На это признание Шахразада только молча кивнула и прижалась щекой к льняной ткани камиса. – И все же ничего не соизволила предпринять по этому поводу, – упрекнул Халид.
– Я хотела. И уже собиралась извиниться, но ты так грубо со мной обошелся.
– Существует огромная разница между тем, чтобы собираться, и тем, чтобы на самом деле совершить действие. – Шахразада снова молча кивнула. Халид вздохнул и повернулся к ней лицом, чтобы заглянуть в глаза. – Однако ты права, я грубо с тобой обошелся.
Он ласково прикоснулся к ее щекам, стирая слезы.
– Прости, что сделала тебе больно, – прошептала Шахразада.
С теплом взглянув в ее блестевшие глаза, Халид обнял девушку, притянул к себе и прижался щекой к ее макушке.
– И ты меня прости, джунам, – выдохнул он. – Я очень, очень сожалею о своем поведении.
Жребий брошен
Джахандар стоял в тени мраморного зала в Талекане, заткнув большие пальцы рук за приспущенный кушак-тикка и наблюдая, как Рахим аль-Дин Валад ловко спешивается с лоснящегося ахалтекинского жеребца. Высокий юноша кивнул нескольким слугам, которые несли мешки с зерном к кухонным помещениям. Мужчины в ответ улыбнулись, обменялись вежливыми фразами с молодым вельможей и вернулись к своему занятию.
Когда юноша направился к зданию, Джахандар шагнул из-за полированной каменной колонны ему навстречу, откашлялся и воскликнул:
– Рахим-джан!
– Джахандар-эфенди, – оправившись от неожиданности, поздоровался тот. – Рад вас видеть.
– В самом деле? – натужно усмехнулся отец Шахразады. – Благодарю, что не озвучиваешь то, что наверняка думаешь обо мне.
– Уверен, вам нелегко пришлось в последние дни, – с напряженной полуулыбкой сказал Рахим.
– Так и было. Но теперь я чувствую себя намного лучше.
– Приятно это слышать, – кивнул юноша. – Думаю, Ирса тоже будет счастлива. – Услышав это, Джахандар неловко откашлялся и отвел взгляд. На лице Рахима промелькнуло неодобрение. – С тех пор, как вы прибыли из Рея, ваша младшая дочь только и делает, что сидит возле фонтана в дальнем углу поместья и рисует либо читает книгу, которую вы ей дали.
– Да, да, – рассеянно кивнул Джахандар. – Исследование о сортах чая.
Рахим резковато откланялся, собираясь продолжить путь, но обратил внимание на обожженные, покрытые волдырями руки собеседника.
– Что с вами случилось? – озабоченно воскликнул молодой вельможа.
– Опрокинул лампу, пока работал над переводом текста. Ничего страшного, – беззаботно отмахнулся Джахандар, отметая тревогу Рахима, как надоедливую мошку. – Я уже изготовил мазь.