– Прошу, будьте осторожнее, – нахмурился юноша. – Шази станет бранить меня, если с вами что-то случится за время пребывания в Талекане. А если она расстроится, то и Тарик будет в ярости. Выносить порывы их несдержанного характера довольно неприятно. Сильнее я ненавижу только скорпионов и зыбучие пески.
– Должно быть, ты считаешь меня никчемным отцом, – жалобно вздохнул Джахандар, переминаясь с ноги на ногу.
– Вы любите своих дочерей, это очевидно. К тому же не мне судить, каково это – быть достойным родителем.
– Ты всегда проявлял заботу и доброту по отношению к Тарику и моей Шахразаде. Был им верным другом, – прокомментировал Джахандар, непривычно остро взглянув на Рахима.
– Благодарю за теплые слова, – напряженно отозвался тот.
Между ними повисло неловкое молчание.
Джахандар понял, что настало время действовать. Предстояло новое испытание, которое страшило его с самого детства. Однако сейчас необходимо было отбросить ту сомневающуюся часть себя, которая хотела укрыться в безопасности теней. Те остатки сомнений, которые шептали из темных уголков души, что он не воин.
А просто старик с книгой.
– Знаю, что не имею права обременять тебя просьбами, Рахим-джан, – наконец решился Джахандар, – однако, как у отца Шахразады, у меня нет выбора. – Молодой вельможа глубоко вдохнул и выжидательно уставился на собеседника, который тут же продолжил: – Мне известно, что Тарик покинул Талекан из-за ситуации с моей дочерью. Не представляю, что он планирует, но не хочу отсиживаться в безопасности, пока остальные подвергают свои жизни опасности, пытаясь освободить мою девочку. Я должен был бы с самого начала поступить как отец и остановить ее. Однако сейчас готов на все, поверь. Мне не дано сражаться, как вы, молодые, бесстрашные и сильные воины. И мне далеко до Тарика. Но я отец Шахразады и сделаю ради нее все, что потребуется. Пожалуйста, не отмахивайтесь от меня. Прошу, позвольте быть частью ваших планов.
– Мне очень жаль, однако решение зависит не от меня, – внимательно выслушав Джахандара, ответил Рахим.
– Я… Я понимаю.
– Однако я готов проводить вас к Тарику, когда придет время действовать.
– Благодарю, – кивнул Джахандар, и его глаза непривычно воинственно блеснули. – Благодарю тебя от всего сердца, Рахим-джан.
На этот раз ответная улыбка молодого вельможи была искренней. Он ободряюще коснулся плеча собеседника, затем наклонил голову, поднеся пальцы ко лбу на прощание, и направился дальше.
Джахандар же остался перед входом, наслаждаясь успехом и хваля себя за пройденное испытание. Затем опустил взгляд на обожженные ладони. Новые волдыри образовались поверх шрамов от предыдущих и болели от малейшего прикосновения. Ороговевшая, покрытая коркой кожа зудела в предчувствии грядущей боли. Рукавами уже не получится обойтись.
Время наступило.
Джахандар посмотрел через двор на вход в кухонные помещения.
Зайца будет недостаточно. Не в этот раз.
Требовалось нечто большее. Гораздо большее.
Сокол и тигр
Шахразада стояла возле мраморных перил балкона своих покоев, выходящего на аллею с фонтанами. Полуденное солнце отражалось от поверхности воды, которая шла рябью от малейшего дуновения ветерка.
Однако гораздо больший интерес у девушки вызывал вид прибывавших гостей.
Бесконечная процессия казалась ей настоящим передвижным зверинцем.
Один нервный юноша въехал во двор с целой свитой приближенных, выстроившихся в ожидании своей очереди снять с господина какой-либо атрибут одежды. Первой унесли кожаную мангалу с правой руки. Затем с левой. Далее последовала запыленная накидка-рида. Потом пришло время сапог, которые немедленно заменили парой чистых сандалий. Разоблачение продолжалось еще несколько минут, и лишь после этого юноша решился спешиться.
Другой толстяк, размером словно сложенные вместе трое обычных людей, покачиваясь, ехал верхом на слоне. Огромное животное размахивало изогнутыми бивнями, а серый хобот волочился по грубым плитам из гранита. На лице объемного наездника выделялись напомаженные усы, кончики которых подергивались от малейшего движения. На каждом пальце ослепительно блестели огромные перстни с разноцветными драгоценными камнями.
Шахразада подперла подбородок рукой, едва сдерживая смех.
Еще один вельможа проскакал через ворота, восседая на невиданном существе. По размеру и строению тела оно напоминало лошадь, но шкуру покрывал необычный узор черно-белых полос. Животное топало копытами и фыркало, выгибая шею.
Удивленная Шахразада позвала Деспину и показала на странное создание.
– Вам не следует здесь находиться, – покачала головой служанка, подходя и становясь рядом с госпожой.
– Почему это? Тут абсолютно безопасно, – легкомысленно отмахнулась Шахразада. – Все оружие забирают у ворот дворца.
– Как вы не поймете, – вздохнула Деспина. – Вы не простая девчонка, которая ради забавы наблюдает за представлением. Вы жена халифа.
– Все эти вельможи явились сюда не ради меня, а ради того гнусного султана Парфии, – фыркнула Шахразада, еще дальше перегибаясь через перила. – Деспина, ты видела того глупца на верблюде? С медными колокольчиками и пальцем в носу?
Служанка ничего не ответила, погруженная в собственные мысли, но Шахразада решила не обращать внимания на озабоченное выражение ее лица. Потому что хотела хоть ненадолго притвориться беззаботной глупышкой, которая могла наслаждаться веселым зрелищем и которой не приходилось тревожиться о выживании во дворце из мрамора с переливающимися фонтанами во дворе.
Об отношениях, полных растущей напряженности…
О муже, который не осмеливался прикоснуться к ней. И не мог рискнуть доверить ей свои секреты.
Шахразада стиснула зубы.
С тех пор, как две недели назад она рассказала историю про Талу и Мердада, Халид каждый вечер являлся к вечерней трапезе, слушал новую сказку, не делая попыток приблизиться, и скупо делился событиями дня.
Иногда пара вела натянутую беседу на отвлеченные темы.
Затем Халид удалялся в свои покои и возвращался лишь на следующий вечер.
Шахразада без конца вспоминала предупреждение Джалала, что ее мужа сложно назвать всепрощающим человеком, и думала, не наказывает ли он ее.
При мысли об этом она вцепилась в каменные перила так сильно, что побелели костяшки, но постаралась придать голосу веселость.
– Кто все эти глупцы?
– Большинство из гостей – наместники халифа, – с презрительной гримаской ответила Деспина. – Приглашения были разосланы всем эмирам Хорасана.
Шахразада поперхнулась и резко повернулась к служанке, изумленно переспросив:
– Что?
– Я же вам говорила, – упрекнула Деспина, склонив голову набок, – да только вы никогда не слушаете. Вельможи собираются вовсе не ради султана Парфии. Халиф пригласил наместников, чтобы устроить грандиозное представление и представить всем жену. Все явились познакомиться с вами, моя капризная госпожа.
Шахразада ощутила, как желудок подпрыгнул к самому горлу от страха.
«Тарик ни за что бы не посмел откликнуться на приглашение, – с нараставшей паникой подумала она. – И к тому же пока не является эмиром. Нет, волноваться не о чем».
Слова Деспины, продолжавшей отчитывать девушку, сливались в бессмысленный гул.
Вдруг с высоты донесся знакомый клич сокола, и Шахразада похолодела. Затем сжала кулаки и повернулась, вознося мольбы небесам, чтобы…
О нет.
Цокая копытами по гранитным плитам, во двор въезжал темно-гнедой жеребец Аль-Хамса. А на нем гордо восседал первый возлюбленный Шахразады.
Тарик Имран аль-Зийяд.
– Вот это красавчик, – выдохнула Деспина.
Даже если бы всадник в тот момент не осадил скакуна и не испустил пронзительный свист, то все равно привлек бы к себе внимание. Несмотря на пыльное и запачканное в пути облачение, юноша производил неизгладимое впечатление. Широкоплечий, с загорелой кожей обитателя пустыни и глазами серебряно-пепельного оттенка, Тарик был из тех людей, которые не замечали собственной красоты, притягивавшей взгляды окружающих. Легкая щетина, затемнявшая линию подбородка, лишь подчеркивала черты лица, будто изваянные из камня рукой талантливого скульптора.
Когда Зорайя вылетела из-под облаков, чтобы приземлиться на протянутую мангалу хозяина, тот посмотрел вверх.
И увидел Шахразаду.
Взгляд Тарика был сродни прикосновению.
Ее сердце замерло на секунду и забилось с удвоенной скоростью. Страх окатил ледяной водой и холодным комом затаился в груди.
Однако настоящая паника охватила девушку при виде сцены, разворачивавшейся внизу: Халид въехал во двор на черном арабском жеребце и остановился на расстоянии броска камня от первой любви Шахразады.
Она едва сумела сдержать крик.
В следующую секунду Шахразада исчезла с балкона.
Это было только к лучшему.
Как бы Тарику ни хотелось ее видеть, сейчас не следовало отвлекаться даже на такое упоительное зрелище, как возлюбленная.
Прибыла главная цель визита.
Халид ибн аль-Рашид.
Убийца Шивы. Муж Шахразады.
Тарик сжал поводья в свободной руке.
Чудовищный правитель Хорасана в развевавшейся за спиной темной риде проскакал мимо на великолепном черном арабском скакуне, остановился в центре двора и откинул капюшон. Лютая ненависть, которая свернулась у Тарика в груди, переползла в его кулаки.
Он представил, как избивает это чудовище, пока от холодной царственности не останутся лишь кровь и осколки костей.
Справа от заклятого врага стоял высокомерно улыбавшийся юноша с кудрявыми каштановыми волосами. На грудной пластине его кирасы виднелся оттиск эмблемы королевской гвардии. Слева от чудовища находился мужчина постарше, с вышитым на плаще золотым грифоном – символом шахрбана Рея.
Когда шум во дворе стих, монстр произнес на удивление непримечательным голосом: