– Добро пожаловать в столицу. Надеюсь, ваше путешествие прошло гладко и без происшествий. Принимать вас – большая честь. Позвольте выразить глубочайшую признательность за ваше стремление олицетворять – в прошлом, настоящем и будущем – величие Хорасана в глазах всех окружающих.
Среди собравшихся раздались вежливые возгласы.
– Хочу снова приветствовать вас в моем родном городе и выразить горячую надежду, что вы проникнетесь к нему такими же теплыми чувствами, как и я сам. Здесь вырос я. – Бездушный халиф сделал паузу. – Здесь выросла моя жена.
После этих слов хор одобрительных выкриков стал громче. К ним примешивалась отчетливая нотка любопытства. Высокомерный юноша справа от чудовища довольно ухмыльнулся, шахрбан же лишь стоически вздохнул.
Тарику пришлось напрячь всю волю, чтобы отвести от врага взгляд, в котором кипела убийственная ненависть. Казалось, она волной расходилась из груди и была почти ощутимой. А потому могла привлечь ненужное внимание.
Однако смерть стала бы слишком легким избавлением для чудовища, посмевшего выставить Шахразаду напоказ, будто она – трофей.
Ощущая гнев хозяина, Зорайя принялась хлопать крыльями, приподнимаясь на мангале. Он погладил питомицу, успокаивая ее, в то же время наблюдая, как враг покидает двор. Облаченные в раззолоченные одежды люди из свиты потянулись следом, шумно беседуя между собой.
Тарика совершенно не впечатлило устроенное представление.
Рахим был куда более искусным наездником, чем халиф, которого в лучшем случае можно было назвать неплохим. Невзирая на мрачный облик правителя Хорасана, а также зловещие слухи о его мастерстве во владении саблей и холодной жестокости, произносивший сейчас речь мальчишка не выглядел внушающим страх. А скорее казался уставшим от жизни. Утомленным и нуждающимся в отдыхе.
Тарик усмехнулся про себя. Его ненависть теперь приобрела оттенок презрения.
Чудовище? Едва ли. Просто никчемный правящий юнец.
Который скоро станет мертвым.
Скрещенные сабли
Еще одна секунда безделья и неизвестности – и Шахразада начнет кричать.
Оставаться в своих покоях, пока где-то во дворце безрассудный юноша с соколом и вспыльчивый халиф с двумя саблями…
– Не вертитесь! – прервала мысли госпожи Деспина, сжимая ее подбородок левой рукой, а правой поднося миниатюрную кисточку к веку Шахразады. Та стиснула зубы, чтобы не разразиться гневной тирадой. – Да вы самый настоящий кошмар для служанки, – проворчала уроженка Эгейских островов, отступая назад, чтобы с довольным видом полюбоваться на плод своих трудов.
– Теперь я могу идти? – спросила Шахразада, сдувая блестящую черную прядь, упавшую на лицо.
– Что за капризная девчонка! – всплеснула руками Деспина, после чего схватила госпожу за запястье и подвела ее к зеркалу, стоявшему в дальнем конце покоев. – Окажите любезность и хотя бы сделайте вид, что цените мои старания.
– Деспина, я опоздаю…
– Просто взгляните в зеркало, Шахразада аль-Хайзуран!
Когда девушка увидела свое отражение в отполированном серебре, ее светло-карие глаза расширились от изумления.
Она преобразилась до неузнаваемости.
Деспина пренебрегла традициями и облачила госпожу в шаровары из переливчатого черного шелка с таким же топом и мантию без рукавов, но не привычных оттенков темного золота или серебра, а лазурно-голубого цвета, как глаза самой гречанки. Накидка прекрасно сочеталась с блестящими сапфирами в серьгах Шахразады. Вместо того чтобы украсить ее лоб диадемой из драгоценных камней, служанка вплела в черные волосы тонкие нити из обсидиановых бусин. Они ловили случайные лучи света, заставляя каждый локон переливаться, как само воплощение звездного неба.
В качестве завершающего штриха Деспина нанесла черную сурьму на верхние веки Шахразады, проведя чуть выше ресниц толстую линию, которая выходила за внешние уголки глаз, создавая иллюзию кошачьего взгляда.
Полный образ же был… приковывающим внимание, по меньшей мере.
– Что, без… без ожерелья? – запинаясь, спросила Шахразада.
– Вы же их не любите. Либо прекрасно притворяетесь, что не любите.
– Но… Руки же остались обнаженными.
– Так и есть.
Шахразада погладила блестящую голубую ткань мантии. На запястье звякнули браслеты с черными алмазами.
– Сегодняшний вечер предназначен, чтобы привлечь всеобщее внимание. Произвести неизгладимое впечатление. Чтобы вас никогда не забыли. Вы жена халифа и его ближайшая наперсница, – объявила Деспина, кладя руку на плечо госпожи и улыбаясь ей в отражении. – И что важнее, вы избранница его сердца. – Служанка наклонилась и понизила голос, прошептав последние слова: – А главное, вы внушающая ужас властительница, поступающая так, как сама пожелает.
Шахразада улыбнулась в ответ, но улыбка вышла совсем невеселая: на этот раз Деспина ошибалась.
– Спасибо, – искренне произнесла девушка, сжимая руку гречанки. – Прости, что была такой рассеянной. Я просто не осознавала важности мероприятия до этого момента. Это не оправдывает моего дурного поведения, и все же…
– Я уже привыкла, – рассмеялась Деспина, и у Шахразады полегчало на сердце. – Сделайте одолжение и сохраняйте сегодня самообладание перед гостями, тогда мы будем в расчете.
Шахразада кивнула и направилась к дверям. За порогом уже ждал Воин, чтобы сопроводить госпожу по сводчатым мраморным коридорам. Он взглянул на девушку сверху вниз, и в глубинах черных, как безлунная ночь, глаз на миг промелькнуло нечто похожее на дружелюбие. Затем небольшая процессия проследовала по лабиринту дворцовых переходов в главный зал.
Свернув за угол перед самым пунктом назначения, Шахразада застыла на месте, увидев Халида.
Он стоял перед массивными двойными дверями с позолоченными створками, высота которых превышала человеческий рост почти в три раза. По обеим сторонам от входа находились вытесанные из камня создания с телом быка, крыльями орла и головой мужчины.
Заслышав шаги, Халид обернулся, и у Шахразады невольно перехватило дыхание.
Льняная бежевая ткань его камиса была настолько плотной, что отражала слабые отсветы факелов, горевших вдоль коридора. Танцующее пламя оживляло резкие черты лица халифа. Бессменная сабля свисала с петли малинового кушака-тикка, опоясывающего узкие бедра. Мантия насыщенно-коричневого оттенка подчеркивала янтарный цвет глаз Халида, отчего они казались еще более внимательными и мерцающими. Еще более нереальными.
И взгляд этих глаз был прикован к Шахразаде с того момента, как остановились на ней.
Подойдя ближе к мужу, девушка замедлила шаг, чувствуя, как страх исчезает, сменяясь странным спокойствием.
Она сделала попытку улыбнуться.
Халид протянул ей правую руку.
Шахразада приняла ее, заметив толстый перстень из тусклого золота на среднем пальце. На печатке виднелся оттиск двух скрещенных сабель.
– Это моя эмблема, – пояснил Халид, увидев, что спутница с любопытством провела по поверхности перстня большим пальцем. – Здесь изображены…
– Парные шамширы.
– Да, все верно.
Шахразада подняла глаза на спутника, опасаясь, что выдала себя, но тот остался невозмутимым.
– Генерал сообщил тебе, что я следила за турниром, – обреченно вздохнула она.
– Конечно, – кивнул Халид, и уголки его губ слегка приподнялись.
– Конечно, – с раздражением повторила Шахразада.
– Ты сегодня прекрасно выглядишь, – тихо произнес он, сжимая ладонь девушки.
– Ты тоже, – признала она.
– Готова?
– А ты?
На эти слова Халид улыбнулся, поднес руку Шахразады к губам и поцеловал.
– Спасибо, Шази. За то, что ты на моей стороне.
Она кивнула, не в состоянии вымолвить хоть что-то в ответ.
Халид направился к дверям, и Воин распахнул перед ним тяжелые створки. Держа теплую ладонь спутника, Шахразада проследовала за ним на верхнюю площадку огромной лестницы, которая расходилась в стороны, напоминая раскрытые объятия. На секунду девушка замедлила шаг, не зная, должны ли они с Халидом спускаться раздельно, но он крепко сжал ее руку и повел за собой вниз по лестнице. Краем глаза Шахразада видела, как голубой дамаст тянется за ней, словно мягко перекатывающиеся волны в море мрамора.
Застыв у подножия лестницы бок о бок с халифом, Шахразада второй раз за вечер изумленно ахнула.
Тронный зал дворца Рея являлся, без сомнения, самым большим помещением, которое она когда-либо видела. Тянувшийся насколько хватало взгляда пол был выложен чередующимися черными и белыми плитами, образуя симметричный узор. Великолепные барельефы увлеченных сражением полулюдей-полубыков и крылатых женщин с развевающимися длинными волосами украшали стены. Изображения уходили вверх так высоко, что Шахразаде пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть самые дальние части резных колонн, несущих вес потолка. У основания каждой из них громоздились двуглавые львы. Из их разверстых пастей торчали железные держатели для факелов.
В центре этого огромного пространства возвышался разделенный на три ответвления помост с рядами низких столиков, весь усеянный богато расшитыми подушками и украшенный роскошными тканями самых разнообразных оттенков и плотности. Свежие лепестки роз и сухие цветки жасмина были разбросаны по шелку и дамасту, наполняя воздух опьяняюще сладким ароматом, манившим любого, кто проходил мимо.
Гости бродили по залу, ожидая появления халифа с женой.
«Тарик», – подумала Шахразада, и страх вернулся.
Она почувствовала, что Халид за ней наблюдает. Он слегка сжал ее ладонь в знак поддержки и ободрения.
Шахразада взглянула на спутника и неуверенно ему улыбнулась.
– Позвольте представить многоуважаемым гостям… – прогремел по залу звучный голос. Все присутствующие обернулись к лестнице. – Халиф Хорасана, Халид ибн аль-Рашид. И его жена, Шахразада аль-Хайзуран.
На венценосную пару уставились десятки глаз. Гости привставали на цыпочки и старались найти более удобное место, чтобы увидеть хозяев вечера. Среди толпы Шахразада наконец заметила знакомое лицо, чей взгляд был прикован к ее блистательной внешности… а затем переместился на все еще соединенные руки девушки и халифа.