По залу рябью пробежали шепотки, как слух о важной новости в толпе на площади. Джалал недовольно выдохнул и выругался себе под нос, заработав предупреждающий взгляд отца.
Шахразада проглотила ярость и лучезарно улыбнулась, точно полуденное солнце.
– Что вы, дядюшка Селим. Я просто сочла вас слишком старым.
В зале воцарилась гробовая тишина.
Первым расхохотался толстый мужчина с россыпью перстней на пальцах, подрагивая напомаженными усами. Затем захихикал вельможа, который явился во дворец на полосатом черно-белом скакуне. Вскоре к их веселью присоединились все остальные гости. Гул дружного смеха эхом прокатился по залу.
Грубоватый хохот Селима звучал громче остальных. Лишь те, кто сидел к нему ближе всех, заметили ядовитый взгляд, который султан бросил на жену халифа Хорасана. И лишь те, кто хорошо знал правителя Парфии, понимали: тот был безмерно разъярен развитием событий.
И лишь те, кто внимательно наблюдал за самим Халидом, видели, как он откинулся на подушки, перебирая браслеты на запястье Шахразады.
Юноша с серебристыми глазами наблюдал очень внимательно.
Танец на балконе
Когда ужин уже подходил к концу, возле помоста расселись четверо музыкантов. Бородатый мужчина провел смычком по кеманче и принялся подкручивать колышки из слоновой кости, настраивая инструмент. Девушка достала ней и в последний раз его проверила. Пожилой музыкант положил томбак на левое бедро и ударил по тугой поверхности барабана… медленно, затем все быстрее и быстрее. Затем к быстрому ритму присоединилась мелодия сантура, и вскоре все четыре музыканта погрузились в музыку. Полностью ушли в игру.
Внезапно с противоположной стороны появилась юная девушка.
Из-за столиков донеслись перешептывания. Раздался дружный недоверчивый вздох.
Джалал застонал. Халид отвел глаза.
Незнакомка, вне всякого сомнения, была самой красивой девушкой из всех виденных Шахразадой.
Обтягивающий топ из огненно-алого шелка почти не оставлял простора для воображения, как и струящаяся юбка в тон затейливой вышивке по подолу. Волосы цвета красного дерева ниспадали ниже талии спиральными завитками, которые то и дело отливали рыжиной в свете факелов. Черты лица девушки заставили бы упасть на колени любого художника: высокие скулы, безупречная кожа, изогнутые дугой брови и черная бахрома ресниц, обрамлявших до неприличия большие глаза.
Конечно же, девушка начала танцевать.
Она двигалась плавно, словно змея, скользя по черно-белым плитам пола под возраставший темп музыки. Изгибы точеного тела казались прекрасными, как сама луна. Руки и бедра манили, звали… одурманивали. Танцовщица извивалась и покачивалась так, будто законы этого мира на нее не действовали.
В целом она была бессовестно, нечестно красива.
По мере того как девушка завораживающими движениями приближалась к центру помоста, Шахразада застыла от внезапного озарения: незнакомка танцевала для Халида. Это было очевидно. Ее взгляд неотрывно следил за халифом Хорасана, в темных зрачках обитало нечто запретное. С каждым медленным вращением густая копна волос стекала по покатым плечам, а драгоценные камни на животе вспыхивали, будто отражали необузданную энергию.
Танцовщица улыбнулась Халиду, точно их объединяла целая жизнь разделенных тайн, и перед глазами у Шахразады пронеслась целая вереница образов – один яростнее другого, – в основном сосредоточенные на вырывании с корнями волос цвета красного дерева с головы этой красотки.
«Нельзя позволять себе такие детские мысли. Девушка просто танцует. Да и потом, это не имеет значения. Ничто из этого не имеет значения».
Шахразада сделала глубокий вдох и отвела взгляд. А когда Джалал начал смеяться, сердито посмотрела на него и почувствовала, как к щекам приливает жар.
Тем временем бесстыдная танцовщица застыла недалеко от помоста в соблазнительной позе: руки подняты над головой, копна длинных вьющихся локонов эффектно перекинута через плечо.
«Отлично, – подумала Шахразада. – А теперь возвращайся туда, откуда пришла».
Однако вместо этого незнакомка лениво прошествовала к столику халифа, маняще покачивая бедрами даже без музыкального сопровождения, и остановилась рядом. Затем ухмыльнулась и голосом, шелковым и сладким, как грех, произнесла:
– Здравствуй, Халид.
– Здравствуй, Ясмин, – поднимая на танцовщицу янтарные глаза, выдохнул правитель Хорасана.
Шахразада сама затруднилась бы определить, что именно испытала в тот момент.
Раздражение? Нет, это слово явно не отражало ее состояния. Тревогу? Тоже не совсем то. Ярость?
Как бы там ни было, Шахразада тряхнула головой и улыбнулась беседующим рядом вельможам, стараясь отбросить размышления и сосредоточиться на разговоре.
Ясмин оказалась дочерью ненавистного султана Парфии.
Как только Джалал – кто же еще! – сообщил о происхождении незнакомки, Шахразада нацепила любезную улыбку и терпеливо удерживала ее во время официального представления и обмена вежливыми репликами Халида и неземной принцессы Парфии, которые, очевидно, были знакомы всю жизнь. После этого жена халифа с каменным выражением лица поднялась из-за стола и отправилась исполнять обязанности хозяйки, приветствуя явившихся по приглашению вельмож.
Халид остался сидеть.
Что ж, Шахразада в состоянии справиться и без него. Без так называемого царя из царей с его многочисленными секретами.
Какое-то время ей действительно удавалось поддерживать вежливый обмен любезностями. Пока она не начала тонуть в своих мыслях.
«Халид должен был предупредить меня о Ясмин. Я выглядела глупо».
– Здравствуй, Шахразада. Можно так тебя называть?
– Что? – переспросила она, выныривая на поверхность реальности и с ужасом понимая, что оказалась лицом к лицу с принцессой Парфии.
Ее улыбка выглядела такой безупречной, что Шахразада немедленно испытала прилив иррационального желания вымазать зубы собеседницы сажей, однако вместо этого растянула губы в ответ, про себя проклиная ощущение собственной ничтожности.
– Вне всякого сомнения.
Вельможа, чье имя Шахразада уже забыла, просиял при виде Ясмин, его глаза едва не выскакивали из орбит.
– Вы не станете возражать, если я ненадолго отвлеку прекрасную хозяйку вечера? – медовым голоском спросила его принцесса Парфии, с таким невероятным мастерством хлопая ресницами, что Шахразаде оставалось лишь позавидовать.
Вместо ответа вельможа с жаром закивал, разбрызгивая слюну.
Ясмин взяла жену халифа под локоть и увлекла в тень за одну из огромных колонн.
– Мне показалось, что тебя нужно спасать.
– Благодарю, – любезно улыбнулась Шахразада, стараясь скрыть подозрение.
– Ты просто раздражающе симпатичная, – объявила Ясмин после того, как внимательно рассмотрела лицо собеседницы в свете ближайшего факела, торчавшего из пасти каменного льва.
– Что? – нахмурилась Шахразада, опасаясь, что неправильно расслышала комментарий принцессы.
– Я не ожидала, что ты окажешься настолько красивой.
– В свою очередь, могу сказать, что я и вовсе не ожидала встретить тебя, – не прекращая улыбаться, отозвалась Шахразада.
– А ты честная, – беззаботно рассмеялась Ясмин, заводя руки за спину и опираясь на мраморную колонну. – Теперь все ясно. Он бесконечно ценит откровенных людей.
– Прошу простить мою недогадливость, но не будешь ли любезна пояснить, о чем идет речь?
– Мне стало ясно, по какой причине Халид избрал тебя, – снизошла до ответа принцесса Парфии, не сводя глаз с Шахразады.
– Могу заверить, что он меня не избирал, – бесстрастно заявила та, пытаясь определить, не смеется ли над ней собеседница.
– О, ты сильно ошибаешься. Халид, вне всякого сомнения, избрал тебя. А подобные решения он принимает с крайней осторожностью, – произнесла Ясмин, отталкиваясь от колонны и подходя к Шахразаде. – Особенно когда имелась возможность составить партию с девушкой, которая хотела отдать ему сердце без всяких условий.
Первым побуждением Шахразады было сделать ответный выпад за проявленное неуважение, но она не хотела вступать в спор с дерзкой принцессой из-за загадочного юноши.
Который никому не доверяет свои секреты.
– Несмотря на искреннюю благодарность за избавление от утомительного разговора, боюсь, мне пора вновь вернуться к обязанностям хозяйки, – сказала Шахразада и повернулась, чтобы уйти.
– Ты его любишь?
Этот вопрос заставил ее застыть на месте.
– Полагаю, принцессу Парфии не должно это касаться.
– Позволь не согласиться. Видишь ли, я испытываю сильные чувства к Халиду с самого детства. Он заслуживает любви той, кто бы его понимала, – выдохнула Ясмин и добавила после короткой паузы: – Даже если это буду не я.
Шахразада ожидала от дерзкой собеседницы чего угодно, даже угроз или других мелочных колкостей, но только не этих слов. Они доказывали, что Ясмин – не просто испорченная принцесса, страдающая от неразделенной любви, а действительно переживала за Халида.
Несмотря на оказанный им девушке холодный прием, ничем не отличавшийся от того, который встретил ее отца.
Сквозь раздражение Шахразады начала просачиваться невольная жалость.
– Ты понимаешь Халида? – рассмеялась она, пытаясь скрыть неловкость. – Тогда прошу поделиться со мной мудростью. Я была бы крайне признательна.
– Все зависит от того, – улыбнулась Ясмин с жеманным сочувствием, – готова ли ты прислушаться к врагу?
– Увы, боюсь, что в этом отношении твой план потерпел неудачу. Потому что я не вижу перед собой врага, принцесса Парфии, – заявила Шахразада и резко кивнула на прощание. – А теперь прошу меня простить.
– И кого же тогда ты видишь? – с любопытством спросила Ясмин, заступая собеседнице путь.
– Невероятной красоты манипулятора. Мастера играть словами.
– Должно быть, именно такое ощущение возникает, когда смотришься в зеркало, – задумчиво склонила голову набок Ясмин, лениво улыбаясь.