– Я тебя люблю и сделаю все, что попросишь. А еще готов на все ради твоей безопасности и буду сражаться против целого мира, если он посмеет встать между нами.
– Я… Я тоже тебя люблю, Тарик.
Он улыбнулся и без предупреждения поцеловал Шахразаду, приподняв ее подбородок нежным прикосновением.
Удивленная девушка привычно ответила. Губы действовали словно сами по себе, как и десятки раз до того. Однако… почему этот поцелуй казался неправильным? Куда подевалось то захватывающее дух волнение, от которого хотелось парить в воздухе? Тот жар, от которого испарялись все мысли?
То чувство влюбленности?
«Оно осталось, знаю, что осталось, – с легкой паникой подумала Шахразада. – Либо обязательно вернется. Я должна его вернуть».
Объяснения, ведущие к осознанию
День охоты обещал быть интересным.
Тарик шагал по очередному бесконечному коридору в сопровождении стражника и бросал косые взгляды на великолепную обстановку дворца Рея. Полированные мраморные стены и куполообразные потолки сверкали чистотой. Каждую галерею с золотыми солнечными лучами по центру поддерживали ажурные колонны и арки из агата с синими прожилками.
Без сомнения, дворец поражал красотой. Пусть и слегка холодной, нарочитой.
Вскоре Тарик присоединился к группе вельмож, которые участвовали в сегодняшней охоте. По правде говоря, отвлечься и провести время, наблюдая за настоящей целью, было даже приятно, так как разговор с Шахразадой немало обеспокоил юношу.
Раньше за ней не водилось стремления к скрытности и отстраненности. Как и излишней заботы о безопасности. Обычно авантюрная дочь хранителя первой бросалась в омут с головой, вне зависимости от последствий.
Когда они были младше, Шази хотела научиться лазать по деревьям, а освоив умение, заскучала и решила направить силы на штурм стен Талекана. Тарик с Рахимом умоляли ее оставить эту глупую затею, но добились скорее обратного результата и подстегнули интерес. В один из последующих дней сын эмира наблюдал за очередной попыткой юной Шахразады забраться на стену. Спутанные черные волосы струились по спине девушки. И тут под ее ногой облаком белой пыли начал осыпаться известковый раствор. Заметив это, Тарик понял, что кирпич сейчас упадет, и выкрикнул предупреждение. Но опоздал. Стоявшая рядом Шива ахнула, когда Шахразада сорвалась и полетела вниз. При виде распростертого на песке хрупкого тельца сердце Тарика замерло в груди. Он первым подбежал к пострадавшей от собственного безрассудства девчонке и прижал ее к себе, требуя ответить. И громко выругался, когда Шахразада посмеялась над ним, заверив, что она чувствует себя прекрасно, не считая слегка побаливавшей головы.
В тот день Тарик впервые признался Шахразаде, что любит ее.
Раньше она не испытывала колебаний. Ни по какому поводу.
Однако прошлой ночью явно сомневалась.
Когда Тарик признался в любви Шахразаде, она ответила не сразу. И во время поцелуя тоже вела себя по-другому: обдумывала что-то, колебалась, желала… чего-то другого.
Или кого-то другого.
Эта мысль сводила Тарика с ума.
– Кажется, мы не были представлены, – раздался чей-то голос. – Я капитан аль-Хури.
Сыну эмира любезно улыбался высокомерный юноша с кудрявыми волосами.
– Тарик Имран аль-Зийяд.
– Я знаю.
– Неужели моя репутация известна даже за пределами Талекана?
– На вашем месте я бы надеялся на обратное, – насмешливо ухмыльнулся юноша. – Вы захватили с собой собственную охотничью птицу? Очень удачно стечение обстоятельств, учитывая сегодняшнее мероприятие.
– Вы так же хорошо осведомлены во всех делах?
– Издержки занимаемой должности. Раз уж зашла речь, признаюсь, что немало удивился, узнав о вашем прибытии вместо эмира. С нетерпением ждал с ним встречи.
– Отцу нездоровилось, и он попросил меня занять его место в качестве делегата в Рей, – заявил Тарик и сложил руки на груди в попытке скрыть внезапное беспокойство.
– Какая жалость. Пожалуйста, передайте ему мои пожелания скорейшего выздоровления, – сказал капитан аль-Хури и перевел взгляд на арочный вход в дальнем конце коридора.
Лицо юноши стало серьезным, сохраняя лишь отголоски прежнего веселья.
Прибыл халиф. В этот раз Тарик присмотрелся внимательнее и заметил на его левом бедре необычную саблю. Лезвие казалось длиннее и тоньше скимитара, а еще имело острие.
– Это шамшир, – пояснил капитан аль-Хури, который беззастенчиво наблюдал за Тариком.
– Раньше мне не встречалось подобное оружие.
– Оно действительно необычное, – кивнул собеседник. – Как и сам Халид.
– Халид?
– О, халиф приходится мне двоюродным братом.
– Ясно, – поджал губы Тарик.
– Не стоит беспокоиться, – рассмеялся капитан аль-Хури. – У нас с ним очень мало общего, помимо кровного родства.
– Что вы хотите этим сказать?
– Хочу сказать, что я, в отличие от него, вряд ли прикажу сломать каждую кость в теле за малейший проступок. – Несмотря на то что юноша продолжал улыбаться, тон его голоса опасно приблизился к угрожающему.
– Звучит чрезмерно сурово, – сказал Тарик, решив проигнорировать выпад собеседника. – И очень подходяще к характеру нашего правителя.
– Как я и говорил, Халид – очень необычный человек, – еще шире ухмыльнулся капитан аль-Хури.
– Кажется, он не особенно любит говорить, – отметил Тарик, вновь переводя взгляд на халифа-юнца и изучая морщины, избороздившие его загорелый лоб.
– Так и есть. Однако, по мнению человека гораздо мудрее меня, самые умные люди как раз те, кто предпочитает молчать. – Многозначительно произнес молодой капитан, а когда сын эмира не ответил, с трудом скрывая растущее презрение к врагу, то наклонился ближе и добавил: – Потому что они слышат все.
– Какое интересное наблюдение, – прокомментировал Тарик. – И чьи же это слова?
– Халида, – усмехнулся собеседник, с расчетливым блеском в глазах, после чего направился к своему господину и встал подле него.
Когда прибыл султан Парфии, группа вельмож зашагала по коридорам в сторону открытой галереи, десятикратно превосходившей размерами ту, что была в Талекане. В дальнем конце находился ряд арочных двустворчатых дверей, которые вели в роскошный, усаженный деревьями сад.
Следуя по этому маршруту, мужчины встретили Шахразаду. Она появилась из других дверей вместе с симпатичной служанкой и тем же телохранителем угрожающей наружности, который сопровождал госпожу прошлым вечером.
При виде возлюбленной сердце Тарика оборвалось.
С каждым мигом она становилась все красивее, будто расцветая от жизни во дворце из холодного полированного камня. Сегодня серебряно-розовое облачение еще сильнее подчеркивало черные волосы и бронзовую кожу Шахразады, отчего она выглядела еще более ошеломительно, чем обычно. Этот наряд шел ей гораздо больше, чем вчерашнее вызывающее одеяние из черного шелка с синими сапфирами, хотя оно и ослепило всех мужчин в зале.
Но Тарику Шахразада казалась ослепительной всегда.
Процессия вельмож остановилась, чтобы поприветствовать жену халифа. Мерзавец, называвшийся правителем Парфии, вышел вперед, подчеркивая собственную любезность.
Тарик с трудом подавил желание вмешаться. Наброситься на султана.
К счастью, к Шахразаде направился капитан аль-Хури, чем отчасти реабилитировал себя в глазах юноши. Однако двоюродный брат пресек благородную попытку помочь жене, повелительно взмахнув рукой.
Тарик бросил взбешенный взгляд на халифа и заметил, как на его лице промелькнул намек на эмоции. Что это было? Гордость?
– Желаю самого приятного утра, прекрасная госпожа, – промурлыкал султан Парфии, скользнув к Шахразаде. Любезность сочилась из него, как миазмы изнурительной болезни. – Надеюсь, вчерашний вечер доставил вам удовольствие?
– О да, мой господин, – с легким поклоном ответила девушка. – Несравненное удовольствие. А вам?
– Прекрасный выдался ужин, – кивнул султан. – Моя дочь поведала, что вы познакомились и нашли друг друга приятными собеседницами. Рад это слышать.
– Я действительно имела удовольствие разговаривать с Ясмин, мой господин. Было крайне… познавательно.
– Если мне не изменяет память, она использовала то же самое выражение, описывая вашу беседу.
– Полагаю, это слово наилучшим образом подходило к ситуации. Учитывая наш обмен занимательной информацией.
– Ваше красноречие сочится ядом, почти как у змеи, – рассмеялся султан. – Позвольте поинтересоваться, моя госпожа, вы хоть мгновение обходились без того, чтобы напасть?
– Боюсь, вряд ли можно назвать разумной подобную мягкость, – не менее любезно ответила Шахразада, улыбаясь одновременно ослепительно и зловеще. – Особенно учитывая, что я нахожусь в змеином гнезде.
– Вы непременно должны навестить нас с Ясмин в Парфии, – сказал султан, покачав головой. Интерес на его лице держался слишком долго, чтобы быть настоящим. – Наши змеи имеют гораздо меньше возможностей для нападения. Мы с дочерью настаиваем, чтобы вы присоединились к Халиду, когда он снова решит нанести визит в Амардху. Позвольте нам отплатить за ваше гостеприимство соответственно.
– Почту за честь, мой господин, – произнесла Шахразада и склонила голову, поднося пальцы ко лбу.
Султан обернулся к мальчишке-халифу и с опасным блеском в глазах сказал:
– Позволь от всего сердца поздравить с обретением настоящего сокровища. Теперь нужно бдительно охранять его и беречь.
В этот раз завуалированную угрозу, которая сочилась из каждого слова султана, не распознал бы лишь глупец. Однако бессильный юнец, называвший себя халифом, ничего не ответил – и ничего не предпринял.
Тарик же едва сдерживался, чтобы не напасть на негодяя из Парфии с кулаками. Или с топором.
Значит, молчаливые люди – самые мудрые?
Внутренне кипя от злости, сын эмира сложил руки на груди.
Никчемный халиф подошел к Шахразаде, остановился напротив и в очередной раз ничего не сказал, а лишь молча разглядывал ее своими странными оранжево-золотыми глазами. И спустя несколько секунд улыбнулся.