– Вы сравниваете мои страдания с детской мимолетной печалью? – недоверчиво спросил Тарик, ощущая, как в груди закипает гнев.
– Потеря есть потеря, – с удивленной улыбкой покачал головой Омар. – И извлеченный из нее урок всегда один.
– Я не настроен слушать нравоучения.
– Как и я не настроен их читать, – рассмеялся шейх. – Позволь мне вместо этого поведать историю.
– Пожалуйста, только не это…
– Одной ясной ночью много лет назад я видел, как тысячи звезд начали падать с небес, и решил погнаться за ними в пустыню далеко за горизонтом. Несмотря на юный возраст, мое сердце полнилось любопытством, желая знать, куда же отправляются эти яркие светляки, когда слетают с небесного свода. Я бежал и бежал, пока мог. И все равно не увидел, куда падают звезды.
– Эта история – нравоучение, Омар, – бесстрастно произнес Тарик. – Не думай, что меня удалось провести.
– А я когда-нибудь говорил, что до сих пор борюсь с желанием продолжить поиски и все же выяснить, куда падают звезды? – ухмыльнулся шейх.
– Прекрасно тебя понимаю. Я тоже борюсь с желанием сбежать отсюда.
– Дождись, пока я не закончу читать нравоучение, мой юный друг, – отсмеявшись, заявил Омар. – Нельзя лишать старика его заслуженного права.
– Согласен, нельзя, – невольно улыбнулся Тарик, несмотря на тяжесть в сердце. – Завершайте свой урок, многоуважаемый эфенди.
– Некоторые вещи приходят в нашу жизнь лишь на краткое мгновение. А мы должны набраться мужества и отпустить их сиять в других небесах.
– Вы хотите, чтобы я оставил все как есть, – медленно заключил Тарик, невидяще глядя в темноту за скоплением шатров. – Но я не могу. И не стану этого делать.
– Заверяю, что ты всегда можешь положиться на мою поддержку. Какое бы решение ни принял. Мне необязательно соглашаться, чтобы уважать твой выбор, Тарик-джан. А сейчас идем со мной. Тебя уже ожидает дядя.
– Дядя Реза уже прибыл? – спросил юноша, вглядываясь за плечо Омара.
– Он приехал два дня назад вместе с твоим другом Рахимом и с тех пор нетерпеливо ожидал, когда ты вернешься из Рея, – ответил шейх, ведя гостя ко входу в самый большой шатер среди пустынного поселения бедуинов. Затем откинул тканевый полог и шагнул внутрь. Тарик вошел следом. – Наш блудный герой прибыл! – объявил Омар, приближаясь к Резе и усаживаясь рядом с шутливой важностью.
Тарик разулся и снял плащ, прежде чем углубиться в полутьму. Цветистый ковер под ногами оказался мягким и потертым. Рисунок вторил мотивам узора на тканых полотнищах, украшавших стены шатра. Тонкая струйка дыма наполняла воздух запахом табака и патоки.
– Присаживайся, угощайся чаем, – с улыбкой предложил Омар. – Последние два дня мы с твоим дядей прекрасно проводили время. Как оказалось, он тоже большой ценитель историй о любви.
Тарик опустился на набитые шерстью подушки, разложенные вокруг шишковатого деревянного столика, на котором стояли несколько стаканов из матового стекла, серебряный чайник и кальян из темно-зеленого стекла с длинной трубкой, обернутой шелком медного цвета. Она бежала через весь стол, а резной мундштук держал в ладони Реза бин-Латиф. Когда тот затягивался, уголь в чаше на самом верху кальяна вспыхивал ярко-оранжевым, а вода в стеклянном резервуаре медленно бурлила. Сладкий дым поднимался в воздух серо-голубыми завитками, смешиваясь с ароматами, которые витали в шатре.
Тарик протянул дяде руку, и тот принял ее, тихо сказав:
– Похоже, ты немало потрудился, дорогой племянник.
– Знаю, ты просил ждать послания в Талекане, – тяжело вздохнув, покаялся юноша. Реза молча смотрел на него, вместо ответа выпустив очередной клуб ароматного дыма изо рта. – Но я не мог позволить тебе проделать всю работу в одиночку.
– Я же говорил. Твой племянник уже вполне достоин звания героя, – заключил Омар и ухмыльнулся.
– Часть обязанностей настоящего героя заключается в умении выждать подходящий момент, – возразил Реза. Тарик промолчал, Омар же тепло рассмеялся. – Позволь спросить, что же ты выяснил во время безрассудной поездки в Рей? – поинтересовался дядя.
– Я выяснил, что мне предстоит еще многое выяснить.
– А еще? – спросил Реза, передавая мундштук Омару.
– Узнал, что халиф Хорасана не просто безумец, но очень опасный безумец.
– И почему же?
– Он крайне умен. Это было неожиданно.
– Многие безумцы гениальны, – не преминул сообщить Омар, поблескивая глазами в струях дыма, который выдыхал через ноздри.
– Что еще? – подтолкнул Реза племянника рассказывать дальше. Тот помедлил, не уверенный, следует ли делиться последним наблюдением. – Тарик?
Но до того как он успел что-либо сообщить, Рахим откинул полог шатра и вошел внутрь. По пятам проследовал Джахандар аль-Хайзуран, который поймал на себе взгляды сидевших за столом мужчин, откашлялся и спросил:
– Позволите к вам присоединиться?
– Конечно же! – широко улыбнулся Омар. – Будем рады вашему обществу, любезный.
Тарик поднялся из-за стола, стараясь подавить раздражение при виде идущего навстречу отца Шахразады. Рахим метнул на друга извиняющийся взгляд.
– Джахандар-эфенди, – юноша приветственно поклонился, касаясь кончиками пальцев лба.
– Тарик-джан, – ответил мужчина, с надеждой заглядывая в серебристые глаза собеседника, однако обнаружил в их стальной глубине лишь осуждение и со стыдом отступил, не осмеливаясь больше нарушить молчание.
– Ты рассказывал об уязвимых местах юнца-халифа, – продолжил расспросы Реза, когда прибывшие расселись за столом.
– Да, дядя, – тяжело вздохнул Тарик.
– В чем дело? – нахмурился Реза, заметив явное затруднение племянника.
– Его слабость – Шахразада, – наконец выдавил тот. – Халиф ее любит.
– Сильно? – уточнил дядя с бесстрастным выражением лица.
– Не представляю. Но точно знаю, что она ему небезразлична. И что хочу забрать Шази из дворца. Немедленно.
– Что-то произошло во время твоего визита в Рей? – удивленно изогнул брови Реза.
– Каждый день она подвергается риску. Я больше не могу этого выносить.
– Настоящий герой, – тихо усмехнулся Омар.
– Понимаю, чем вызвана твоя тревога, но… – начал Реза, поднимая стакан с чаем и поднося его к губам.
– Умоляю, дядя, позвольте мне это сделать. Помогите освободить Шахразаду.
– Мне очень жаль, Тарик-джан, – отозвался Реза спустя несколько секунд задумчивого молчания, во время которого пристально изучал лицо племянника, – однако мы только начали собирать силы и пока не готовы осадить такой большой город, как Рей. Эмир Караджи пообещал предоставить семьсот воинов и внушительное количество оружия. Они уже скоро должны прибыть. Его друг с севера отправит еще две сотни бойцов. Еще я веду переговоры со старыми партнерами: ремесленниками со средствами, которые устали находиться под властью жестокосердного тирана, убивающего безо всякой причины. Они готовы объединиться под знаменами Белого Сокола. Они готовы сражаться за тебя.
– Значит, ты в состоянии выделить мне нескольких…
– Нет, – прервал Реза племянника, – люди должны воевать во имя чего-то большего, чем твоя любовь, Тарик. Ты не можешь выступить против самого крупного города Хорасана с зачатками армии лишь для того, чтобы спасти одну-единственную девушку. Покажи, что ты настоящий предводитель. Прояви терпение. Дождись нужного момента. Когда время наступит, твоя выдержка будет вознаграждена. Доверься мне.
– Омар… – прошептал Тарик, закрывая глаза и сжимая кулаки, чтобы сдержать накатывавший шквал эмоций.
– Ах, мой юный друг, – вздохнул шейх. – Ты ранишь меня в самое сердце, падкое на романтичные истории. Увы, судьба не подарила мне братьев или сыновей. Я последний в роду, а потому не могу отправиться сражаться. К самым заржавевшим саблям особенно хорошо пристает кровь, и ее затем нелегко смыть. Не сомневайся, я бы охотно рискнул своей непримечательной жизнью во имя любви. Но не жизнями моих людей и тех, кто встал под мои знамена… Я не имею права растрачивать подобное сокровище. Мне очень, очень жаль.
Тарик молча пил чай, пока Омар с Резой перешли к обсуждению других вопросов. Слова эхом звенели вокруг, растворяясь в дыму, потеряв всякий смысл. Когда напиток в стакане остыл, юноша решил уйти. Злость продолжала бурлить в груди, как вода в кальяне. А глаза юнца-халифа, стоявшие перед мысленным взором, напоминали тлевшие в чаше уголья.
Безумец с бешеным темпераментом и склонностью нести смерть.
И Шахразада с умиротворенным выражением лица в его объятиях.
– Тарик-джан? – донесся из-за спины униженный голос.
– Что? – Юноша резко обернулся, заставив отца Шахразады попятиться, приоткрыв рот. Кончики его редкой бороды развевались от ночного ветерка. – Прошу меня простить, Джахандар-эфенди, – пробормотал Тарик, осторожно выдыхая.
– Нет, нет, это мне следует извиняться за то, что потревожил.
– Все в порядке, – сквозь зубы заверил юноша. – Я должен был лучше контролировать себя. – Джахандар кивнул, а затем принялся молча теребить край кушака. – Вы что-то желали со мной обсудить? – наконец спросил Тарик.
– Да, – собеседник сглотнул. – Все верно. – Он расправил плечи и сцепил руки в замок. – Ты… Ты действительно готов на все, чтобы спасти мою дочь?
– Вы же знаете, что да, – заверил удивленный Тарик, подходя ближе.
– Тогда позволь тебе помочь, – выдохнул Джахандар, и его глаза вспыхнули, отразив свет факелов.
Тот, кто ведает
Шахразаду разбудил приглушенный скрип дверных петель. Она могла распознать этот звук даже во сне.
Но в этот раз что-то изменилось.
Что-то проникло в покои. Что-то дерзкое и бесстрашное.
И следило за Шахразадой. От нежеланного наблюдения по ее спине скользнул холодок, а кровь быстрее побежала по венам.
Тихие шаги приближались, заставляя принимать решение как можно скорее.
Шахразада открыла глаза и закричала. Темнота наполнилась шумом и отчаянием. Кто-то торопливо направился к кровати, и девушка отползла по подушкам, пытаясь убежать. Затем отдернула полупрозрачный занавес, проклиная его наличие, которое служило лишь помехой.