Такое дерзкое поведение заставило Халида удивленно приподнять брови. Спустя мгновение вошел дядя Ареф с еще более мрачным выражением лица, чем обычно.
Халиф вздохнул и откинулся на подушки.
Джалал выглядел расстроенным, отчего стало не по себе.
– Похоже, дело не терпит отлагательств, – предположил Халид, стараясь не выказывать тревоги, а не получив ответа от двоюродного брата, выпрямился.
– Мой повелитель… – начал было дядя.
– Наверняка есть какое-то объяснение, – перебил Джалал дрожащим голосом и сжал помятый свиток в левой руке так, что побелели костяшки.
– Сын…
– Пожалуйста, отец, – хрипло взмолился Джалал. – Позволь мне сообщить!
– О чем идет речь? – спросил Халид, поднимаясь на ноги.
– Пообещай, что дашь ей шанс все объяснить. Знаю, что твое слово нерушимо. Пообещай.
– Просто отдай ему доклад, – прорычал дядя Ареф, с настороженным, но решительным выражением лица приближаясь к сыну.
– Только после того, как он даст мне слово, – настойчивость Джалала граничила с безумием.
– Я не собираюсь ничего обещать до того, как вы скажете, в чем дело, – заявил Халид, обходя стол и грозно выпрямляясь. Двоюродный брат заметно колебался. – Капитан аль-Хури?
– Шази… и тот мальчишка, – наконец выдавил тот едва слышно.
Халид похолодел, будто кто-то стиснул ледяной рукой сердце. Однако нашел в себе силы протянуть недрогнувшую руку.
– Доклад.
– Халид, обещай… – взмолился Джалал.
– Не понимаю, почему ты просишь меня дать слово от ее имени? – голос Халида остался спокойным, несмотря на тиски ледяного страха.
– Тогда пообещай самой Шахразаде.
– Тебя не должно заботить, что я ей обещаю. Отдай доклад.
Джалал медленно вздохнул и вручил свиток. Когда Халид развернул его, то почувствовал, как на плечи опустился тяжелый груз, словно предзнаменование грядущей катастрофы.
Просмотрев донесение один раз, перечитал его снова, потому что слова едва помещались в сознании. И снова.
– Сожалею, Халид-джан, – мягко произнес дядя Ареф. – Моя печаль безмерна. Даже я сам начал верить – хотел верить – в ее уникальность.
– Так и есть, – возразил отцу Джалал и приблизился к двоюродному брату. – Пожалуйста, дай ей шанс все объяснить.
– Оставьте меня, – тихо распорядился Халид.
– Не позволяй своим страхам и сомнениям разрушить все, чего вы достигли, – воскликнул Джалал. Дядя Ареф подошел к сыну и взял его за плечо, но тот продолжал, не обращая внимания: – Шахразада тебя любит! А доклад может иметь под собой вполне логичное объяснение. Не исключено, что крупица истины там содержится и все начиналось как ложь, но сейчас девчонка испытывает к тебе настоящие чувства. Готов поклясться в этом собственной жизнью! Пожалуйста, не дай ненависти управлять тобой. Ты не такой, как твой отец. А куда лучший человек. Как и Шази.
Халид повернулся к двоюродному брату спиной и скомкал в ладони свиток.
Предзнаменование сбылось, катастрофа разразилась, погружая все во тьму.
Окончательно уничтожая и без того приговоренную к вечным мукам душу.
Шахразада стояла возле перил на балконе и наблюдала за безбрежным океаном мигающих звезд, рассыпанных по мягкому синему бархату небосвода.
Она не могла заставить себя вернуться в покои, где произошла ужасная резня, хотя от происшествия не осталось ни следа. И все же воспоминания были слишком свежи, чтобы находиться в одиночестве среди теней, где затаились призраки.
Когда темные небеса прорезала внезапная вспышка упавшей звезды, Шахразада тяжело вздохнула. Она провела целый день в садах, предоставленная самой себе, чтобы поразмышлять над откровениями прошлой ночи, не отвлекаясь на беседы с острой на язык Деспиной.
Увы, истина оказалась вовсе не такой однозначной, как надеялась Шахразада, а скорее была суровой, неприглядной и еще более жестокой, чем кто-либо мог бы представить.
Шива погибла ради чужого возмездия – отвратительного и извращенного. А все потому, что обезумевший от горя отец, потерявший дочь из-за прискорбного стечения обстоятельств, решил покарать других за свою боль.
Покарать Халида.
А тому пришлось обрушить кару на головы жителей Рея.
Девушка снова вздохнула и посмотрела на свои руки, сжимавшие перила.
Все полетело в непроглядную бездну из-за страданий одного человека. И та же самая жажда мести привела саму Шахразаду во дворец. Породила в сердце ненависть к халифу, которого все считали виновным в бессмысленных казнях.
Заставила оказаться над самой бездной.
Халид по-прежнему нес ответственность за смерть Шивы, потому что именно он отдал приказ. Именно он сидел за столом и писал письмо семье девушки, которая в этот момент задыхалась от накинутого на шею шелкового шнура. В тот раз никто не поспешил на помощь несчастной и не остановил казнь, как произошло с Шахразадой. Халид позволил ее лучшей подруге умереть.
И ничто не изменит этого факта.
Все события остались прежними.
Однако общая картина теперь выглядела совершенно по-другому.
Потому что Шахразада выяснила причину, какой бы та ни оказалась ужасной и невероятной, и отчасти понимала, что у Халида почти не было выбора.
И что однажды ему придется принять такое же решение и на ее счет.
Скрип дверей в покоях привлек внимание Шахразады. Она затянула тесемки шамлы и шагнула с балкона внутрь. Восковые свечи с ароматом амбры тепло мерцали в углу помещения.
Халид стоял возле порога. Половина лица с резкими чертами скрывалась в тени.
Шахразада неуверенно улыбнулась, но юноша остался неподвижным, как статуя.
– Здравствуй? – тихо произнесла она и нахмурилась – так странно прозвучало слово: скорее вопрос, чем приветствие.
– Здравствуй. – Голос Халида казался холодным и угрожающим, напомнив о тех временах, когда сказки при свете лампы были единственным, что они делили.
Всем, что Шахразада могла надеяться разделить.
Она снова наталкивалась на стену изо льда.
– Что случилось?
Халид вышел из тьмы. Что-то определенно случилось. Но, несмотря на холодное и отстраненное выражение лица, тигриные глаза полыхали от эмоций.
Сердце Шахразады пропустило удар.
– И давно? – выдохнул Халид с неослабевающим вниманием.
– Что именно?
– И давно ты влюблена в Тарика Имрана аль-Зийяда? – произнес он, делая еще один шаг к Шахразаде.
Она не сумела скрыть удивления. Сердце готово было вырваться из груди, колени начали подгибаться.
«Солги. Солги ему».
Тигриные, настороженные глаза продолжали внимательно вглядываться в лицо девушки… выжидательно, угрожающе.
Со знанием.
Со страхом?
– С тех пор, как мне исполнилось двенадцать, – пролепетала Шахразада и заметила, как сжались кулаки Халида, а сам он шагнул обратно в тень. Она протянула руку. – Я могу все объяснить! Я…
И осеклась.
Халиф обернулся, и в правой ладони у него сверкнул кинжал.
Девушка в ужасе попятилась.
– За сундуком из черного дерева в моей комнате находится потайная дверь с большим латунным кольцом, – тихо произнес Халид, не отрывая взгляда от мраморного пола. – Ручка непростая. Чтобы открыть проход, нужно повернуть ее три раза вправо, два раза влево и снова трижды вправо. Ступеньки ведут к тоннелю, по которому можно добраться прямиком до конюшен. Возьми моего жеребца. Его зовут Ардешир.
– Я не… – прошептала Шахразада, чувствуя, что недоумение пересиливает страх.
– Вот, – сказал Халид, протягивая кинжал, а когда она замотала головой, продолжая пятиться, то просто вложил рукоять оружия в ладонь девушки. – Возьми.
– Я не понимаю.
– Викрам уже ждет за дверью. Он отведет тебя в мои покои и проследит, чтобы никто не потревожил по пути. Забирай Ардешира и… уезжай. – К последнему слову голос Халида опустился до едва различимого шепота.
Шахразада стиснула рукоять кинжала и нахмурилась, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди.
А затем Халид опустился на колени перед девушкой.
– Что… что ты делаешь? – пробормотала она. – Я…
– Шива бин-Латиф. – Он выдохнул имя благоговейно, будто молитву, после чего склонил голову и закрыл глаза, всей позой выражая нескрываемое почтение.
От внезапного осознания воздух покинул легкие Шахразады. Она покачнулась и осела на пол, по-прежнему сжимая в руке кинжал.
– Поднимись, – тихо сказал Халид. – Поднимись, Шахразада аль-Хайзуран. Тебе не следует преклонять колени ни перед кем. И менее всех – передо мной. Доверши то, зачем явилась во дворец. И знай, я не жду объяснений. И не заслуживаю их.
– Халид… – едва сдерживая рыдания, выдавила Шахразада.
– Поднимись, – мягко, но уверенно велел халиф и взял ее за плечи.
– Я не могу.
– Можешь. Ради Шивы. Помни, твое величие беспредельно. Ты способна на все.
– Только не на это!
– Ты сумеешь.
– Нет. – Шахразада покачала головой, с трудом сдерживая слезы.
– Давай же. Ты ничего не должна мне. Ведь я – ничтожество.
Она еще сильнее замотала головой и ослабила хватку на рукояти кинжала, не представляя, как Халид мог так говорить. Ведь он…
– Шахразада аль-Хайзуран! – повысил он голос, а вдоль линии челюсти проступили желваки. – Ты не можешь поддаться слабости и нерешительности. Потому что ты самая сильная, отчаянная и умелая девушка на свете. Тебе под силу абсолютно все.
Шахразада сглотнула и постаралась собрать волю в кулак, попыталась отыскать в сердце хоть крупицу ненависти, хоть намек на ярость, хоть что-нибудь. Вспомнила о Шиве.
– Я лишил тебя лучшей подруги, – придерживался выбранного курса Халид. – Что бы я ни сказал или сделал, это не исправит совершенных преступлений. Если стоит выбор между тобой и мной, то для меня решение очевидно, джунам. Но его принимать не мне.
Мое все.
Шахразада встала на колени, положила ладонь на грудь Халиду и спросила:
– Значит, ты хочешь, чтобы решение приняла я? – Он кивнул. Девушка сжала в кулаке его