– Даже если он любит эту невольницу?
– Даже если так, – вздохнула Деспина, с отчаянием закрывая небесно-голубые глаза.
– Мне кажется, это неслыханная глупость! – воскликнула Шахразада. – Ты уже обсуждала этот вопрос с Джалалом?
– Он думает, я его не люблю, – покачала головой служанка. – Я сама ему так сказала.
– Деспина!
– Так всем будет проще. Если Джалал поверит, что представляет для меня обычное мимолетное увлечение, нам обоим будет намного легче продолжить жить своей жизнью.
– Зачем ты себя мучаешь? Почему обманываешь его?
– Я верю, что когда по-настоящему кого-то любишь, то желаешь для этого человека самого наилучшего.
– Я нахожу подобное поведение не просто глупым, но еще и ужасно высокомерным.
– А я нахожу подобное заявление особенно забавным из уст такой высокомерной девчонки, как вы.
– Это я-то высокомерная? – прошипела Шахразада. – Я хотя бы не решаю, что будет лучше для взрослого мужчины, даже не советуясь с ним. – Она заметила, что Деспина лишь печально улыбнулась, и ободряюще подтолкнула ее плечом. – Понимаю, насколько тяжело раскрывать свою душу другому и вверять свое сердце в чужие руки, но без этого невозможно по-настоящему узнать человека.
– Отец Джалала станет меня презирать, – прошептала Деспина, подтянув колени к груди. – Все будут думать, что я хитростью заставила его жениться. Что я расчетливая блудница.
– Я лично побью того, кто посмеет дурно о тебе отозваться. – Увидев недоверчиво изогнутую бровь служанки, Шахразада пылко продолжила: – Не сомневайся. Может, я и невысокая, но когда потребуется, то могу нанести очень сильный удар. Если не веришь мне, спроси у Джалала.
– Вы ударили Джалала? – нахмурилась Деспина.
– Халида, – покачала головой Шахразада и слегка улыбнулась.
– Что? – переспросила гречанка. – Вы… ударили халифа?
– Да, по лицу.
Деспина зажала рот рукой, стараясь сдержать смех.
Обе девушки сидели на полу, беседуя и хихикая, пока внезапный стук в дверь не заставил их подскочить на ноги. Тяжелые створки распахнулись, и порог переступил Халид. Джалал следовал за ним по пятам. Группа стражников во главе с шахрбаном осталась в коридоре.
Как обычно, халиф двигался с величественной грацией. Темная рида наполовину скрывала искусно изготовленные доспехи из серебра и золота. Эфес шамшира свисал с черного кушака, обвивавшего узкие бедра. Халид казался грозным и отстраненным, будто находясь за тысячу лет, тысячу жизней, тысячу сказок от остальных.
Но Шахразада знала, что это не так.
Она шагнула ему навстречу, заглянула в янтарные глаза и при виде сокрытого в них тепла почувствовала, как сердце воспарило.
Деспина поклонилась повелителю Хорасана и немедленно проследовала к двери в свою комнатку. Джалал небрежно опирался на стену рядом, представляя собой воплощенное равнодушие.
Оба безуспешно попытались сделать вид, что не обращают друг на друга внимания.
Мгновение, когда истинные чувства прорвались на волю, было очень кратким, но Шахразада, ставшая молчаливым тому свидетелем, не переставала удивляться, как остальные могут этого не замечать: легкий поворот тела Джалала в сторону Деспины, которая выразительно склоняла голову набок.
Шахразада понимающе улыбнулась.
Халид дождался, пока дверь в комнату служанки плотно закроется, и тихо прошептал, возрождая воспоминания о прошлой ночи:
– Хорошо ли тебе спалось?
– Да.
– Рад это слышать.
– Благодарю за подарки. Они идеальны.
– Значит, подходят тебе, – улыбнулся Халид. Шахразада изогнула тонкую бровь. Тогда он добавил: – Я приготовил еще кое-что.
– Что?
– Дай руку.
– Любую?
Халид кивнул, а когда Шахразада протянула правую кисть, надел на средний палец полоску из тусклого золота.
Перстень казался близнецом кольца самого халифа и нес его символ: две скрещенные сабли. Символ рода аль-Рашидов.
Ее символ как жены правителя Хорасана.
– Ты примешь его? Это…
– Лучший подарок из всех возможных, – перебила его Шахразада, и их взгляды встретились.
Улыбка Халида могла бы затмить само солнце.
За порогом группа воинов нетерпеливо зашевелилась.
– Мой повелитель? – вклинился в беседу Джалал и бросил виноватый взгляд на девушку. – Пора выдвигаться.
Халид молча кивнул, давая понять, что услышал капитана.
– Куда вы направляетесь? – спросила Шахразада, наморщив лоб.
– На границе Хорасана и Парфии под неизвестным знаменем собирается небольшое войско. Эмиры ближайших районов нервничают и желают обсудить стратегию, на случай если ситуация накалится.
– Ясно, – она нахмурилась. – И надолго вы планируете там задержаться?
– На две, может быть, три недели.
– Понимаю, – кивнула Шахразада и прикусила щеку изнутри, чтобы не сказать лишнего.
– Значит, до встречи через две недели, – снова улыбаясь, произнес Халид.
– Не три?
– Не три.
– Отлично.
– И вновь, очень рад это слышать, – сообщил он, не отрывая от Шахразады внимательного взгляда.
– Лучше будь осторожен. И возвращайся невредимым, – сказала она, а затем добавила уже тише: – Иначе познаешь мой гнев: я встречу тебя угощением из инжира.
– Моя госпожа.
От Шахразады не укрылся блеск веселья, промелькнувший в золотых глазах Халида, когда он поклонился, поднеся кончики пальцев вначале ко лбу, затем к сердцу.
Уважение. И любовь.
Когда халиф направился к дверям, Шахразаду охватило разочарование.
Это было не то прощание, которого она ждала.
– Халид?
Он обернулся.
Шахразада подбежала к возлюбленному, схватила за ткань риды и заставила наклониться, чтобы поцеловать.
На секунду Халид застыл, но потом обнял жену за талию и притянул к себе.
Воины в коридоре смущенно переминались с ноги на ногу, звеня оружием и доспехами. Раздался тихий смех Джалала.
Шахразаду все это ни капли не волновало.
Потому что этот поцелуй скреплял решение. Подтверждал взаимопонимание.
Объявлял о браке без притворства. О любви без скрытых намерений.
– Я вернусь через десять дней, – выдохнул Халид, не убирая ладони со спины Шахразады.
– Обещаешь? – спросила она, сильнее сжимая в кулаке ткань накидки.
– Обещаю.
Стихийное бедствие
Джахандар ехал на кобыле в яблоках к вершине холма, с которого открывался вид на Рей.
Небо над головой было темным и беззвездным.
Идеально.
Отец Шахразады глубоко вздохнул, спрыгнул на землю, потянулся к кожаной суме и вытащил из ее глубин потертый древний фолиант.
Он вибрировал от прикосновения.
С осторожным благоговением мужчина опустился на колени возле небольшого скопления камней и положил том на плоскую поверхность. Затем снял черный ключ на шнурке с шеи и вставил в проржавевший замок в центре книги. Стоило открыть фолиант, как со страниц полилось серебристое сияние, которое медленно распространялось.
Джахандар радовался, что прикосновения больше не опаляли пальцы.
Он перелистывал страницы из потертого пергамента, пока не обнаружил нужное заклинание. Слова уже навсегда врезались в память, но магия книги помогала направлять силу при такой сложной задаче. Джахандар закрыл глаза и позволил серебристому свету пролиться на лицо и ладони, наполняя невыразимым могуществом, после чего вытащил кинжал из ножен и провел острием по свежему шраму на левой ладони. Как только кровь обагрила лезвие, металл начал мерцать раскаленным бело-голубым светом.
Джахандар поднялся на ноги и подошел к кобыле в яблоках. Она встряхнула гривой и фыркнула, наблюдая за всадником настороженными карими глазами. Он на мгновение ощутил неуверенность.
Но люди ожидали от него великих дел.
И он отказывался снова становиться источником разочарования.
Стиснув зубы, Джахандар шагнул вперед и одним быстрым движением перерезал кинжалом горло кобылы. Горячая кровь брызнула на руки темным потоком. Лошадь начала спотыкаться, сражаясь с неизбежным концом, но вскоре повалилась на землю. Судорожные попытки сделать вдох быстро прекратились. Несчастное животное застыло без движения.
Края лезвия вспыхнули огненно-красным, мерцание сделалось ослепительным.
И бесконечно ужасающим в своем великолепии.
Джахандар отошел от туши кобылы и потянул носом воздух. Затем притронулся кинжалом к ране на ладони.
Огненная сила заструилась по жилам, опаляя до самых костей. Возложенный на каменный трон фолиант сиял ярче звезд.
Джахандар прерывисто вздохнул и уронил кинжал, когда мощь древней магии начала собираться в груди, опасная и глубинная. Прекрасная. Земля под ногами вздрогнула.
Отец Шахразады рассмеялся, вскинул окровавленные руки к небесам и выкрикнул слова давно забытого языка. А затем принялся с наслаждением наблюдать, как по его повелению собираются тучи и склоняются пред его могуществом.
Страницы фолианта затрепетали на ветру. Борода обвилась вокруг шеи Джахандара.
Он никогда больше не станет причиной чьего-либо разочарования.
Сегодня он доказал, что достоин управлять древними силами. Доказал раз и навсегда.
Он освободит дочь. Спасет Хорасан.
Потому что такова воля Джахандара Великого.
Джахандара Всемогущего.
Джахандара… царя из царей.
На землю упали первые капли дождя.
Тарик отогнал растущее чувство тревоги.
Он прятался в тени, вжимаясь спиной в каменную стену с бесцветным раствором между кладкой. Чуть поодаль виднелись высокие и тяжелые ворота во дворец. Деревянные створки были окованы черным железом. Вооруженные часовые стояли на страже как рядом с ними, так и наблюдали с зубчатой стены, залитой светом факелов.
Тарик выдохнул, стараясь успокоиться.
Стараясь заглушить сомнения.
– Он не сообщил, как собирается проникнуть за ворота? – прошептал на ухо другу Рахим, опуская капюшон коричневой накидки как можно ниже на лоб.