– Нет.
– Когда ты ему расскажешь?
– Когда наберусь храбрости или когда у меня не будет другого выбора – зависит от того, что произойдет скорее. Кроме того, я не хочу дальше обсуждать это. – Деспина повернулась к дальнему углу комнаты и, наклонившись, снова начала рыться в свертках шелка.
Шарзад нахмурилась, глядя на свою служанку, размышляя, удавалось ли Деспине хоть когда-нибудь нормально поспать с такими заботами, несущими не высказанное вслух опустошение.
«Почему она ему не рассказывает?»
Когда Деспина снова выпрямилась, ее лицо напряглось от раздражения.
– В моей комнате еще может быть одежда для починки. Пойдемте со мной.
Оставив позади груды шелка и парчовой ткани, девушки прошли через спальню Шарзад. Они остановились перед единственной дверью из полированного дерева у входа. Деспина, толкнув ее, прошла до конца узкого коридора и взялась за серебряную ручку двери, которая вела в другое помещение.
Шарзад никогда раньше не была у Деспины в комнате, несмотря на то что она находилась так близко к ее собственной. Комнатка оказалась небольшой и чистой с аккуратно разложенными подушками с одной стороны и низким столиком с другой. Гардеробная в углу была изготовлена из такого же дерева медового цвета, как и столик, и все пространство наполнял легкий аромат жасмина.
Деспина, подойдя к гардеробной, открыла одну дверцу и начала поиски.
Глаза Шарзад блуждали по деревянному сундуку, она заметила что-то прислоненное к стене, связанное в рулон конопляным шнуром.
Это был тот коврик, который ей подарил Муса Сарагоса.
– Почему он здесь? – Шарзад кивнула в сторону рулона.
Деспина оглянулась через плечо и вздохнула:
– Я все хотела спросить у вас, могу ли его выбросить.
– Это же подарок!
– Он старый и потертый, и в нем, вероятно, может завестись моль. Я не хочу, чтобы такая вещь лежала рядом с вашей одеждой.
Шарзад закатила глаза.
– Давай его сюда.
Деспина пожала плечами и передала ей рулон.
– Зачем кому-либо дарить халифе Хорасана крошечный потертый коврик, мне не понять.
Шарзад держала его в обеих руках, вспоминая тот день, когда Муса-эфенди посетил дворец.
«Это особенный ковер. Если ты заблудишься, он поможет тебе найти путь».
– Я не думаю, что это простой коврик.
– Что же тогда?
– Это может быть какой-то картой, – размышляла Шарзад.
– Если это карта, то она устарела и, следовательно, бесполезна.
Шарзад, выйдя из комнаты Деспины, прошла по узкому коридору и вернулась обратно в свою спальню. Она опустилась на колени и положила рулон на пол. Затем дернула узелок из пеньки по центру. Усилия оказались тщетными, и девушка вспомнила, почему ее любопытство исчезло сразу после того, как ей вручили подарок.
– Этот узелок из самого ада, – проворчала Шарзад, когда Деспина заглянула через ее плечо.
– Позвольте я попробую. – Служанка присела рядом с ней и начала тянуть за веревочки. Получив тот же результат, она подняла рулон, изучая его на предмет наличия заклинания. Затем достала серебряную шпильку из волос, уложенных в виде короны. Водопад из золотисто-ореховых локонов пролился на ее плечи, и Деспина начала ввинчивать шпильку в центр узелка.
– Ты, чертов узелочек, не победишь! – прошептала она, прищурив свои голубые глаза над ковром.
Через несколько мгновений узел развязался и обе девушки торжествующе вскрикнули.
Шарзад, развернув коврик, расстелила его на полу.
Он действительно был таким же изношенным и вытертым, каким показался изначально, – ржавого цвета, с темно-синей каймой и медальоном из черно-белых завитков по центру. Почти вся бахрома на кисточках уже стерлась. То немногое, что от нее осталось, было грязным и пожелтевшим от времени, но все еще напоминало о своем былом предназначении. Два уголка хвастались дырами, похожими на подпалины.
Когда она пробежала по нему ладонью, в ее груди начало зарождаться странное покалывание. Она отдернула руку с внезапной тревогой.
– Что случилось? – спросила Деспина.
Ощущение исчезло.
Шарзад посмотрела на свои руки и потерла большими пальцами по остальным.
– Ничего.
Обе девушки встали, чтобы внимательно рассмотреть маленький коврик.
– Ладно… это уродливый ковер, – сказала Деспина.
Шарзад рассмеялась.
– Пожалуйста, можно я его выброшу? – настаивала Деспина.
– Я думала, он может быть картой. Муса-эфенди сказал, что коврик поможет мне найти путь. – Шарзад сморщила лоб.
– Вы имеете в виду мага из Храма Огня?
– А что, Муса-эфенди является им?
Деспина, сжав губы, отвернулась.
– Ты не должна была говорить мне это, – ухмыльнулась Шарзад. – Так ведь?
Служанка уставилась на нее.
– Интересно, – продолжила Шарзад. – Хотя я не удивлена. Джалал, похоже, разговорчивый тип. Любопытно, что же он говорит во время…
– Шарзад!
Шарзад рассмеялась, увернувшись от грозного толчка Деспины. Она задела голой пяткой ковер, и странное покалывание снова вспыхнуло у нее в груди. Все более взволнованная, девушка опустилась перед ковром на колени и прижала ладонь к его поверхности.
Колющее ощущение, почти как занемевшая от долгого сидения нога, начало накаляться возле ее сердца. Тепло вскоре распространилось к ее плечам и по руке. Затем, когда она провела пальцами по краешку ковра…
Он свернулся в ее руке, будто был живым.
Шарзад ахнула в шоке и упала на бок неуклюжей кучей.
– Что случилось? – резко спросила Деспина, опустившись на колени возле нее.
– Коврик – он дернулся!
– Что?
Шарзад поднялась на колени, ее сердце трепыхалось в груди.
– Смотри! – Она прижала руку к ковру, пока снова покалывание не появилось в ладони… и один уголок коврика не оторвался от пола.
Деспина, выкрикнув проклятие, отскочила назад.
– Что с ним не так?
– Откуда я знаю? – крикнула Шарзад.
– Сделайте… сделайте так еще раз.
Шарзад повторила манипуляцию, и другой уголок ковра оторвался от пола с легкостью взлетающего облака.
При этом Деспина с опаской посмотрела на нее.
– Вы когда-нибудь уже такое делали?
– Нет! Это не я, это ковер.
Служанка, сев на колени, положила ладони на вытертую поверхность ржавого цвета. Она немного подождала. Ничего не произошло.
– Это не только ковер, Шарзад. Это вы.
Шарзад прикусила щеку.
«Значит, ты не знаешь. Оно еще спит в твоей крови».
Деспина раздраженно выдохнула. Она держала руку Шарзад на ковре. Когда его края начали завиваться на полу и Шарзад попыталась вырваться, Деспина не отпускала ее руку.
Вскоре весь ковер парил в воздухе на уровне их плеч – невесомый, будто сплетенный из мечты. Когда девушки прекратили прикосновение, ковер медленно опустился обратно на мрамор с грацией лепестка, падающего на землю.
– Ну, – благоговейно прошептала Деспина, – это, безусловно, какой-то маленький хитрый трюк.
Тарик спешился в пустыне перед большим пестрым шатром Омара аль-Садика. Он схватил поводья своего жеребца и повел его к корыту с водой, стоящему неподалеку. Когда лошадь начала пить, зеркальная поверхность заходила растущими кругами вокруг ее морды. Тарик провел ладонью по шее великолепного животного.
Обратное путешествие было не из легких.
Несмотря на уверения Шарзад в ее безопасности, покинуть Рей – оставить Шази – было практически невозможно. Он согласился с желаниями девушки, но сделал это с тяжелой горечью на сердце. Последние пять дней Тарик ехал через песчаную бурю под палящим солнцем, постоянно воюя с собственными мыслями.
Как до этого дошло?
Во всем случившемся не было смысла. Девушка, которую он знал, не способна к такой изменчивости. Девушка, которую он любил, слишком умна, слишком изобретательна… слишком верна, чтобы быть завоеванной монстром. Особенно тем, кто убил ее лучшую подругу.
Пока буря бушевала в его разуме, Тарик обнаружил, что вернулся к критической точке: ничего из этого не имело смысла.
Таким образом, всему должно быть объяснение.
Тарик вспомнил о рассказах про пленниц, терявших волю перед своими захватчиками. Заключенные влюблялись в своих покорителей. Хотя он никогда раньше не верил, что такое возможно, это являлось единственным объяснением поведения Шарзад.
Она была сама не своя. Этот дворец, этот мир… этот монстр забрал у Тарика девушку, которую он любил, и заставил ее забыть все, что было ей дорого.
Он должен вытащить ее оттуда. Причем быстро.
Звук пронзительного крика Зораи оторвал его от мыслей. Тарик свистнул ей, и она приземлилась на его вытянутую руку в манкале, нетерпеливо ожидая свой ужин. Юноша был озабочен, но сумел улыбнуться самке сокола, предлагая ей полоску вяленого мяса.
– Вернулся наш безымянный сагиб! – прокаркал знакомый голос позади него. – Хотя, если верить слухам, он больше не безымянный.
Тарик повернулся к обветренному на солнце лицу Омара аль-Садика.
– Слухам?
Омар в широкой улыбке продемонстрировал редкие зубы.
– Такова природа слухов. Мы часто являемся последними, кто узнает о придуманном в нашу честь.
Тарик ненадолго закрыл глаза. Эксцентричный шейх испытывал остатки его терпения.
– Уже ходят слухи в мою честь?
– Про Белого Сокола. Спаситель Хорасана.
– О чем вы? – Тарик устало вздохнул.
– Ты не слышал о нем? Говорят, он ездит под знаменем, украшенным стандартом с изображением белого сокола. Будто бы он собирается штурмовать Рей и свергнуть злого короля. – Глаза Омара блеснули. – Как оказалось, я уверен, ты хорошо знаком с Белым Соколом. Друзья зовут его Тариком.
– Извините, – отрывисто промолвил юноша, скинув капюшон своей пыльной белой риды. – Но я не в настроении для ваших игр.
– Игр? Война – это не игра, мой друг. Игры предназначены для маленьких детей и стариков, как я. Война же – вредное удовольствие для молодых мужчин.
– Заканчивайте играть словами, Омар! Я не переношу…