Я вытер нос тыльной стороной ладони. Бросил взгляд на дверь. Эта уловка мне известна.
— Вы все равно добьетесь своего, что бы я ни говорил. Именно так все и делается.
— Это было «да» или «нет», Джим? Необходимо твое решение.
— Я не желаю, чтобы со мной «работали», — заявил я.
— Хорошо. — Форман отступил назад.
— Э-э… И это все? Я могу уйти? Он кивнул.
— Я лишь хотел задать несколько вопросов, Джим. Они помогли бы тебе понять, что здесь в действительности происходит. Но если ты этого не хочешь, значит, и не должен быть здесь.
На мгновение я задумался. Ощущение было не из приятных: одна моя половина. хотела направиться прямиком к двери, а другая — послушать его.
— Смогу я уйти после того, как мы закончим?
— Конечно, — сказал Форман. — Если только не передумаешь.
И я решил ответить на его вопросы.
— Ладно. Согласен.
— Спасибо. Может быть, ты пройдешь на сцену? Форман подал мне руку. Я не принял ее. Он словно не заметил моего хамства; просто указал на высокое председательское кресло и потрепал меня по плечу.
— Сядь там. Тебе нужен платок? — Он протянул пакет бумажных салфеток, потом шепнул что-то на ухо куратору курса, молча стоявшей рядом.
Взяв салфетки, я уселся в кресло с высокой спинкой.
На меня смотрели пять сотен человек, но мне было все равно. Я вытер глаза. Лица сливались в какую-то смутную стену.
Форман поднялся на помост и встал рядом со мной, забрал пакет салфеток с моего колена и положил его на, кафедру.
— Что ты сейчас чувствуешь?
— Вялость, — ответил я и добавил: — Вообще-то я в; порядке. Только немного… ослаб.
— Хочешь воды? Я кивнул.
Форман достал из-под кафедры графин и пластиковый стакан. Я жадно выпил воду и отдал стакан обратно.
— Спасибо.
— Все в порядке, Джим, — начал Форман. — Мы тут с: тобой продемонстрируем кое-что. Я буду задавать тебе вопросы, а ты постарайся отвечать на них честно. Договорились?
— Ладно, хорошо.
— Итак, ты сказал, что не хочешь подвергнуться повторному промыванию мозгов, правильно?
— Да, правильно.
— Где тебе промывали мозги до этого?
— Вы знаете где. В прошлом году я попал в плен к ренегатам.
— Я-то знаю, но хочу, чтобы узнали и остальные. В этом вся соль, Джим, так что надо говорить обо всем абсолютно честно. Ты понял?
Я кивнул.
Форман задумался, тщательно формулируя вопрос.
— По-твоему, наши занятия ничем не отличаются от тренировки, которую ты прошел в Племени?
— Э… частично да.
— В какой именно части?
— Ну… Во-первых, пистолет, приставленный к голове полковника Ирвинг. И еще этот выбор.
— Какой выбор?
— Вы предложили ей сделать выбор. Разве нет?..
— Нет, не предлагал. Вспомни. Что я сделал?
Я стал вспоминать. Проиграл всю сцену в уме. И снова задрожал.
— Вы… спросили, может ли она сдержать слово и приходить сюда вовремя.
— Верно. Но я ни разу не сказал, что убью ее. Цель всей сцены заключалась в том, чтобы выяснить, способна ли она физически держать слово. Не сдержит его, заметь, а способна ли сдержать. И мы выяснили, что способна. Если на кон будет поставлена ее жизнь, Ирвинг будет приходить без опозданий. Она сама так сказала. Это и было тем, что мы хотели знать. Ты следишь за моей мыслью?
— Да.
— Так что никакого «выбора» не было и в помине. Ведь не было?
— Не было.
— Отлично. Ты делаешь успехи. Какой выбор предложили тебе ренегаты?
— Жизнь или смерть.
— Жизнь или смерть? — Угу.
— Ни больше ни меньше? — Да — По сути, подразумевалось твое стремление выжить, так?
— Да, вы правы.
— И ты выбрал жизнь. — Да.
— Значит, тебе предложили «выбор», связанный с твоим стремлением выжить, и ты выбрал жизнь?
— Да. Правильно.
— А попутно тебе продемонстрировали, что ты будешь делать все, только бы выжить. Это тоже верно?
— Э-э… верно.
— Значит, ты дал им в руки власть над собой, не так ли?
— Они уже имели власть надо мной. В виде пистолета.
— Ты мог бы выбрать смерть. Тогда они лишились бы этой власти, верно?
Я пожал плечами.
— Это… э-э… не приходило мне в голову.
Зал слегка оживился. Появились улыбки. Послышались смешки. Стена распалась и превратилась в отдельные лица, но в следующее мгновение они вновь исчезли.
— Ну, разумеется, нет. Ты был настроен на выживание, — спокойно заметил Форман. — Но тем не менее ты отдал им контроль над собой, верно?
Я замялся. Мне не хотелось признавать это.
— Будь честным, Джим, — настаивал Форман. — Да.
— Спасибо. Это очень хорошо. Откровенно. — Он на минуту отвернулся, налил себе стакан воды и выпил его. Тем временем у меня появилась возможность посмотреть на зал. Лица людей были отнюдь не враждебны. Люди были… за меня. Этот вопрос касался и их тоже. Я был ими. Неожиданно я почувствовал, что испуган уже не так сильно, как вначале.
Форман поставил стакан на место и вернулся ко мне.
— А теперь, Джим, я прошу тебя подумать. Тот выбор, перед которым поставили тебя, был таким же, как то, что я продемонстрировал здесь некоторое время тому назад?
— Выглядело очень похоже.
— Да, похоже. Но было ли это тем же самым?
— Выглядело тем же самым… — начал было я. — Хотя нет, все иначе.
Теперь сомнения исчезли.
— Благодарю. А сейчас скажи, была «тренировка» Деландро такой же, как наша?
— Не знаю.
— Посмотри и подумай, Джим. Что между ними общего? В чем разница?
Я вновь ощутил вкус пистолета Деландро в своем рту и почувствовал злобу. Сначала нужные слова давались с трудом.
— Деландро блефовал… потому что он не объяснил мне… по крайней мере, сначала. — Я был вынужден сделать паузу. На глаза навернулись слезы, а почему, я не знал. В горле запершило. — То, что сказал их вождь, сводилось к следующему: не имеет смысла объяснять человеку выбор между жизнью и смертью, пока он закрепощен внутри установки на выживание, — потому что он все равно не поймет. Вот я… вот я…
Голос сел, больше я не мог произнести ни слова. Я вытер слезы.
Форман протянул мне стакан с водой, и я быстро осушил его.
— Все в порядке, — мягко сказал он. — Ты держишься молодцом.
Я вернул стакан, готовясь продолжить. Хотелось наконец выговориться и забыть об этом.
— Он лгал! Выбор, о котором он говорил, не был выбором! Я имею в виду выбор, который Деландро предоставил мне в действительности… — Теперь я это ясно видел; я чувствовал такую легкость в мыслях, что закружилась голова. — По сути, он спрашивал меня, хочу ли я жить настолько сильно, что позволю перепрограммировать себя. Только он не говорил об этом прямо!
— Конечно же нет, — поддержал Форман. — Ты бы скорее умер, чем дал себя перепрограммировать, а ему ты был нужен живой.
— Да, теперь я понимаю. — Потерев лоб, добавил: — Но все равно это нечестный прием. — Я поднял глаза на Формана. — Разве не так?
— Только не для них, — заметил он. — По их правилам, лишь «пробудившийся» способен понять реальный выбор, а «гостями» надо руководить — проще говоря, манипулировать. Ты попался в логическую западню, Джим. Но это следующий вопрос, и о нем мы поговорим в другой раз. Как ты себя чувствуешь сейчас?
— Прекрасно, — ответил я. — Честное слово, хорошо.
— О'кей. — Форман выглядел удовлетворенным. Белые волосы все так же светились нимбом над его головой. — Ты делаешь успехи. Мы почти закончили. Продолжай просто говорить правду.
— Я буду говорить правду, — сказал я.
— Итак: ты абсолютно уверен, что мы занимаемся здесь не тем же самым?
— Не знаю, — смущенно признался я. — Деландро тоже нельзя отказать в проницательности. Он относился к своему делу с такой же страстью, как… вы к своей базисной группе. Он тоже говорил о выборе и ответственности.
Форман кивнул.
— Видишь, Джим, теперь ты понимаешь, что одну и ту же методику можно использовать и на благо, и во зло. А добро и зло очень часто не более чем сумма условностей, о которых договариваются люди, чтобы определить точку отсчета. Джейсон Деландро утверждал, что он создает партнерские отношения с червями. Ты убедился воочию, что это действительно так. Мы же не ищем компромиссов с захватчиками. Несколько лет назад мы беседовали с тобой насчет другого выбора, помнишь? Тогда я спросил, что ты хочешь делать. Помнишь свой ответ?
— Я сказал, что хочу убивать червей.
— Верно. Ты по-прежнему этого хочешь?
— Да. Даже больше, чем когда-либо.
— Хорошо. Очень хорошо. — Форман, положив руку на мое плечо, нагнулся ко мне. Когда он заговорил снова, его голос звучал спокойно и доверительно. — Теперь послушай меня. Не важно, что наши занятия похожи на уроки Деландро. Это вполне возможно. Я не знаю, что именно он делал, и это меня мало волнует, в конечном итоге даже не имеет значения, потому что дело не в тренировке, а в том, что ты собираешься делать после ее завершения. Вот главный вопрос: одинаковы ли у нас цели? Ответь, совпадает ли наша цель с тем, чего хотел Джейсон Деландро?
— Нет.
— Не совпадает. Ты уверен в этом? — Да.
— Абсолютно уверен?
— Да.
— Тогда почему ты реагировал так, словно они совпадают? А?.. — Голос Формана стал жестким. — ПОЧЕМУ ЖЕ ТЫ РЕАГИРОВАЛ ТАК, СЛОВНО НАШИ ЦЕЛИ И ЦЕЛИ ДЕЛАНДРО ИДЕНТИЧНЫ?
— Я… я…
Мое горло скрутила болезненная судорога. Стеснило грудь. Я не мог вздохнуть…
— Все в порядке, Джим. — Форман дотронулся до моего плеча. — Что ты сейчас чувствуешь?
— Мне трудно дышать. Больно.
— Где больно?
— В… внутри. — Я потер грудь. — Давит.
— Словно тебя раздавили?
— Да.
— М-м. Хочу, чтобы ты кое на что обратил внимание, Джим. Я задал вопрос, и, вместо того чтобы ответить на него, ты испытал лавину сильных физических ощущений. У нас здесь происходит еще что-то, о чем ты все-таки не хочешь говорить правду, но оно постоянно дает о себе знать. Ты пытаешься подавить это в себе, а оно рвется наружу и переходит в физическое давление. Так что давай я повторю вопрос, а ты не удерживай ответ в себе, договорились?