— Просто как дети, — заметила Лиз и прикоснулась к кнопке на приборной доске. Что-то трахнуло — и земля под нами окрасилась в алый цвет.
Лиз развернула вертушку, нацелившись носом на фургон. Мы висели в воздухе, как большой вопросительный знак.
— Ты все оттуда забрал?
— Да, а в чем дело?
— Я собираюсь подорвать его. Хочешь посмотреть? Я с трудом поднялся на ноги.
— Зачем?
— Там слишком много оружия, чтобы бросать его. — Она проверяла что-то на приборной доске. — Ты ведь путешествовал не налегке, не так ли? Думаю, тебя учили достаточно хорошо.
Она дотронулась до красной кнопки. Фургон взорвался, как будто был начинен динамитом. Затем последовала серия более мелких взрывов.
— Твое оружие, — заметила Лиз, бросила вертушку в сторону, набрала высоту и повернула на запад.
— Эй! Я думал, мы направляемся в Денвер!
— Туда! Только сначала я хочу кое-что тебе показать. — Она похлопала по креслу рядом с собой.
Я осторожно опустил себя в него. Она что-то вызывала на главный экран, расположенный так, чтобы его одинаково хорошо видели и командир, и второй пилот.
— Вот смотри, — сказала Лиз; на экране появилась карта местности. — Мы здесь… Красным отмечено место, где мы оставили фургон. Разобрался? Отлично. — Она дотронулась до низа экрана, и масштаб начал уменьшаться, захватывая окружающую территорию. Первоначальная карта осталась более светлым квадратиком в центре экрана, съеживаясь по мере того, как обзорная картина расширялась. Когда это закончилось, Лиз сказала: — Теперь видно еще четыреста километров. Хочешь посмотреть, какова степень заражения?
— Я имел доступ к некоторым картам. По спутниковому каналу.
Она улыбнулась, и улыбка мне не понравилась.
— Ага. Вот что показал спутник, верно? — Она пробежала пальцами по клавишам, и на карте появились маленькие красные точки. — Локализованные очаги. Просим не приближаться. Да?
— Э… да.
— А вот территории, где заражение возможно. Передвигаться только в составе армейских конвоев. — Лиз снова пробежала по клавишам, и вокруг красных точек появились широкие розовые ободки. В некоторых местах они находили друг на друга. Штат Колорадо выглядел как запущенный случай кори. — А теперь, — сказала Лиз, — ты действительно хочешь знать правду?
— Правду?
— Твой Дядя Сэм трусливый лгунишка. Он не хочет пугать гражданское население. Думает, что это деморализует людей. Вот о чем они помалкивают — это настоящая карта.
Она нажала на клавишу, и красные с розовым пятнышки разрослись, слившись в один темно-красный ожог, захватывающий половину штата.
— О, дерьмо! — простонал я.
— То же самое говорит большинство людей. А сейчас я покажу территории, где мы. подозреваем заражение. И это по самой осторожной оценке… — Западная часть карты стала розовой. Восточная была наполовину исчерчена розовыми полосами.
Лиз указала на маленький квадратик, обозначающий фургон.
— А здесь я подобрала тебя — в самом центре безобразия.
Меня начало трясти.
— Здесь горы, — пояснила она. — А в горах засечь червей довольно трудно. Подожди, сам увидишь. — Она взглянула на меня. — У меня к тебе только один вопрос: как ты ухитрился заехать так далеко? Тебя должны были сожрать на несколько сот километров раньше. Господь, видимо, приберегал для тебя что-то особенное. — И, повернувшись к своим приборам, добавила: — Наверное, повешение.
Я не ответил. Меня по-прежнему трясло. Я все еще не мог оторвать взгляда от ярко-розовой карты. Руки, лежащие на коленях, дрожали. Я беззвучно заплакал, и слезы бежали по моим щекам. Не знаю, были это слезы испуга или облегчения.
— О, дерьмо! — воскликнула Лиз. — Держи…
Она вынула из ящичка на приборной доске бумажное полотенце и сунула мне.
Я тер им лицо, пока полотенце не расползлось на куски — В холодильнике есть пиво. Хочешь?
— Нет. Но все-таки спасибо.
— Принеси мне баночку, ладно?
— Э… хорошо.
Я прошел в хвост и взял банку для нее, поколебался полсекунды и прихватил еще одну — для себя. Забравшись обратно в кресло второго пилота, я открыл одну банку и передал ей. Потом открыл вторую. Пиво было холодным. И вкусным. Я уже забыл его вкус.
Она крякнула.
— Спасибо. Как ты сейчас?
— Прекрасно, я думаю.
— А ты не думай. Если тебя это смущает, не думай, и будешь чувствовать себя прекрасно.
— Я чувствую себя прекрасно, — сказал я.
— Вот и хорошо. Потому что мне понадобится твоя помощь для управления огнем, когда мы прилетим туда.
— Куда?
— Туда, куда летим. — Она показала на карте самое большое и самое темное пятно. — Я хочу показать тебе, как сегодня выглядит заражение.
Салли свой секс хорошенько планирует.
Она говорит: "Пусть это вас не шокирует,
Только дырки анальные
Всегда такие банальные.
А то, что торчит, оргазм гарантирует".
56 ПОЛКОВНИК ТИРЕЛЛИ
Злоупотребление доверием вызывает неудобство.
Я смотрел на скользящую под нами землю. Ландшафт стал еще суровее. Плавные складки холмов превратились в скалистые гребни, и Лиз приходилось поднимать вертушку все выше и выше над каждым новым хребтом. Вскоре мы уже летели по каньону, заросшему кустарником и соснами, следуя за изгибами его крутых склонов. До них можно было дотянуться рукой.
— Почему ты не поднимешься выше? — поинтересовался я.
— Не люблю, когда за мной следят.
— Следят? У червей нет приборов… Она хмыкнула.
Я не стал продолжать этот разговор и спустя некоторое время сказал: — Наверное, ты ждешь, что я поблагодарю тебя.
— Ошибаешься. Меня не волнует твоя благодарность.
— Но ты же летела за мной.
— Вовсе нет. Ты был непредвиденной остановкой на моем пути.
Мы поднялись над перевалом и снова нырнули вниз. Это напоминало катание на русских горках. Мой желудок остался за две горки отсюда.
— Я летаю столько раз в неделю, на сколько могу достать горючего и боезапаса. — Она продолжала: — Ты все еще не избавился от мании величия, Джим. Думаешь, мы заботились о тебе? Если честно, то ты не стоишь даже топлива для спецрейса. — Она взглянула на меня. — Правда.
— Тогда почему волновалась?
— Ехал разведывательный автобус. Мне стало интересно: кто в нем? Откуда его взял? И куда спешит? Согласно данным спутникового слежения, ты направлялся прямиком в самое сильное заражение на континенте. Мы приняли тебя за ренегата и чуть не нажали на кнопку еще неделю назад.
— Как это?
— Эти автобусы оборудованы приборами спутниковой связи, верно? Твой компьютер постоянно поддерживал контакт с сетью. И сеть все время знала, где ты находишься.
— Я думал, что отключил связь.
— Отключил. Но это военный автобус. Он просто перешел на дублирующий канал.
— Это невозможно! Я отключил контакты.
— Все правильно. Ты добрался до каждого передатчика, указанного на схемах. Это и было одной из причин, почему мы приняли тебя за ренегата, доставляющего оружие червям.
Я не обратил внимания на конец фразы, потому что никак не мог понять смысл первой части.
— Эти автобусы имеют секретные каналы связи? Лиз улыбнулась мне: — Ты любишь секреты? Я пожал плечами: — Не особенно. Весь опыт общения с ними сводился к сплошным неприятностям.
Она согласилась: — В этом ты прав, они такие. — Потом спросила: — Хочешь узнать самый величайший военный секрет Америки за последние двадцать лет?
Моим первым побуждением было сказать «да», но потом я задумался. Это заняло секунд десять.
— Не думаю.
— На самом деле это не важно, — сказала Лиз. — Потому что это больше не секрет.
— Ладно, считай, что я клюнул. Что это такое?
— Слушай: каждая единица военного оборудования, произведенная в этой стране за последние два десятилетия, была троянским конем.
— Что?
— Все дело в микросхемах. Дополнительные контуры — кусочек в одном чипе, кусочек в другом, — и выглядят, будто предназначены для чего-то другого. В большинстве случаев так и было. Разве что они часто испускали небольшой электронный шум. Это и была секретная передача, но почти неуловимая для обнаружения. Помню, я читала об этом. Израильтяне засекли шум. Они заявили, что электроника имеет дефекты. А мы признали, что проблема с ложными сигналами существует.
Все верно — только проблема заключалась не в сигналах, а в том, что их не должны замечать. Эти сигналы являлись закодированными ответами на мощные электронные запросы со стационарных спутников. В течение двадцати лет мы имели возможность сканировать весь земной шар и, посылая запросы, узнавать, где находится произведенное нами оружие. Причем не только оружие, но и комплектующие, которые мы поставляли. Это началось с того самого момента, когда первый серийный номер был закодирован в микросхеме. Тот день, когда для микрочипа стало возможным идентифицировать себя, эта технология получила практический выход. Оружие отзывалось на свой серийный номер или код категории в течение двадцати четырех минут. Оно испускало отчетливый электронный телеметрический сигнал или определенное жужжание на одной из нескольких сотен случайно выбранных частот микроволнового диапазона. Большинство приемников настраивалось на эти сигналы автоматически, а техники даже не прислушивались к шумам, считая их атмосферными помехами.
— Но зачем? Конечно, какая-то польза в слежении за собственным оружием есть, но все это выглядит страшно обременительно.
— В сущности, все делалось автоматически. Но ты ошибаешься: дело было не столько в слежении за нашим оружием, сколько за оружием и комплектующими, идущими на экспорт. Известно ли тебе, что последние шестьдесят лет Соединенные Штаты — поставщик номер один военной техники и оборудования? Знать, где оно находится, было огромным преимуществом в плане безопасности.
— Это невероятно!
Лиз улыбнулась. Она прямо-таки излучала самодовольство.