Но не все покорились властителю зла.
Тех, кто не принял цепей,
Взяв в руки меч, за собой повела
Дева юная знатных кровей.
В бой против гибельной тьмы!
Рассмеялся Князь Мрака, встретившись с ней
С малым войском на стылом ветру.
-Подчинятся мне земли до дальних морей,
Твою душу я тоже сожру -
В моей власти сердца и умы!
Билось воинство света не день и не два,
Стала алой от крови земля.
Правит острая сталь, где бессильны слова,
И где гибнут, о смерти моля,
Честь защищая и дом!
Но жар ярости юной, ведущей на бой,
Растопил что-то в черной груди.
Злобных планов и мыслей нарушился строй,
Когда Он под рукой ощутил -
Сердце забилось вдруг в нем!
Мелодия нарастала, и от дружных ритмичных ударов зазвенела посуда на столах, однако это никого не смущало.
Он вскричал: так и быть, я верну мир земле,
Навсегда возвращусь в мир иной.
Разгоню грязный сброд, что таится во мгле,
Коль моею ты станешь женой!
Нам враждовать нет причины!
И она согласилась, ведь счастье людей
Важней, чем судьба одного.
Клятвой крови вовек, до скончания дней
Назвалась нареченной Его,
Верной до самой кончины!
Стихли крики и лязг, отступили войска,
В реках снова вода посветлела.
Бросив меч, вновь за плуг ухватилась рука,
Мир вернулся в деревни и села,
Брачной скрепленный фатой!
Возроптал люд лихой, услыхав о таком,
Вмиг оставшись без легкой добычи.
Нам власть тени мила, нам противен закон.
Жить свободными – вот наш обычай.
Кража, убийство, разбой!
И во мраке ночном, хоронясь по теням,
Взяв в союзники дождь и ненастье -
Звон тетивы, чей-то сдавленный крик…
Заалело венчальное платье,
Вмиг мечту изничтожив дотла!
Тот отчаянья вой, что взлетел до небес,
Заморозил в ужасе кровь.
Не укроют тебя ни пещера, ни лес,
Если местью стала любовь,
Когда ад закусил удила!
И тут громкость резко упала, превратив грозную и воинственную поначалу песню в скорбный реквием.
Полный ярости вихрь прокатился над миром,
Смыв всю грязь с него за одну ночь.
Он ушел, растворившись в тумане тоскливом,
Унося бездыханную дочь
Той земли, что не смог покорить!
И как слезы соленый град с неба падет
В час когда он скорбит над могилой
В его сердце оттаявшем память живет
О единственной, что научила -
Даже камень умеет любить!
Несколько секунд стояла мертвая тишина, а затем все как по команде подняли вверх свои рюмки, отдавая честь павшим, и так же молча опрокинули их в рот. Калим и его спутники последовали общему примеру.
В горло словно закатилась капля жидкого огня, но не обжигающего, а согревающего и растапливающего лед где-то внутри. Исива негромко всхлипнула.
-Какая трогательная история! – она смахнула набежавшую слезинку.
-Теперь и я понимаю, почему Сохо не горел желанием отвечать на Ваш вопрос, мисс Оллани, - Калим окинул взглядом притихший зал, - люди сюда приходят отдыхать и расслабляться, а не для того, чтобы вызывать из памяти мрачных призраков прошлого.
-Все это крайне трогательно и драматично, - недовольно проворчала Мария, - но ответа я так и не услышала.
-Ой, Маш, только не говорите мне, что ожидали получить научно обоснованное объяснение увиденному феномену, - Серго закатил глаза, - тут у людей другие взгляды на окружающий мир. Во многих случаях вполне достаточно красивой легенды.
-Однако легенду эту они воспринимают крайне близко к сердцу, и даже немного… болезненно, - майор покосился на завсегдатаев, ведущих себя необычно тихо, - что еще раз подтверждает тот факт, что с местным фольклором следует обращаться очень осторожно. Я уже отмечал, что он на редкость нетипичен, и целые его пласты целенаправленно скрывались от широкой общественности во избежание неприятностей.
-Да, я помню, - кивнула Исива.
-А посему зарубите себе на носу – не задавайте местным никаких вопросов, касающихся их обычаев или верований! Никаких! Вообще! Как видите, даже невинное на первый взгляд название вполне может увести нас в такие дебри мифотворчества, откуда будет сложно выбраться без потерь.
-И в чем же состоят наши потери на сей раз? – Мария постаралась свести уровень ехидства в своих словах к минимуму.
-Я полагаю, что в следующий раз Сохо уже не будет таким приветливым и щедрым. И это совершенно некстати, поскольку работать нам тут еще долго, - Калим бросил на девушку недовольный взгляд, - так что впредь держите свой не в меру говорливый язык за зубами.
Глава 14
После всего услышанного и увиденного у Чертенка просто голова пошла кругом. Его странные воспоминания о будущем, рассуждения Лассена о дверях в иные миры, удивительно похожие на объяснения Сильвии, фокусы с самовоспламеняющимися тряпками – было от чего впасть в замешательство. Требовалось некоторое время, чтобы разгрести этот завал и худо-бедно рассортировать полученную информацию, разложить ее в голове по полочкам, а потом уже принимать решения и строить планы.
Старик, прекрасно понимая, в каком положении оказался его гость, предоставил Чертенку отличную возможность отвлечься и послал за дом колоть дрова. Ритмичные взмахи топора, не требующие глубокого анализа и вдумчивой аналитики – именно то, что нужно, чтобы утихомирить бушующий в мозгу шторм.
Перетаскивая готовые чурки в поленницу, Чертенок с усмешкой отметил, что его обучение у старого и мудрого наставника началось в полном соответствии с неписанными канонами – наготовить дров, натаскать воды, ужин приготовить. Следуя древней традиции, новичку сперва следует подготовить тело, научиться смирению и послушанию и только потом приступать уже к упражнениям ума и тренировке духа.
К счастью Лассен не стал испытывать кулинарные таланты новоиспеченного ученика, хотя и заставил прибраться в доме, а назавтра поручил прочистить водовод.
В процессе уборки Константин то и дело ловил себя на мысли, что возвращает вещи на свои места после того, как некий безобразник разбросал их в полнейшем беспорядке. Его руки сами убирали посуду на полки и расставляли инвентарь в сарае, отлично зная, что и где должно лежать. Он же все это помнил! Одновременно в его голове сами собой рождались мысли, что и как следует подлатать, починить или переделать, как и у любого домовитого человека, внимательно следящего за исправностью своего жилища. Когда ему случалось останавливаться в гостиничных номерах, подобных поползновений у Чертенка не случалось. Он и впрямь воспринимал этот старый, но по-прежнему крепкий и добротный дом как свой собственный.
С водоводом Чертенок провозился дотемна и, когда закончил, уже валился с ног от усталости. Поставленную перед ним Лассеном тарелку с ужином он опустошил в одно мгновение, после чего рухнул на выделенную ему кровать в задней комнате и сразу же провалился в крепкий сон без сновидений.
Наутро, после завтрака, отшельник пригласил его на просторную веранду, откуда открывался живописный вид на озеро и обрамляющее его горы. Старик уселся в одно из скрипучих плетеных кресел, предложив второе своему гостю. С собой он прихватил внушительную бутыль вина и две кружки, из чего Чертенок сделал логичный вывод, что беседа им предстоит долгая.
Лассен наполнил кружки и отпил из своей, задумчиво глядя на водную гладь, искрящуюся в полуденном солнце. Чертенок последовал его примеру, пригубив густое, как ликер, и ароматное рябиновое вино.
-Признаюсь сразу, - неторопливо заговорил старик наконец, - какая-то часть вины за происходящее лежит и на мне. На поверку я оказался паршивым Хранителем, и не смог уберечь Запретные Легенды от попадания в чужие руки. Не повторяй моих ошибок.
-Так, - Чертенок поставил свою кружку обратно на стол, - давайте-ка по порядку. Что за легенды такие? Почему «запретные»?
-Ты, как я погляжу, парень толковый, а потому я пропущу долгие и витиеватые объяснения и скажу прямо – в этих текстах собрано знание о том, как открыть те самые Двери, о которых я тебе говорил вчера.
-Но зачем, ради чего собирать и хранить столь опасные сведения!?
-Чтобы предостеречь, разумеется.
-Запретный плод сладок, знаете ли! – усмехнулся Чертенок, - если рядом с веревкой, опрокидывающей на голову ведро с побелкой, написать «Не дергать!», то некоторых это лишь спровоцирует.
-Именно поэтому они и запретны.
-Но не проще ли ради общей безопасности такие тексты просто все сжечь и забыть?
-А как мы тогда узнаем, что именно нам следует предать забвению?
Чертенок нахмурился, почувствовав, что потерял нить рассуждений, а отшельник внимательно наблюдал за ним из-под седых бровей. Он ждал следующего вопроса.
-Простите, но тогда я не понимаю, как можно кого-то предостеречь, утаив от него нужные сведения?
-А вот тут начинается своего рода искусство, которое и состоит в том, чтобы удержать людей от совершения нежелательных и даже опасных действий, не прибегая к прямым запретам.
-Каким же образом?
-Суеверия, обычаи, приметы – существует масса способов дать человеку понять, что некоторых вещей делать не следует. Петь песни, глядя на огонь, купаться под падающей водой, кричать против ветра…
-Ну, последний запрет я еще как-то могу понять, - Чертенок почесал нос, - простудиться можно. Но вот остальные выглядят откровенно странно.