— Ну? Что так поздно? — Михаил растянул губы в благостной улыбке, подавил зевок. — Спать уже пора, а ты только явился. Новости есть?
Роман отставил в сторону приготовленную для него рюмку и, взяв из шкафа чашку для кофе, налил золотистый напиток в посудину вскрай, залпом выпил, налил ещё:
— Мы нашли его, Миша.
С лица Исайчева соскользнула навязчивая дрёма. Он проснулся! Роман протянул Михаилу телефон, на экране которого высвечивался первый лист экспертизы Долженко. Исайчев прочитал документы, снял очки и, протерев их извлечённой из кармана брюк бархатной салфеткой, спросил:
— Зачем он это делал? Мотив?
Васенко невразумительно пожал плечами:
— Самому хочется понять…
— Господа офицеры, — вмешалась в разговор Ольга, — вам кажется приличным изъясняться на только вам понятном языке? Может быть, посвятите и нас? Если это невозможно, то не надо было начинать…
Роман забрал из рук сослуживца телефон и без лишних слов протянул его Ольге. Ольга, начав читать, присела на стул и, закончив, удивлённо посмотрела сначала на мужа, потом на Романа, едва расщепляя мгновенно высохшие губы, спросила:
— Коста? Это он девочек? За что?
Три пары глаз смотрели на стоящую у плиты Киру, и только Роман осмелился спросить:
— Кирик, ты всё рассказала нам? Теперь ясно — это доказанный факт, Свету Кобзарь довёл до самоубийства её муж Константин Тодуа. Лену Строганову, Леонида Гроссмана убил он же. По-видимому, и Ксению Звягинцеву. Тебя, вероятно, пытался убить тоже Коста.
Кира вздрогнула, попятилась, опрокинула стул, заговорила быстро, заикаясь:
— Не-е-ет! Этого не может быть! Он, когда узнал о смерти девочек, разволновался и очень сильно сокрушался. Коста не мог! Не мог!
Исайчев резко встал, опираясь обеими руками на обеденный стол, переспросил:
— Когда узнал о смерти девочек? Кто ему рассказал?
Кира испуганно съёжилась, Роман заворожённо смотрел ей в глаза, не мигая, только до белых костяшек сжимал выложенные на стол кулаки. Ольга отшатнулась от него, учуяв запах пота и квашеной капусты.
Кира, срываясь на хрип, закричала:
— Когда Роман уехал в Хвалынск, я подумала, это Иванников. Ты же сам говорил, что едешь проверять почти доказанную версию. Испугалась за Косту. Он ведь тоже мог его уби-и-и-ить…
Роман рывком бросился к подруге, но между ним и ей встала Ольга.
— Не смей! — прошипела Ольга, отталкивая Романа. — Не смей!
— Ты… ты… ты… гадина, навела его на старика! — крикнул Роман и рухнул на стул, закрывая лицо ладонями. — Как у тебя язык не отсох!
Кира взмахнула руками, пытаясь отбросить слова Романа, метнулась к выходу и, в чём была, выбежала из дома Исайчевых.
— Миша, — умоляюще посмотрев на мужа, вдохнула Ольга, — она раздетая, простудится…
— Ничего, — жёстко ответил Исайчев, — побегает, согреется! Такси возьмёт… — Обращаясь к Васенко, спросил: — Ты распорядился, чтобы за Костой приглядывали?
Роман кивнул и, подойдя к окну, распахнул его настежь. Морозный воздух, превратившись в сквозняк, ворвался в нагретую кухню, прошёлся по верхним полкам, заглянул под стол, обозначая себя трепетом скатерти и занавесок, разлохматил редкую шевелюру Романа. Ольга многозначительно посмотрела на мужа и, тихо прикрыв за собой дверь, вышла. Сквозняк торкнулся в закрытую дверь, прорваться не смог, обиделся и вылетел обратно в окно. В кухне появился запах талого снега, набухающих почек сирени.
— Ромка, оставайся сегодня у нас, — осторожно начал Исайчев, — завтра с утра позвоним Регине. У тебя фото Косты здесь есть?
Роман, не оборачиваясь, едва шевельнул плечами.
Михаил подошёл к плите, включил горелку, поставил на огонь чайник. Увидел в открытой створке окна отражение лица Романа. Подумал: «Копилка сказала бы — отражение есть, а лица нет».
Заварив чай и разлив его по глиняным кружкам, Исайчев, стараясь добавить в голос бархата, предложил:
— Рома, закрой окно, обморозишься и меня заморозишь. Давай попьём чайку и порассуждаем. Смотри: Коста получил от Киры информацию, но не уехал. Значит, не чувствовал и до сих пор не чувствует опасности.
— Он под подпиской о невыезде, — серым голосом отозвался Васенко, — и знает, что ты в любой момент можешь его вызвать.
— Плевать он хотел на подписку! — не согласился Михаил. — Если бы Коста опасался, свалил немедля, не сомневаюсь. Значит?
Васенко закрыл створку окна, потянул портьеру, отгораживаясь от навязчивого света ночного фонаря у дома. Обхватил замерзшими руками горячую кружку, попросил:
— Позвони её отцу. Спроси, приехала? Ещё замёрзнет, не хочу грех на душу брать…
Исайчев, отхлёбывая из кружки мелкими глотками чай, указал Васенко взглядом на стул, обронил бесстрастно:
— Уверен, Ольга уже звонила. Ты её знаешь…
Роман, неловко кособочась, сел за стол и, разглядывая тёмное нутро кружки, повторил фразу Исайчева:
— Значит? Значит, Коста считает, что у нас ничего на него нет и не может быть. Думаю, он прикинул: если стронется с места, ты пойдёшь по его следу более настойчиво, и тогда… Тогда ты добудешь его даже в Антарктиде!
— Правильно, — удовлетворённо хмыкнул Исайчев, радуясь, что Роман приходит в себя и начинает мыслить. — Тодуа в этом городе есть что терять. У него цель — кресло премьер-министра. Коста считает, что обвинить его в доведении до самоубийства жены будет невозможно. Он ведь не в курсе, что у нас есть платок с их кровью и показания сестры. Маловато, конечно, но при совокупности всего им содеянного и это к месту. Об уликах по делу Елены Строгановой Коста не догадывается. Господин нотариус убеждён — на мосту его никто не видел. Тогда о машине в гараже и Пеняскине мы тоже ничего не знаем. Теперь Ксения Звягинцева. Что по ней?
Роман, подавив вздох, произнёс:
— Предполагаю, Сибукова сообщила Тодуа то, что к тому времени мы нарыли, — это версия мести Иванникова за причинённое ему в школьные годы унижение. Предостерегла от опасности. Рассказала о гибели Елены. Информировала о Ксении, убитой машиной в Австралии. Наверняка сказала, что машина принадлежала женщине, с которой она училась в одном институте и позже эмигрировала в Австралию. И тогда он понял: именно здесь тонко и может порваться. Если?! Если, конечно, Регина, а я убеждён, они знают друг друга, заговорит. Думаю, дочка профессора узнала его на видеозаписи. Если так, она может догадываться о мотиве преступления.
Исайчев, гася возбуждение, вскочил и по своей давней привычке принялся короткими, резкими шагами мерить комнату, кружась вокруг обеденного стола:
— Правильно, Роман. Регина может помочь разгадать мотив. И это, конечно, не пресловутое увеличение мужского достоинства. Сего добра уже сколько угодно! Мужики перестали стесняться, даже бахвалятся этим. Здесь другое. Именно это другое толкнуло его на убийство профессора. Именно это другое может объяснить остальные его преступления. Отчего доктор Эздрин поместил его в разряд «пациентов Икс»? Коста понимает, что только Регина может ответить на этот вопрос. Она последнее опасное для Косты звено. Пока он в Сартове, Регине ничего не грозит. Смертью Гроссмана он убивает двух зайцев: убирает документы, которые могут что-либо прояснить, и выманивает в Россию Регину. Я уверен, у Тодуа всё готово, чтобы дочь Гроссмана замолчала. Нам надо завтра кровь из носа разговорить её. Смотри, как лихо он провернул дело с умершим Пеняскиным? Хотя чему я удивляюсь, именно нотариус может одним росчерком пера превратить любую бумажку в подлинный документ. Даже оживить мертвецов и отправить их на край света — например, в Австралию.
37
— Я подслушала ваш разговор с Ромкой, — виновато сообщила Ольга, стоило только Михаилу появиться в их спальне. — Прости. Но слушала только обсуждение темы Косты, дальше пошла спать. Ты бы мне всё равно рассказал.
Исайчев поморщился, укоризненно покачал головой и вредным голосом изрёк:
— Чтоб я когда-нибудь рассказал ещё хоть одной бабе, с которой сплю, следственную тайну?! Лучше смерть!
Ольга, опершись на локоть, приподнялась на кровати и неожиданно звонко, растягивая слово, заголосила:
— Че-е-во?!
— Так сказал Роман! — с пулемётной скоростью выстрелил Михаил, при этом скосив оба глаза к переносице. — Я-я-я к нему даже частично не присоединяюсь! Во-первых: я-я-я с бабами в принципе не сплю. Во-вторых: я-я-я с ними не обсуждаю следственные секреты. В-третьих: мне достаточно моей женщины, которая ни в коем случае не баба. Но и с моей женщиной не стал, если бы она не была консультантом-психологом Следственного комитета. Это вам, барышня, понятно? — И, вернув глаза на привычное место, добавил обычным голосом: — А если серьёзно, ты хорошо сделала, что подслушала. Мне теперь нет нужды пересказывать вам, барышня, разговор, поскольку именно тебе, дорогая, придётся уже сегодня утром говорить с Региной.
— Почему мне?
Михаил удобно угнездился в кровати и, закрывшись одеялом почти до подбородка, загадочно произнёс:
— Недавно я узнал, что в десятирублёвых монетах, которые мы держим в руках по несколько раз в день, есть сюрприз. Знаешь его?
Ольга вновь взглянула на мужа с удивлением:
— Знаю. Внутри цифры ноль имеются скрытые изображения: число 10 и слово «руб». Почему ты вспомнил об этом?
— Потому что их можно поочерёдно увидеть в зависимости от угла, под которым рассматриваешь монету. Ты, Копилка, должна посмотреть на Регину под другим углом. У Романа взгляд замылился, он может женщину напугать. Тем более сейчас, когда майор не в настроении, эта болтливая кукла напрочь выбила его из колеи… Но, главное, он мужик. Женщина женщине скажет значительно больше. Хорошо подумай, Копилка, прежде чем начать разговор. От него многое зависит. Ты же поняла — мы нашли его! Но уличить и понять, почему Коста это сделал, надеемся, поможет Регина. Я очень надеюсь, Копилка. Иначе нам туго придётся… Мы работаем и с другими свидетелями, но дочь Гроссмана ключевая.
Ольга задумалась, сосредоточенно изучая игру теней и света на глянцевом натяжном потолке. Она лежала неподвижно некоторое время, а потом вдруг взмахом руки прогнала от себя ненужные мысли и, ткнув мужа локтем в бок, с иронической интонацией в голосе заметила: