— Ну-ну, — согласился Роман, — давайте всё же дальше на нашем более понятном изъясняться, а то чего-нибудь не так пойму и привлеку вас. Вам это надо?
— Да бог с вами! — Отмахнулась ладошкой Уварова, — ну четвёртым, пятым или десятым могли быть мужья «подлецовских» любовниц. Он ведь голубчик для целой роты баб был хорош…
— Та-а-к… Я полагаю дальше будут эмоции. Посему на сегодня мы с вами закончим. — Роман оперся обеими ладонями на колени и рывком встал, — провожайте. Понадобитесь вызову.
Любовь Петровна пошла закрывать за гостем дверь, горько вздохнула вслед:
— Меня только редко уваживал… Детей сделал, род продлил и отвалил, только обмылки и оставались… Вот если бы у меня мужичок вроде вас появился… ух я бы его уважила… ух я бы его ублажила…
Васенко бегом спустился по лестнице, на площадке перед очередным маршем резко обернулся. Уварова высверливала детективу спину умными и злыми глазами, причём думала о чём-то своём. Роман от неожиданности глуповато улыбнулся и помахал рукой. Уварова спохватилась и тоже одела на себя детско-глуповатый вид.
«О-о-о! — подумал Роман, — вам, мадам, не Красных Шапочек играть надобно, а серых волков».
Исайчев сидел в позе статуи «Мыслителя» Огюста Родена только не в парижском музее, а на крылечке дачного домика и не голяком, а в домашней майке и старых трениках. Рядом отдыхала, остывая от натужной работы, газонокосилка. В воздухе витал запах свежескошенной травы. Нечасто удавалось Михаилу посетить родительскую дачу, но каждый раз приезжая, он с удовольствием исполнял роль газонокосильщика. «Вы преступники! — ворчала бабушка, глядя на правнука Егорку, — кого растите на городском асфальте? Синюю вялую лягушку?»
— Бабуль? — успокаивал старшую родительницу Исайчев, — ну какой асфальт? Мы с Копилкой живём на границе городской черты в коттеджном посёлке. У нас дом и десять соток земли с садом. Сын всё время на воздухе.
— Знаю я, какой там воздух под электрическими проводами. Рядом с нагретыми солнцем мусорными контейнерами. Вези внука немедленно! — вторила бабушке разгневанная мама и, всхлипнув для порядка, уходила в дачу.
Сегодня Михаил выполнил сразу две настойчивые просьбы матери и бабушки: приехал сам и привёз на целых две недели внука. Звонок сотового телефона вырвал Исайчева из любования красотой яблоневого дерева с созревающими плодами, и вернул в мир электронных устройств.
— Да-а-а… — недовольно вытянул Михаил, — Роман, я у мамы на даче. Случилось чего?
— Уваровой башку проломили, весь дом перевернули, искали чего-то…
— Жива?!
— Да, жива, — бесстрастно ответил Васенко, — но в медикаментозной коме. Говорить, естественно, не может.
— Как думаешь, нашли то, что искали?
— Чёрт её знает! В доме такой бедлам вряд ли чего найдёшь…
— Значит, всё-таки они, — заключил Исайчев, — банщики!
— В смысле банщики? — не понял Роман.
— Те, кого наш Заслуженный артист увеселял в помывочные четверги. Что-то у него на них имеется: бумаги, фотографии, видео и аудиозаписи… Понятно? Я собираюсь посетить старого сослуживца Костю Феофанова. Он там бывал. Завтра напрошусь на беседу.
— А чё не сегодня? День только начался.
— На календарь взгляни… Воскресенье макушку пригревает.
— Во-во, по поводу макушки. Уварову вчера по ней огрели и тоже был выходной. Если Феофанов или его знакомые блюстители чистоты в этом говне замешаны, то они по выходным не отдыхают, к сожалению.
Исайчев, услышав в словах Романа иронические нотки, представил выражение лица друга, усмехнулся:
— Я говорю о нормальных людях. Феофанов из таких…
— Надежда умирает последней, — заключил Васенко, глубоко вздохнув. — Значит, сегодня ты не приедешь? Ну тогда, пока. До встречи! — нотки отбоя прозвучали в трубке заунывно.
«Женить его надо, — подумал Исайчев, — скучает мужик. В законный выходной на работах отирается. А как его теперь женишь, после встречи с Кирой?[34] Кукла крашена, чёрт её побери, жизнь пацану испоганила. Парень теперь от каждой смазливой девицы шарахается. Какой ходок, однако, пропадает?!»
С утра понедельника у Исайчева получилось напроситься на встречу к заместителю прокурора области Константину Константиновичу Феофанову. Тот принял его без привычного для такой должности раздумчивого мычания в трубку и замыленной фразы: «Сейчас гляну в ежедневник, что у меня сегодня запланировано-о-о».
Кабинет Феофанова был достаточно аскетичен: большой письменный стол без всякого пижонства, семейных фотографий и прочих модных аксессуаров, совсем скромное офисное кресло, стены оштукатуренные и покрашенные в салатовый цвет, в их тоне портьеры на окнах и белая в снежинках тюль, в углу ухоженный с бело-зелёными листьями фикус, вдоль одной из стен десяток стульев.
— Костя, скажи мне глядя в глаза, кто-то из твоей банной компании может быть причастен к гибели Ельника? — спросил Исайчев, после крепкого рукопожатия.
Константин от неожиданности вопроса хмыкнул в кулак:
— Ух ты, нух ты! Узнаю «вожняка», сразу быка за рога… Мишаня, тебе известно, что я большой любитель Михаила Булгакова, у него в «Мастере» есть фраза: «что-то недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих…». Мои, как ты выразился банные дружбаны, нормальные мужики, и не убийцы. Ручаюсь, не убийцы… С «позвоночниками» я обычно дружбу не вожу.
— С кем?! — переспросил Исайчев.
— С «позвоночниками». С теми, кто кресло занимает по звонку. Эти бегут к хозяину на полусогнутых и готовы выполнить любую его волю: хоть убить, хоть приласкать, лишь бы за ушком почесали. Мы Ельника, действительно, приглашали, как уважаемого в городе человека. Он смешной был: анекдоты травил занятно, без пошлости. Хотя… — Константин на минуту задумался, — года три назад прошёл слушок, будто его выкинули голого на снег, не из нашей компании, из другой. Почему? Не знаю. Не выяснял. Честно сказать подобными историями мало интересуюсь. И компания та была тухловатой, в ней обретались несколько человек для меня нерукопожатных…
— Например?!
— Крупный чинуша из Госкомимущества, другой из Газпрома… ну и прочие. Советую опросить некого Галиулина Арслона Фатхуллаховича. Он сейчас не у дел, ждёт нового назначения. Должность гадёнышу подбирают. На прошлой работе обосрался… Вот он гнида особого качества… Для такого Ельник шут… Расспроси его, но не мямли. Он быстро коня оседлает и тогда капец! Почувствует слабину и всё, что после этого скажет, можно в утиль списывать, всё будет враньё…
— Костя, путаешь меня с кем-то! Когда я мямлил? Но, думаю со мной на контакт персонаж не пойдёт. С моим нынешним удостоверением он мне ничем не обязан. Помогай.
Феофанов сморщился, будто зуб заныл, спросил:
— Хочешь моё мнение?
— Конечно.
— Если участие в убийстве принимал кто-то из банной компании — это заказ. Но! Думаю, в твоём случае вряд ли заказ. У тебя на убийство человек решился спонтанно. Те, кто устраивает себе подобные помывочные дни не пойдёт убивать сам. Он наймёт профессионала, а профессионал…
— Да знаю я! — в сердцах рубанул рукой Исайчев, — профессионал не заберёт и не выбросит гайку, а обставит всё, как несчастный случай. Понимаю, Костя, но это в том случае, если заказчик не алчный и не пожалеет денег на специалиста. А вдруг этот пожалел и решил нанять кого-то из театра подешевле? Человек деньгу словил, гайку открутил и ни о чём не думая, побежал прочь. Потом смекнул, но вернуться, трясущиеся от страха ноги не дали. Хочу проверить эту версию ещё и потому, что меня сильно смущает обыск в квартире вдовы Ельника — Любови Уваровой. Там явно искали аудио или видеозаписи на носителях, может быть, компрометирующие фотографии. В этом случае многие версии сами по себе уходят, например, профессиональная зависть. Ельник при всём своём внутреннем дерьме был замечательный актёр. Штучный. Тот, кто мог это сделать из зависти, отвинтил бы гаечку много раньше. Получается именно сам по себе отъезд Ельника из Сартова был кому-то страшен. Там в Москве он получал свободу в словах и поступках.
Феофанов нажал кнопку вызова секретаря и когда тот появился, приказал:
— Паша, найди Галиулина Арслона Фатхуллаховича, скажи следующее: «Вас просит немедленно перезвонить старший советник юстиции, полковник юстиции, заместитель прокурора области Константин Константинович Феофанов. Просит сделать это немедленно!»
Паша, переминаясь в проёме двери с ноги на ногу, с улыбкой уточнил:
— Прямо так со всеми регалиями и говорить?
Феофанов нахмурил брови:
— Прямо так! Этому со всеми регалиями. Пугать так сразу. Засекаю время. Даю на ожидание от него звонка пять минут… — заместитель прокурора взглянул на Исайчева, — а о мести думал, Михал Юрич? Месть, как мотив я бы оставил…
— Само собой…
Стрелка настенных часов миновала пять минут и дрогнула на шестой, когда на сотовом телефоне Феофанова засветился экран и раздался звонок. Прежде чем принять вызов, Константин Константинович нажал кнопку громкой связи:
— Приветствую, Арслон Фатхуллахович, есть дело…
— Ой, дарагой, давай без отчеств. Я для тебя просто Аслон…
— Приветствую, Арслон Фатхуллахович, — добавляя в голос железа, повторил Феофанов.
— Да, да, да! Очень внимательно слушаю Константин Константинович, — в трубке возникли всполохи истерики. Феофанов выдержал многозначительную паузу. — К вам подойдёт мой человек. Постарайтесь ответить на его вопросы более полно. Без утаек. Арслон Фатхуллахович, без утаек и ваших восточных штучек и иносказаний. Пока всё, — и не произнося прощальных слов, Константин Константинович нажал кнопку отбой.
— Круто! — рассмеялся Исайчев, — со всеми так или только с избранными?
— Да, брось ты! — махнул рукой Феофанов, — С такими, как он, только так! Этот людей через мясорубку прокручивает, не обращая внимания на старого и малого. Социальный работничек… благодетель хренов… С любого маленький «кюсоче