— Потому что он вступил в конфликт с Культом Дракона, — сказала Кара. — Вы что-нибудь об этом знаете?
— А как же, — грубо бросил Дорн, потому что его раздражал даже самый звук ее голоса. — Именно поэтому демоны…
— Абишаи, — пробормотал Павел. Благодаря своим сакральным знаниям он определил, что это были за существа.
— Именно поэтому абишаи напали на школу, — продолжал Дорн. — И именно поэтому вы решили, что я враг. Не так ли, эльф?
Тэгану не понравилось, что его назвали эльфом, но он подумал, что у него есть сложности и поважнее.
— И все-таки, — сказал Тэган, — почему вас интересует Горстаг?
— Если Горстаг что-нибудь рассказал вам, — сказала Кара, — он, возможно, открыл вам, что работает на Арфистов.
— Так вы Арфисты?
— Нет, — сказала она. — Он ошибался. Но важно, что он в это верил. Это не мы интересуемся Горстагом, это его работодатель послал нас выяснить обстоятельства его смерти.
— Итак, — сказал Уилл, — вы поможете нам?
Тэгану было интересно, купят ли чужеземцы руководство и фолиант, и если да, то сколько они заплатят. Это могло возместить убытки, нанесенные пожаром, но он не решался спросить. Наверное, мешало благородство, а может быть, необъяснимое чувство долга перед Горстагом или чувство благодарности по отношению к Дорну и его товарищам, а может, просто желание отомстить оккультистам, не замутненное ожиданием выгоды.
Как бы то ни было, авариэль сказал:
— Нам есть о чем потолковать, и я подозреваю, это займет какое-то время. Давайте не будем стоять
на улице. Я знаю один трактир неподалеку, там мы сможем занять отдельную комнату, потребовать воды, мыла и полотенец, умыться и позавтракать.
Когда Тэган выслушал их историю и рассказал свою, от копченой рыбы, яиц и ячменных лепешек остались одни воспоминания.
— Скорее всего, — закончил он, — после двух неудачных попыток убить меня они решили устроить поджог. Даже если бы я не погиб в огне, пламя уничтожило бы пурпурную книгу, а это лучше, чем оставить ее в руках неверного.
— Надеюсь, — сказал Дорн, — когда вы со мной расстались, вы забрали ее и листки.
— Вообще-то да, — сказал Тэган.
Он сдвинул в сторону грязную посуду и вытащил интересующие всех бумаги.
— Могу я взглянуть? — спросил Павел. Он взял книгу, нахмурился, увидев знак, вытисненный на корешке, и полистал страницы. — Это «Том Дракона», собрание дьявольских сведений о секте.
— Ты можешь это прочитать? — спросил Рэрун.
— Нет. Тексты зашифрованы. Но думаю, спустя столетия кому-нибудь удастся их расшифровать. Есть у меня мысль… Назовем его пока Саммастер, хотя надеюсь, это всего лишь самозванец — Если Саммастер записал что-то о бешенстве, которое только что началось, то записи эти должны быть здесь.
Затем он взял в руки фолиант, просмотрел несколько страниц и скривился от досады.
— Я забираю это, — сказал Тэган, — вы все равно не можете прочесть, что здесь написано.
— Еще бы, — сказал священник. — В той книге, по крайней мере, использован торасский алфавит. А буквы, которыми испещрены эти листки, не существуют ни в одном известном мне алфавите.
Усевшись на высоком стуле, чтобы удобнее чувствовать себя за столом, Уилл усмехнулся:
— Разыгрываешь из себя ученого, но мы-то знаем, что ты едва можешь имя свое написать.
Павел ощетинился:
— Ты вечно злословишь. Я знаю восемь языков, а распознать могу и того больше.
— Сомневаюсь, что ты знаешь хоть один трюк, который используют воры, чтобы зашифровать свои сообщения. Дай-ка мне эту писанину. — Забрав документы, он стая их внимательно рассматривать. — Вот черт, — выругался он.
— Зачем нам их читать? — рявкнул Дорн. — Мы должны передать их Бримстоуну, кем бы он ни был, а остальное — не наше дело, не забыли?
— А вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам? — спросил Тэган.
Только боги знали, какая у него была в этом насущная необходимость.
Ночь выдалась теплее, чем ожидал Дорн. Воздух наполняли ароматы, принесенные южным ветром, — первые предвестники весны. И хотя авариэль не в первый раз путешествовал по пересеченной местности в темноте, это было не так-то просто, даже если эта местность была такой мирной и спокойной, как земледельческие угодья вокруг Лирабара. Кто-нибудь все равно мог незаметно подкрасться.
Поэтому Дорн был рад тому, что Кара даже в человеческом облике сохраняла свою обостренную способность видеть, слышать и чувствовать. Она видела в темноте не хуже Тэгана и, возможно, даже лучше Рэруна, а значит, у их команды теперь был другой впередсмотрящий. И все же это раздражало его.
И без того мрачное настроение Дорна еще больше ухудшилось, когда она, пропустив своих спутников вперед, поравнялась с ним на грязной разъезженной дороге.
— Теперь, когда вы все обо мне знаете, — пробормотала она, — я хочу поблагодарить и извиниться за то, что обманывала вас.
— Просто заплатите, что должны. Она вздохнула:
— Я понимаю, почему вы ненавидите драконов. Но не все они одинаковы. Дорн не стал отвечать.
— Послушайте, — настаивала она, — да, в первую встречу я скрыла от вас, откуда были мои раны. Но ведь я не лгала. Я просто не все вам рассказала.
— И все-таки вы лгали. Вы притворялись, что я вам нравлюсь.
— А вы и вправду мне нравились. Нравитесь.
— Нравлюсь вам… — было трудно произнести эти слова. Сама мысль об этом вызывала в его голове целый хор насмешек. — Нравлюсь вам, как женщине может нравиться мужчина. Это был трюк, необходимый, чтобы я защищал вас от агентов Ларета.
— Вы ошибаетесь.
— Проклятие, можете вы хотя бы сейчас говорить прямо, без обиняков. Или ваш язык всегда раздвоен, что бы ни было на вас надето? Мы — два совершенно разных существа.
— Это не имеет значения, — сказала она. — Так было веками: драконы, которые могли принимать облик человека, часто влюблялись в людей или эльфов.
«Вряд ли они выбирали калек или уродов», — подумал Дорн, но это рассуждение было слишком горьким и мучительным, чтобы произнести его вслух.
— Наверное, в каждом виде есть извращения, — сказал он.
— Это не извращение. Это нормально, особенно для певчих драконов. Мы во многом отличаемся от других наших сродственников, и одно из отличий заключается в том, что мы проводим большую часть жизни в человеческом облике. Существует легенда, что наши предки были людьми, пока боги не наградили их способностью превращаться в драконов.
— Да какая разница, — сказал он. — Я всего лишь нанятый вами телохранитель, делающий работу, которая вот-вот закончится.
— Как вам угодно.
Она протянула руку, словно желая коснуться его, но передумала и поспешила вперед.
— Кажется, пришли, — раздался крик Рэруна.
Он повел всех в сторону от дороги, к холму. Там лежал глубокий снег, по которому до них никто не ходил, они начали с трудом взбираться наверх, снег хрустел у них под ногами. Тэган расправил иссиня-черные крылья, словно собирался взлететь на вершину, но, передумав, пошел пешком. Может быть, из чувства солидарности, а может, чтобы самому не попасть в ловушку. Что они вообще знали об этом Бримстоуне, кроме того, что этот проклятый лживый дракон хотел получить книгу и фолиант?
Как выяснилось, никакой засады наверху не было. Кроме десяти менгиров, на холме вообще ничего не было, девять из них стояли, один был повален. Уилл обошел вокруг и осмотрел склоны холма.
— Если позвать Бримстоуна, он выйдет, но откуда? — спросил он. — На мили вокруг только поля.
— Какой же ты идиот, — ответил Павел. — Он же маг.
Его собственные магические силы были истощены. Он произнес немало исцеляющих заклинаний, чтобы помочь при пожаре, и до рассвета не было никакой надежды пополнить запасы энергии. И все-таки ему удалось заставить головку жезла светить вместо лампы, чтобы можно было разобрать нечеткие символы, вырезанные на менгирах. Он нахмурился.
— Что-то не так? — спросил Рэрун.
— Здесь нехорошее место, — ответил священник. — Это кольцо воздвигли служители Бэйна.
Дорн понял, что его беспокоит. Они вели дела с зентами и другими сторонниками Черного Лорда Ненависти и Страха — Дорн считал их жалкими ворами и некромантами. Но все же…
— Похоже, импилтуриане уничтожили этот оплот шабашей много лет назад, — сказал он. — Или он разрушился сам по себе.
— Верно. Только хотелось бы знать, что за человек и почему пожелал связаться с этим местом.
— Мы это выясним, — сказал Уилл.
— Попробуем, — сказал Дорн. — Ладно. Смотрите внимательно. Бримстоун!
Через мгновение голова у него закружилась, и он почувствовал, что падает куда-то сквозь пронизанную светом пустоту. Затем он снова почувствовал под ногами опору. Он огляделся и в ужасе схватился за рукоять меча.
Магическая сила перенесла их туда, где всегда мечтал оказаться Уилл, — в пещеру дракона. Золото и драгоценные камни мерцали в зеленоватом свете двух огромных горящих факелов, сундуки ломились от сокровищ, часть монет и драгоценностей, лежала на известняковом полу. На случай, если бы кто-то задумал обокрасть дракона, владелец всего этого богатства восседал прямо на сундуках, глядя на незваных гостей красными, горящими, словно уголья, глазами.
Как большинство людей, Дорн употреблял слова «змей» и «дракон» как обозначающие одно и то же, но из работ о драконах он знал, что мудрецы, говоря о драконах, выделяют две их разновидности.
Обычно змеи были меньше своих сородичей драконов, хотя бывали и исключения. Болотный дракон, за которым они охотились в Затопленном Лесу, принадлежал к разряду змеев и был как раз таким исключением. Таким же исключением из этого правила был и огнедышащий дракон, которого Дорн видел перед собой сейчас.
У него была темно-серая чешуя с красными пятнами и прожилками, торчащий из спины черный хрящеватый гребень и огнедышащая пасть, распространявшая отвратительное зловоние. Бримстоун по размеру был не меньше Ажака.
Полуголем уже наполовину вытащил меч из ножен, но потом вспомнил, что ожидал увидеть в Бримстоуне змея и пришел сюда, чтобы отдать ему бумаги, а не сражаться. Очутиться лицом к лицу с существом, которое оказалось из породы злобных, а не якобы добрых, как ожидалось, само по себе не было достаточным основанием, чтобы отступить от намеченного плана. С легким сожалением он вложил меч обратно в ножны и огляделся, чтобы проверить, не собираются ли его спутники напасть на дракона.