– А ведь придется повозиться, Сергей Сергеевич, – ответила Анна Сергеевна, – ведь мы ответственны за тех, кого мы приручили. Очевидно, придется назначать кого-то временно управляющим, и, пока не подрастут местные кадры, применять к этому миру удаленное управление, время от времени наезжая с инспекциями. Знаете, было у меня видение, что таким кадром, способным принять у вас управление этой версией Древней Руси, может быть юный табунщик Ув, которого мне недавно сплавили Артемида и ее нынешний бойфренд старший лейтенант Антонов. С чего бы это, когда с местными сиротами я стараюсь работать куда более опосредованно, чтобы не привязывать к себе их души и не причинять боль при расставании… А второй половиной Ува, его душой и возлюбленной королевой, должна быть наша Яна, которую вы упорно называете Зайчонком. Кстати, Лилия тоже подтвердила, что я не ошибаюсь и нахожусь на верном пути. Думаю, что вам стоит попробовать взять этого мальчика к себе в оруженосцы и посмотреть, насколько у вас получится воспитать из него свое продолжение, предназначенное для этого мира. Я, со своей стороны, берусь быть ему приемной матерью и старшей сестрой, а вы побудьте этому сироте приемным отцом. Думаю, он будет вами гордиться.
– Хорошо, – ответил Сереги с безмолвным вздохом, – если за этого мальчика поручились вы, Лилия и Артемида, то, наверное, в этом что-то есть. Я возьму этого мальчика на воспитание и сделаю из него настоящего русского воина, чего бы это ни стоило. А теперь, Птица, посмотрите – кажется, ваши временные подопечные уже просыпаются.
Разговор этих двоих, понимающих друг друга с полумысли, был быстр и безмолвен, а принятые решения точны и взвешены. Для этого мира наступала точка перелома, определяющая его политический ландшафт на тысячелетия вперед.
Примерно в это же время проходило и разбирательство с бывшими заложниками обров. К ним Серегин не был столь гуманен, как Анна Сергеевна к их бывшим постельным игрушкам. Выложили их после захвата совсем в другом месте, заранее отделив булгар от изменников-антов, и занималась их пробуждением сержант Кобра и целая кодла злобных амазонок, а у них, как известно, не забалуешь. А нечего было насиловать несчастных девочек, стараясь превзойти в этом гостеприимных хозяев.
Еще час назад бывшие заложники пережили магический аналог ведра холодной воды на голову, и теперь Кобра и ее команда занимались их низведением и курощением.
Молодых знатных булгар доводили до того состояния, когда они, трепеща от сознания собственной ничтожности, смогут выслушать то, что соберется сказать им великий и могущественный вождь, князь, хан (нужное подчеркнуть) Серегин, по совместительству бог оборонительной войны и священный мститель. Если не верите, можете спросить у аварского тудуна, коли сумеете отыскать его в загробном мире. Или у своего хана Забергана, который вчера тоже того – покинул эту юдоль скорби.
Сыновей и племянников антов-изменников готовили только к допросу третьей степени, для того чтобы выяснить, кто, когда и при каких обстоятельствах составил заговор против ныне покойного князя Идара, который, конечно, умер, но его дело по объединению всех антов и всех славян вообще живет живее всех живых. А те, кто против такого объединения, те враги народа, гады ползучие и чернобоговы сыны. Короче, колитесь бисовы дети: адреса, пароли, явки, кто где был, что пил и о чем при этом говорил.
13 августа 561 Р.Х. день десятый, 10:35. Правый берег Днепра, примерно в окрестностях современного Кременчуга, Походная Ставка Кагана Баяна.
Переполох, поднявшийся поутру в ставке кагана, впору было сравнить с суетой в муравейнике, в который заползла большая жирная зеленая гусеница. И поводы к тому были очень весомые. Во-первых – исчезли все находившиеся в шатрах, предназначенных для заложников, гарантирующих хорошее поведение булгарской знати и части старейшин антских родов, еще до гибели тудуна признавших над собой власть обров. Во-вторых – караул, выставленный у шатров с заложниками, оказался мертвым без всяких видимых причин, а тот обрин, который в момент их похищения стоял на часах, буквально окаменел вместе со своим копьем. Несмотря на то, что грудь его не двигалась, и сердце не билось, тело часового длительное время оставалось теплым и мягким, чего не бывает с трупами. Несомненно, это была какая-то могущественная магия, еще одно проявление ужасного злого мангуса, взявшегося преследовать несчастный народ обров.
Часового долго пытались разбудить, но только отбили о его бока кулаки и ноги, а также начисто изломали несколько палок. Последовавшие затем попытки воткнуть в окаменевшее тело кончик ножа приводили только к тому, что слабый металл или гнулся или ломался. В конце концов, югур, который взял следствие в свои руки, рассвирепел и приказал водрузить этот человекообразный статуй на большой жарко горящий костер, но он не горел и в огне. Несмотря на то, что югур почти порвал свой бубен и сломал колотушку, а дрова прогорели дотла, придурок с открытым ртом так и остался стоять величавым статуем посреди рдеющих углей, нигде даже не закоптившись.
Наблюдавший за этой картиной каган Баян хмурился все больше и больше. А когда каган хмурится, то положено прятаться – и чем дальше, тем быстрее, ибо если кто не спрятался, то каган не виноват. В принципе, кагану и так было понятно, что примененная в данном случае магия настолько же превосходит возможности деревенских заклинателей вроде того же югура, насколько огромный медведь превосходит маленького серого мышонка. В этом деле югур проявил такую преступно низкую компетентность и квалификацию, что его стоило бы тут же сжечь на таком же костре, на каком пытались сжечь заколдованного часового, и жив югур был только потому, что у кагана под рукой не было никого с более подходящей для этого дела квалификацией.
– Значит так, – сказал он запыхавшемуся югуру, – если ты сам ничего не можешь, то немедленно обратись за помощью к рогатому старику Эрлику. Если будут нужны жертвы, то возьми для этого всех имеющихся рабов и пленных, но добейся необходимого. Рогатый старик Эрлик должен прислать нам помощь, иначе я лично, своей рукой, вырву тебе глотку.
– Великий каган, – проблеял перепуганный югур, – а если рогатый старик Эрлик пришлет свою помощь, но она окажется бессильной против злого мангуса?
– Тогда, – ответил каган, – своей рукой горло тебе вырвет сам мангус, или ты думаешь, он собирается оставить в живых хотя бы одного обра? Полное и всеобщее уничтожение – вот его цель, и надеяться на иное просто глупо.
– Хорошо, великий каган, – склонился югур в поклоне, – я сделаю все возможное и невозможное для того, чтобы старик Эрлик прислал нам свою помощь.
– Тогда, – усмехнулся каган Баян, – не забудь сменить бубен и колотушку, потому что эти уже износились.
Где-то вне времени и пространства, Цитадель Тьмы, башня Ужаса.
Рогатый старик Эрлик, он же Чернобог, он же Ариман, он же Сатана, он же агент «666».
Нечистый дух, которого обры называли рогатым стариком Эрликом, разумеется, услышал призыв югура, а также хрипы и стоны погибающих под его ножом жертв, почувствовал на губах сладкий запах проливаемой крови, ощутил предсмертный ужас и муки жертв. Не так уж часто целые народы за какую-либо выгоду целиком предавали себя его власти, и не слишком долго после этого длилось их существование, ибо остальные людишки тут же ополчались против такого народа и любой ценой сживали его со свету.
Конечно, жертвы, принесенные обрами, были ему приятны, как и обещание бросить под жертвенный нож все побежденные народы, но выходить собственной персоной против тех, кто встал на пути у обров и грозил им уничтожением, рогатый старик не собирался. Слишком хорошо он понимал, с кем ему придется иметь дело. Один Адепт Небесного Отца чего стоит. И это ни какой-нибудь забытый и покинутый адепт, совсем нет. Небесный Отец посещает его сознание настолько часто, насколько это возможно для высшего божества, чтобы не повредить личность смертного существа. Да и этот адепт Силы Серегин с его воинским Единством и мечом Бога Войны тоже далеко не сахар.
А может, это вообще ловушка на него лично – мол, расслабится рогатый старичок, вылезет приструнить обнаглевших смертных, а его молнией с небес хлоп – и пепел в урну, дело в архив. Был тут один родственничек, тоже думал, что в своем собственном Храме, охраняемом гвардейцами, преданными ему как собаки, его филактерий окажется неуязвим. Но длинные руки Отца дотянулись и туда, в результате чего Храм рухнул, гвардейцы оказались перебиты, филактерий расплавлен в первозданном огне, а сам Малыш Тойфель выброшен во тьму внешнюю, откуда нет возврата. Нет уж, дураков нет, все кончились. Соваться туда самому нет никакого резона, и мало ли кто кому и чего обещал. Обещать – это еще не значит жениться, потому что свои рога Нечистому дороже чужих жизней.
Но послать кого-нибудь все одно надо. Потому что а вдруг поможет, и тогда обры дадут ему много-много вкусных жертв. Хорошо бы они весь тот мир до единого человечка принесли бы ему в жертву, а потом и сами издохли – но это желание лежит уже за гранью возможного…
Рогатый старик хмыкнул.
Послать лучше всего какое-нибудь порождение Великого Хаоса, которые в изобилии пасутся в окрестностях Цитадели Тьмы, например, одного из плюющихся огнем многоголовых Великих Драконов. И Адепт Отца тут побоку. Он с тварями хаоса не воюет, а только исключительно с Силами Зла. Придется Серегину самому разгребать это дерьмо своим мечом Бога Войны. К тому же эти твари вечно голодны и совсем не откажутся от нежного и мягкого человеческого мяса, обжаренного с кровью. А о том, что у этого мяса есть крутые защитники, дракону говорить совсем не обязательно. И кстати, будет необходимо наложить на этого дракона заклятье в первую очередь напасть именно на главного врага, а только потом разнообразить свой стол изысками других кухонь. А то тупое и жадное животное накинется в первую очередь на самих обров, обожрется ими и издохнет от переедания.