Анна Сергеевна Струмилина. Маг разума и главная вытирательница сопливых носов.
Сегодня я проснулась ни свет ни заря в холодном поту и с отчаянно бьющимся сердцем оттого, что мне приснился страшный сон. Мне снилось, что мы с гавриками оказались в том ущелье в полном одиночестве, один на один с готовившимся нас пожрать порождением ада, и никакой капитан Серегин, никакой отец Александр на помощь к нам так и не пришли. Первым делом я убедилась, что и Яна и Ася сопят, уткнувшись носиками мне в бока и лишь потом, натянув одеяло до самого подбородка, посмотрела в высокое уже светлое небо и принялась размышлять.
Как верно сказала Елизавета Дмитриевна: «У людей нашего магического сословия „просто снов“ не бывает.» Особенно если эти сны такие яркие и страшные, что способны не на шутку напугать даже такую храбрую женщину, как я. Это мое подсознание или вышние силы, или и то, и другое вместе пытаются предупредить меня о такой опасности, против которой мне не сможет помочь даже вся королевская конница и вся королевская рать. А такой опасностью для себя самой могу быть только я сама, потому что любую угрозу, которая придет ко мне со стороны, я смогу нейтрализовать либо собственными силами, либо при помощи моих товарищей. Нет, никаких других вариантов тут нет и быть не может. Повредить мне способно только то, что уже сидит у меня внутри и мой долг – справиться с этим самостоятельно.
Потом я подумала, что поскольку тут нет и не будет другого мага разума, то придется мне заняться самолечением. Сказать честно, я еще никогда не пробовала входить внутрь самой себя, и даже не представляю, как это можно сделать, но все же попробовать надо. Итак, для начала расслабимся, вдохнем поглубже, и постараемся погрузить себя в легкую полудрему, в то же время, какой-то частью своего сознания продолжая бодрствовать и воспринимать происходящее. Теперь, пока я окончательно не погрузилась в сон, необходимо найти точку входа внутрь самой себя и, оставаясь в трансе, скользнуть в сердцевину своего сознания подобно змее, которая сама кусает себя за хвост. Раз, два три… Ура, получилось, я внутри себя. Я так обрадовалась, что чуть было не вышла из состояния транса, но очень быстро взяла себя в руки. Возвращаться обратно было еще преждевременно, надо было идти вперед и оглядеться.
Внутри все оказалась точно также, как в жизни, то есть мой внутренний мир представлял собой мастерскую, привычно заваленную лоскутами ткани и кожи, клочьями ваты и синтепона, какими-то проволочными конструкциями, кусками отполированного дерева, мелкими цветными пуговицами – то есть всем тем, что составляет обязательный арсенал завзятой рукодельницы. Мое Эго, смешливая пятнадцатилетняя девушка, поджав под себя ногу, сидела за рабочим столом и, сдувая в сторону надоедливый локон, при свете настольной лампы ловко шила мягкую куклу. Заслышав звук моих шагов и неизбежный шорох лоскутов под ногами, Эго обернулось на шум, и ее лицо озарилось радостью.
– Здравствуй дорогая Аннушка, – воскликнуло Эго, всплеснув руками, – я так рада, что ты наконец пришла. Насилу до тебя докричалась. Нам давно уже надо было поговорить, а тебе все время был недосуг зайти ко мне в гости.
– Так это ты наслала на меня этот страшный сон? – спросила я. – Мне что, действительно, грозит какая-то опасность?
– Аннушка, ну как я могла насылать на тебя дурные сны? – вопросом на вопрос ответило Эго. – Просто я тебя звала-звала, звала-звала, а этот сон, он сформировался сам, от рассогласованности твоего внутреннего Я, то есть меня, и тех могучих магических сил, которыми ты сейчас оперируешь. Каждый раз, когда ты обращаешься к этим силам, на моем лице или руках появляется новая морщинка, а в волосах прядка неурочной седины. Еще совсем недавно я чувствовала себя такой молодой и бойкой, а теперь меня начинают беспокоить различные хвори. Если так пойдет и дальше, то я сперва всерьез заболею, а потом умру, и вот тогда в этой комнате поселится тот, кто приходил к тебе во сне. Вот это будет по-настоящему страшно.
– И что же, – испугалась я, – мне теперь совсем не колдовать и не помогать Серегину и другим людям?
– Да, нет, душа моя, колдуй, – махнуло рукой Эго, – но только при этом ты должна перестать вести себя как строгая старушка, сдерживая порывы своего сердца. Ведь плохо не то, что ты практикуешь магию, а плохо то, что после этого ты не восполняешь с любимым человеком затраченную тобой душевную энергию. Мне было бы так приятно чувствовать, что ты любишь и любима, и всей душой отдаешься своему счастью. Бери пример с Серегина – пока он со своей Елизаветой Дмитриевной счастлив в браке, жить они оба будут вечно. В этом случае магия не помеха, а лишь подспорье, ибо именно она помогает превратить вечную любовь в вечную молодость, в том числе и вечную молодость души. Сегодня же вечером иди на танцульки и поднеси в руках свое сердце капитану Коломийцеву. Чем он для тебя плох, или ты хочешь принца на белом коне?
– Хочу, – вздохнула я.
– Ну, так и сделай из него принца, – упрямо сказало Эго, – по крайней мере, попробуй. Ведь любой влюбленный мужчина – это мягкая глина в руках у женщины. Ведь он неглуп, способен чувствовать твои порывы и обладает определенными творческими способностями, которые тебе требуется только найти. Ну, что, договорились, Аннушка?
Часть 20
7 сентября 561 Р.Х. день тридцать третий. Полдень. Строящийся стольный град великого княжества Артании на правом берегу Днепра.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич
Сегодня через портал в мир Содома к нам прибыл обещанный мне герром де Мезьером специалист по контрразведывательной и антитеррористической деятельности – криминальдиректор и штурмбанфюрер (майор) войск СС Курт Шмидт. В сопроводительных документах было сказано, что герр Шмидт, полицейский чиновник с большим опытом полевой и кабинетной работы, желает эмигрировать из мира Подвалов и согласен заключить с нами длительный контракт на работу в должности начальника тайной полиции. Печать, подпись – короче, все как положено в документах подобного рода.
Глянул я на герра Шмидта, как говорится, лично. Невзрачный такой человек с колючим взглядом светлых глаз и поджатыми губами. Сразу было понятно, что он будет работать у меня добросовестно и с полной отдачей, но ровно до той поры, пока наши отношения с де Мезьером и с Тевтонией вообще находятся в хорошем состоянии. В противном случае результат работы этого человека становится непредсказуемым, и если эти отношения начнут портиться, то от него надо избавляться заранее. Так сказать, во избежание негативных нюансов, ибо к голосу Призыва герр Шмидт глух, как трухлявый пень к звукам лиры.
А пока он будет нам весьма кстати, ведь родного по крови сотрудника ВЧК, ГУГБ НКВД или КГБ, мне взять неоткуда. Подписал я с герром Шмидтом контракт, ввел в курс дела, попросив только кандидатуры сотрудников согласовывать с вышестоящим начальством (то есть со мной), порекомендовал обратиться к Гретхен де Мезьер и отпустил в свободный поиск, вынюхивать запах измены и шпионажа. Вот чего мне не нужно тут прямо под боком – так это византийской шпионской организации, отягощенной пятой колонной из местных заговорщиков.
Вот появятся у герра Шмидта первые результаты, тогда и начнем череду судебных процессов над изменниками, благо судить таких набольших людей должен сам князь, если отважится, а не какие-то там тиуны. Я отважусь, потому что за мной ядро складывающегося государства в виде перешедшей на мою сторону старшей дружины, а также той части поднепровских антов, которые подверглись великому страху, разгрому и разорению, и теперь видят в моей власти надежную защиту своим полям и весям.
Тем более что в скором времени, когда плоды земли будут окончательно собраны и убраны в хранилища, мы отправимся в полюдье по землям дальних антов, добывать средства на прокорм местной части войска, ибо на землях ближних, где прошли авары, собирать уже нечего, и их я освободил от налогов на три года. Основной мой корпус я прокормлю сам, а местных должны кормить и снабжать анты.
Из исторических материалов мне прекрасно известно, что те князья, которые правили в Киевской Руси, по прямому назначению использовали меньшую часть дани, а большую продавали в Константинополе по демпинговым ценам, обращая ее в предметы роскоши для личного потребления. Еще раз скажу, что я так поступать не собираюсь, и дань буду расходовать совершенно по-иному, исключительно чтобы кормить войско, поддерживать переселенцев с севера, желающих распахивать жирные степные черноземы, а также на вспомоществования вдовам, сиротам и всем тем, кто был разорен этой злосчастной войной.
Кстати, насчет судейства. Сегодня я первый раз исполнял судейские обязанности и понял как Ярослава Мудрого, который повелел составить первый русский свод законов, так и тех товарищей, которые уповали на принцип разделения властей. Мол, исполнительная власть особе, законодательная особе, а судебная особе… Тяжкий труд, хотя и дело о краже курицы мне судить все же не пришлось. Для отправления судебных процедур я по чисто русской традиции решил сообразить на троих, то есть создал «тройку» в составе самого себя как председателя, знатока местных обычаев Ратибора, и всемилостивейшей Птицы, то есть богини Анны. Как вы сами понимаете, я работал судьей, выносящим приговор, Ратибор – прокурором, который выискивает в подсудимом все дурное, что только может быть, а Птица – адвокатом, говорящим слова в пользу всех неправедно обиженных. Уж ей ли, читающей в умах, не знать, кто обижен праведно, а кто нет.
Моя Елизавета Дмитриевна на эту роль не годится. Уж больно она сурова, и в ней сильны аристократические кастовые предрассудки. Не сможет она быть адвокатом всех обиженных и оскорбленных, нет в ней того всеобъемлющего материнского чувства, как в Птице, готовой выступить адвокатом любого несчастного, обиженного хоть жизнью, хоть людьми. Именно поэтому я ее и ценю, ибо жесткости и жестокости в созданных Отцом мирах предостаточно; она возникает сама и надо прилагать огромные усилия, чтобы порожденная этим явлением волна инферно не начала захлестывать один мир за другим. И справедливое судопроизводство, а также точное и своевременное исполнение судебных решений есть одно из тех средств, которые позволяют остановить наступление инферно или даже обернуть его вспять.