— К чему держать в доме все эти пылесборники? — оглядываясь, пробормотал Геннадий. — У меня вся библиотека на синих дисках.
— На двух? — ухмыльнулся Барков.
— Между прочим, на один входит пятьдесят тысяч книг с иллюстрациями. На трех — считая «Всемирный архив живописи». Но и это, я считаю, чистое баловство, дань атавистической привычке к накопительству. Зачем захламлять дом, если все есть в Сети?
— А если Сеть рухнет или станет врагом, вот как сейчас? — Саша взглянул на полковника с неподдельным интересом.
— Ну, рухнуть она не сможет, даже если этого захочет всемогущая Система, а враждебность… Сами видите, на войне не до книжек.
— А я понимаю старшего Самсонова, — сказал Барков, останавливаясь перед книжным стеллажом во всю левую стену. — Книги — это не обычные носители информации, это нечто большее, почти живое. Когда вы держите книгу в руках, то не просто читаете, а ощущаете тепло, запах, фактуру, слышите шелест ее страниц. У вас работают все органы чувств. Совсем другой уровень восприятия. Высший уровень. Вот почему их до сих пор печатают.
— Символическими тиражами, — заметил Евстратов. — Я одного писателя знаю, в клубе любителей «Мазды» встречаемся, так он говорит: спасибо киносценариям и Сети, а то ходил бы без штанов, с такими-то тиражами и гонорарами. А ведь пишет неплохо, я читал. Лет тридцать назад мог бы деньги лопатой грести.
— Пусть так, но этот пласт культуры проживет еще долго. Как театр, который умирает со времен Аристофана, но до сих пор жив.
— Готов поспорить, но не сейчас.
— Вы правы, Геннадий Петрович. — Барков оторвал зачарованный взгляд от коллекции Самсонова и перевел его на комп. — Машинка действительно так себе, но для наших целей сгодится. Только сначала мы отключим ее от Сети, от этого «благословенного проклятия» нашего века.
Саша усмехнулся. Евстратов его иронии не оценил. К столпам компьютерной цивилизации он привык относиться почти с пиететом. Во всяком случае, не говорить о них со скептической ухмылкой. Этот Барков может думать все, что угодно, да и считать себя обиженным он тоже вправе, но для полковника «техника решала все». Он в этой техносреде вырос, выучился и прожил лучшие годы. В то же время и Барков не с луны свалился. Жил в той же стране, воспитывался на тех же примерах, и то, что он не любил технику так же беззаветно, как Евстратов, вовсе не порок. Может, даже наоборот — достоинство. Возможно, судьба поручила миссию «Сокола» именно Баркову, а не Евстратову как раз потому, что люди для Саши важнее машин. Геннадий представил себя в шкуре Баркова. Смог бы он, как Саша, выжать себя досуха во благо миллиардов незнакомых людей, не задумываясь о награде? Ой, вряд ли.
Евстратов сочувственно вздохнул и покосился на Сашу.
«Пожалуй, ему все-таки позволительно иронизировать, — решил полковник. — Он в этой техносреде не просто по уши, а с потрохами».
Барков вывел на экран компа схему и задумался над ней секунд на тридцать. Евстратов только-только начал понимать, что к чему, а Саша уже поднялся из-за стола, заложил руки за спину и прошелся по кабинету, задумчиво глядя себе под ноги. До двери и обратно. И снова до двери.
— Господин Самсонов, — негромко позвал Саша. — Вы, кажется, пригрозили нам чаем?
— Да, да, несу! — Парень громыхнул чем-то на кухне. — Вам с сахаром?
— Обязательно.
Барков подошел к окну, приоткрыл жалюзи и уставился на мокрую осеннюю улицу. Золотая пора только начиналась, и любоваться ее красками было приятно, однако Саша занимался этим подозрительно долго. Самсонов принес чай, полковник успел неторопливо осушить свою чашку, а Барков все наблюдал за робким листопадом с десятка молодых кленов, высаженных в тесном дворике совсем недавно и не набравших за лето достаточно листьев для золотой метели.
Минут через пятнадцать Барков наконец снова вернулся к столу и вопросительно взглянул на Евстратова.
— Что скажете, Геннадий Петрович?
— Насчет схемы? Все то же. — Полковник медленно покачал головой. — Без специалиста уровня Одиночки в этом ребусе не разобраться. Нужен либо сам гражданин Штоколов, либо Михайлов. Пейте чай, остынет.
— Спасибо. — Саша взял чашку и отхлебнул. — Михайлов… хм… Для этого дела он не нужен. Я и без него все разгадал.
— Пока смотрели в окно? — удивленно спросил Евстратов.
— Нет, еще раньше. А в окно… я просто наблюдал, как моросит дождь и падают листья.
— Ну да, — недоверчиво хмыкнул полковник. — И читали при этом Пушкина. «Осенняя пора, очей очарованье…»
Звонок евстратовского смарта прервал беседу. Полковник взглянул на приборчик и удивленно вскинул брови. Барков снова отхлебнул и загадочно посмотрел на Геннадия поверх чашки.
— Это как понимать? — Полковник слегка покраснел от волнения. — Кто мне звонит на самом деле?
— А что значится на определителе?
— Написано «Михайлов». — Евстратов растерянно повертел смарт. — Но почему мне?! И что делать?
— Ответить. — Саша пожал плечами. — Включите громкую связь и ответьте.
Глава 12
Нанять самолет за наличные было бы проще простого, но в кошельке у Даны наличные не водились, а Питер теперь остался и без чипа, и без подозрительного гаджета, с помощью которого можно было получать деньги в любых банкоматах, даже в древних, принимающих только кредитки, — такой стоял в заведении у миссис Льюис. Получалось, что единственный выход — это воспользоваться чипом Даны. Конечно, не хотелось выдавать истинное местонахождение мисс Гершвин, но отвлекающий маневр все равно сорвался; фальшивые чипы не могли дважды обмануть СБН.
— А ты хотел от меня избавиться, — сказала Дана, торжественно вручая Питу толстую пачку купюр.
— Странно, что твой чип не заблокирован.
— Как ты себе это представляешь? — Дана усмехнулась. — Это же не кредитка. Кроме кодов доступа к банковским счетам чипы содержат еще массу информации, без которой не ступить и шагу. Иногда и не вдохнуть. Их не блокируют даже у беглых преступников, разве что у смертников накануне казни.
— Без комментариев. — Фоули недовольно покачал головой и направился в пыльную контору под ультрамариновой вывеской «Фергюссон, рейсы по всей Америке».
— Я уж решил, вы передумали и ушли. Значит, вы не шутили? — вновь увидев Пита, обрадовался мистер Фергюссон, маленький толстяк с подозрительно воспаленными глазами. — Это хорошо, чертовски хорошо!
— Не сомневаюсь, что для вас это хорошо, — сухо произнес Питер. — Этот рейс принесет вам ощутимую прибыль.
Он продемонстрировал примерно четверть пачки — все равно довольно толстую. Учитывая номинал купюр, сумма вырисовывалась немалая. У Фергюссона в глазах зажглись алчные огоньки.
— Мистер, наша авиакомпания имеет солидную репутацию! Вы не разочаруетесь!
— Конечно. Но у меня есть ряд условий. Мы поднимемся на борт без сканирования и регистрации «ай-ди».
— Сэр… это не соответствует правилам. — Фергюссон уставился на деньги, как кролик на удава. — Меня могут лишить лицензии.
— И когда мы пересечем границу, пилот заявит пограничному контролю, что на борту только груз, никаких пассажиров.
— Сэр!
Фоули добавил к пачке ровно столько, сколько в ней было до того.
— Канадская граница такой скользкий маршрут… — Фергюссон утер испарину.
— Во-первых, в небе не бывает скользко, во-вторых, я могу обратиться к Соммерсам. А в-третьих, разве я сказал, что собираюсь в Канаду?
— А куда? — Фергюссон перевел удивленно-стеклянный взгляд на Дану, нервно сглотнул и снова вернулся к Фоули, вернее, к зажатой у него в руке пачке денег.
— В Мексику, дружище. На Юкатан. Знаете, там есть такой городок — Мерида? Когда-то, до Панамского землетрясения, он был столицей штата.
— В Мексику?! — Фергюссон очнулся и озадаченно взглянул на Пита. — Ах в Мексику! Конечно, сэр, так бы сразу и сказали!
Он явно воспрянул духом. Видимо, воздушное путешествие через половину страны, а затем и Мексиканский залив на легкомоторном самолете было не таким скользким делом, как перелет через Великие озера.
— Значит, по рукам?
— По рукам!
Толстяк определенно что-то замыслил, но Фоули сделал вид, что ни в чем его не подозревает. Дана не понимала, зачем Питер прикидывается богатым простаком, но решила ему подыграть. Во всяком случае, не мешать.
— Первоначальная сумма утроится, если вы дадите нам свой лучший самолет и самого опытного пилота.
— О, конечно, это даже не обсуждается, сэр! — Фергюссон суетливо закивал и махнул обеими руками в сторону пыльного ангара. — Только самое лучшее! «Ар-Джи»! Вы знаете, что это за самолет? О, это новейшая разработка военных конструкторов! Эти машины собирают на тех же заводах, что и самые лучшие истребители. Стрела, пуля, молния, а не машина! Домчит быстрее света!
— Разработка русских военных конструкторов, — скрывая усмешку, уточнил Фоули. — Не думал, что мы закупаем самолеты в России.
— Эта машина досталась мне… по сложной схеме, но уверяю вас, сэр, она ничуть не хуже «Боинга-1007» или «Гольфстрима»!
— Я знаю. Договорились.
— Пилот — мой племянник. Он отличный авиатор, — толстяк понизил голос, — и не болтает лишнего.
— Прекрасно. — Фоули вошел следом за толстяком в ангар.
С борта «Ар-Джи» уже свешивалась раскладная лесенка, а в проеме люка стоял вполне трезвый, в отличие от дяди, пилот. Как бы ни хаял Фергюссона водитель автобуса (и никто из пассажиров ему, между прочим, не возразил), не все его воздушные суда были рухлядью, и это внушало надежду на успешный взлет и, что гораздо важнее, мягкую посадку в пункте назначения.
Пит пропустил Дану вперед и, когда пилот-племянник отправился провожать пассажирку на ее место, крепко взял толстяка за плечо.
— И еще, мистер Фергюссон. Если вы решите от нас избавиться, посадив самолет где-нибудь на экстренной полосе в режиме «противоугона», то прежде задумайтесь вот над чем: сколько просуществует ваша фирма после того, как сюда наведаются рассерженные люди дона Полетти из Нью-Йорка?