окоиться.
Внизу мелькнуло ограждение крыши, затем машинку сотряс глухой удар, «ремни» исчезли, и в Сашину куртку вцепились две пары рук. Они буквально выдернули его из удобного кресла «свинга», а саму машинку вытолкнули наружу через сквозную дверь. Только теперь Барков понял, что находится в салоне «трансформера». Вертолет был замаскирован все теми же С4НП, а его навигатор держал прямую, минуя «Невод», связь с «Соколом».
Немного ошалевший Саша опрометчиво шагнул на середину «сквозного прохода», и его едва успели притянуть к стенке все те же две пары рук: Евстратова и Дениса.
В «трансформер» запрыгнул Климов.
— Е-мое! — крикнул Вася. — Диснейленд отдыхает!
Его из «свинга» выдернули уже три пары крепких рук. От резкого ускорения у бедного Климова даже щелкнули зубы.
«Свинг» Томы влетел на приемную площадку почти сразу за машинкой Климова, встречающие товарищи даже не успели выбросить Васин «автопешеход» за борт. В результате вниз одновременно полетели сразу два «свинга».
— А если там люди? — Тамара укоризненно взглянула на мужчин.
«Жертв нет, — сообщил Баркову „Сокол“. — Поврежден гражданский автомобиль. Две машины СБН уничтожены».
Саша продублировал отчет.
— Не нарадуюсь, какие мы гуманные, — ухмыльнулся Василий. — Дэн, ты вовремя! Как тебе это удалось?!
— Как всегда. — Пилот прошел в кабину. — Микола Миколаич засекли ваш сигнал и велели седлать. Вот я и прилетел, под покровом стелс-программы. Теперь летим на базу. Еще вопросы?
— Влад на базе? — спросил Барков.
— Нет, только все остальные. Я, честно говоря, думал, вы вместе.
— Погодите, а что за база-то? — вмешался Климов. — Их же все до одной новое начальство захватило.
— Все, да не все. — Денис с любопытством взглянул на Климова. — Кто тебя так отметелил?
— Нашлись добрые люди. — Вася усмехнулся. — А где база?
— Недалеко. Полчаса лету. Это не наша база, «смежников», как сказал Сотник, но там все пока за нас, и, главное, у них на складе, как выяснилось, целый ящик агломератов С4НП хранился. Саня, ты знал об этой заначке?
— Нет. — Барков устало махнул рукой. — Ящик, два, хоть вагон… это поможет лишь на время. Надо иначе вопрос решать.
— Ясное дело. — Денис покосился на экран навигатора. — В квадрате снова активность противника. С вами больше никого не было?
— Никого, — уверенно сказал Барков.
— А если это…
— Даже если это Влад. Он приказал не вмешиваться ни при каких обстоятельствах.
— Как без него-то? — Денис вздохнул. — Он же мозг!
— У нас на руках почти все козыри, — заверил Саша. — Можем начинать контратаку даже без Влада. Надо только перегруппироваться.
Глава 14
Надежда — величайшая мотивация. В самом трудном положении человек надеется на лучшее, поэтому и существует до сих пор как вид. Лишь благодаря надежде на то, что все удастся исправить, он не погиб под грудами мусора и обломков, в изобилии производимых цивилизацией. Одни ошибки невозможно исправить, совершая другие, но какое дело до этой аксиомы надежде, величайшей иллюзии разума? Надежде чужда логика, она, как и сам человек, существует не благодаря, а вопреки всем законам природы. Она — мистическая загадка, магический кристалл, философский камень, по ошибке заложенный в фундамент башни-цивилизации, выстроенной людьми с помощью науки и машин. Это такой же парадокс, как и сотворивший ее разум — единственный компонент Вселенной, не имеющий ничего общего с целым, поскольку вмещает в себя другую вселенную, вымышленную: идеальную, строго соответствующую понятиям человека о наслаждении как о добре и о боли как зле. То есть ложную, сотканную из эфемерных паутинок самообмана, но притягательную, как любая сладкая ложь.
Склонностью к философствованию Питер Фоули никогда не отличался, но после короткого путешествия по Гаити, от местечка Жакмель до южных окраин Порт-о-Пренса, в голову ему пришли именно такие мысли. Картины местной жизни казались кадрами из гангстерского триллера с названием «Награда выжившим — смерть». Жить на острове можно было, только имея несокрушимую надежду на перемены в самом ближайшем будущем. И, видимо, у гаитянцев эта всепобеждающая надежда жила в генах. Иначе этот остров Большой Антильской гряды давно стал бы необитаемым. Нет, не потому, что народ вымер бы от тоски и безысходности. Просто женщины перестали бы рожать, а мужчины вырезали бы друг друга подчистую.
Впрочем, возможно, это был взгляд слишком цивилизованного гостя. Не исключено, что местные жители не задумывались над мотивацией. Просто жили, как живется, не стремясь ни к райским кущам, ни к успешному решению сверхзадач, ни даже к разгадке вечной тайны предназначения человека.
— Вряд ли кто-то из них сумеет хотя бы сформулировать такой вопрос: зачем я родился на этот свет? — с усмешкой заметил Лесаж, когда Фоули поделился своими мыслями. — Смысл жизни в ней самой, мсье Фоули. Так считают девяносто девять процентов живущих на планете людей, уверяю вас.
— Зачем, в таком случае, сознательно ее укорачивать?
— А если ее отмерено ровно столько, сколько вы уже прожили, плюс один день? Вы сами сказали — человек жаждет наслаждений и ничего более. Их поиск и получение и есть вся его жизнь. Зачем же себя ограничивать? Дурман, секс, агрессия — все это развлекает, доставляет удовольствие. По-моему, все просто. И чем больше местечко походит на преисподнюю, тем проще.
— Не бывал, но, думаю, сходство полное. — Питер оглянулся на догорающие посреди площади перед терминалом остовы машин. — Разве что оттуда нельзя улететь рейсовым самолетом.
— Это потому, что там нельзя дать взятку, а здесь можно, даже нужно. — Лесаж указал на багажный павильон. — Нам туда. Зато здесь небезопасно и для агентов Главного, даже микроскопических.
— Уверен, они здесь все-таки есть.
— Да, но не в таких количествах, как на материке. Смею предположить, что наших с вами защитных оболочек будет достаточно, чтобы продержаться как минимум несколько дней.
— Вы предполагаете, что ближайший рейс в Африку…
— О нет, мсье Фоули, рейс до Могадишо отправляется через час, вы на него вполне успеваете, — успокоил Жан. — Я просто хотел пояснить, почему выбрал именно Гаити, а не Алжир, например, или Гвиану, когда бежал от агентов Главного. Из всех бывших французских колоний эта наиболее безопасна в «системном плане», понимаете меня? А что до неспокойной криминальной обстановки… я неплохо владею оружием, к тому же у меня отличный бронежилет. Так что эта преисподняя самое подходящее место для честных людей. Он рассмеялся. Питу шутка не показалась смешной. Слишком много в ней было горькой правды.
— Джентльмены, — их обоих взяла под руки Дана, — вы не отвлеклись?
Она выразительно скосила глаза, указывая взглядом на несколько подъезжающих к терминалу машин. Ехали авто медленно, соблюдая четкую дистанцию, и, главное, для Гаити они были слишком новыми, дорогими и целыми. И все одного цвета — черного. Пит насчитал четыре, хотя за углом здания могли остановиться и другие «катафалки».
— Интересно, — негромко произнес Лесаж. — Черный цвет в такой жаре… непрактично.
— Это СБН, — уверенно заявил Фоули. — Мы не успели.
— Все в порядке, Пит, — успокоил Лесаж. — Прямо здесь и сейчас они нападать не станут, а внутри терминала полно военных. По местным правилам, разборки можно устраивать только на свежем воздухе. В зданиях, да еще охраняемых правительственными войсками, это делать не принято. Пристрелят на месте, без суда.
— Тогда давайте поскорее войдем внутрь, — нервно прошептала Дана. — Они уже выходят из машин!
— Привет, коллеги! — Лесаж отдал приближающимся агентам СБН шутливый салют.
Охотники почти никак не отреагировали, даже не ускорили шаг, только один из «коллег» заложил руки сзади за пояс и произвел какие-то манипуляции. Судить можно было лишь по движению плеч, но, похоже, он дослал патрон в ствол пистолета. Факт был угрожающим, но больше всего озадачивала и беспокоила неторопливость агентов. Они будто бы точно знали, что смывшейся у них из-под носа в «аэропорту имени Дювалье» троице больше некуда бежать. Фоули постарался прикрыть собой Дану и выразительно взглянул на Лесажа. Тот пропустил американцев вперед, но, как только они оказались внутри терминала, Жан снова их обогнал и подал предупреждающий знак. Пит осмотрелся. В зале вылета было полно народа, почти половину улетающих составляли военные, но среди пестрой толпы отчетливо выделялись несколько человек в штатском. Один из них стоял у того самого перехода в багажный павильон, куда стремились попасть беглецы. Стоял он там в компании четверых местных вояк, причем офицеров, и довольно мирно с ними беседовал, не забывая поглядывать в сторону двери, через которую и вошла в терминал троица. Завидев гостей, штатский ухмыльнулся и махнул рукой, как бы приглашая их подойти и присоединиться к беседе. Судя по реакции Лесажа, этот вариант развития событий не соответствовал плану.
— Аркетт, — негромко проронил Жан. — Не думал, что все настолько серьезно. Что вы везете, мистер Фоули? Атомную бомбу?
— Вроде того, — шепнул Фоули. — Аркетт — большая шишка в СБН?
— Бывший начальник охраны Бонда, — пояснил Лесаж. — Теперь его же заместитель. Цепкая псина. Вы готовы к бою?
— Я не вооружен.
— В таком случае, действуем по плану «Б».
— Что это значит?
— Я прикрываю, вы прорываетесь, а мадемуазель исчезает в толпе.
— Я не брошу Пита! — заявила Дана.
— Это не обсуждается. — Голос вальяжного и галантного француза внезапно стал холодным, как жидкий азот. Это настолько не вязалось с его прежним имиджем, что Дана придержала следующую реплику. Всего за секунду Жан изменился до неузнаваемости. Из расслабленного и стильно небрежного парижанина он превратился в сосредоточенного легионера.
— Толпа гаитян не лучшее прикрытие для белой леди, — возразил Фоули.
— Хорошо, я о ней позабочусь, — процедил сквозь зубы Лесаж, бегло оценивая обстановку. — Но вы пойдете один, так у вас будут хоть какие-то шансы. Человек в униформе «КЛМ» будет ждать вас у внутренних ворот павильона. Отдадите ему вот это.