— Вставай, Ирма, — мягко сказал я.
— Ты собираешься меня убить? — прошептала она.
— Нет, ведь ты же извинилась.
— Она вынудила меня это сделать.
— Держу пари, ты действительно раскаиваешься в своем поступке.
Ирма смотрела на меня исподлобья, волосы закрывали ей лицо.
— Я ненавижу приносить извинения.
— Ты простила ее? — спросил я Грейс.
— Я? — с удивлением переспросила Грейс. — О да, конечно. Она направилась к своей парте и села, нахмурив брови.
— Ирма? — спросил я.
— Что?
Она смотрела на меня испуганно и жалко, как побитая собака.
— Ты хочешь еще что-нибудь сказать?
— Я не знаю.
Она стояла ссутулясь, не зная, куда девать руки.
— Мне кажется, тебе нужно выговориться.
— Облегчи свою душу, Ирма, — поддержала меня Тенис Гэннон. — Я всегда так поступаю, и мне это помогает.
— Отцепитесь от нее, — раздался с задней парты голос Дика Кина.
— Я не хочу этого, — внезапно сказала Ирма. — Я хочу выговориться.
Она снова отбросила назад волосы. Ее руки больше не дрожали.
— Я — некрасивая. Я никому не нравлюсь. Меня ни разу не приглашали на свидание. Все, что она сказала, — правда.
Она закусила губы, но слова все равно потоком лились из ее рта.
— Тебе нужно следить за собой, — сказала Тенис. — Нужно мыть и брить ноги и, пардон, подмышки. Следует быть более привлекательной. Я не красавица, но не сижу дома по выходным. Немного старания, и у тебя все получится.
— Я не знаю как!
Кое-кто из парней почувствовал себя неудобно, зато девчонки наклонились вперед, не пропуская ни слова. Сейчас они все казались очень хорошенькими.
— Ну… — начала Тенис. Затем она остановилась и покачала головой. — Иди сюда и садись рядом.
— Профессиональные секреты, — захихикал Пэт Фитцджеральд.
Все захохотали. Ирма Бейтц прошла вглубь комнаты, где Тенис, Энн Лески и Сюзанн Брукс о чем-то совещались между собой. Сильвия и Грейс о чем-то разговаривали. Пиг Пэн ощупывал их взглядом. Тед Джонс сидел нахмурив брови. Джордж Янек что-то выцарапывал на парте и курил сигарету, чем-то смахивая на ужасно занятого плотника. Остальные наблюдали в окно за копами, которые суетились на лужайке. Я заметил среди них Дона Грейса, старину Тома Денвера и Джерри Кессерлинга.
Внезапно зазвенел звонок, заставив всех подпрыгнуть. И копов в том числе. Парочка из них вытащила пистолеты.
— Расписание звонков изменилось, — сказал Харман.
Я посмотрел на часы. Было 9:50. В 9:05 я еще сидел у окна, наблюдая за белкой. Сейчас белка уже скрылась, старина Том Денвер последовал ее примеру. Миссис Андервуд перешла в мир иной. Обдумав все это, я решил, что мое время настало.
Глава 21
Прибыли еще три полицейские машины. Подходил народ из города, и копы более или менее успешно его разгоняли. Подкатил на новом «Понтиаке» владелец ювелирного магазина мистер Франкл. Он тут же вцепился в Джерри Кессерлинга и стал чего-то добиваться от него, поправляя на носу очки в роговой оправе. Джерри пытался избавиться от него, но тщетно. Мистер Франкл был вторым лицом в городе и большим другом Нормана Джонса, папы нашего Теда.
— Мама купила мне кольцо в его магазине, — произнесла Сара Пастерн, косясь на Теда. — Оно окрасило мне палец в первый же день отвратительным зеленым цветом.
— А моя мама называет его проходимцем, — сказала Тенис.
— Эй! — воскликнул Пиг Пэн. — А вот и моя мамочка!
Все посмотрели в направлении, указанном Пэном. Действительно, это была миссис Дано, разговаривавшая с кем-то из военных. Из выреза платья выглядывал бюстгальтер. Она была одной из тех женщин, у которых разговор наполовину состоит из жестикуляции. Ее трепещущие руки, то замирающие, то вновь развевающиеся как флаги, вызывали у меня какие-то странные ассоциации.
Мы все хорошо знали ее не только понаслышке, но и в лицо. Она возглавляла большинство кружков в городе и состояла в клубе матерей. Куда бы вы не пришли: на школьную вечеринку, праздничный ужин или танцы, вы непременно увидите миссис Дано с ее вечной кислой ухмылкой, выражающей недовольство жизнью и уверенность в тщетности бытия. Она любила сплетни и вылавливала крупицы информации с жадной проворностью, с какой ловят мух лягушки.
Пиг Пэн заерзал на сиденье, будто ему захотелось в уборную.
— Эй, Пэн, тебя мама зовет, — окликнул его Джек Голдмен.
— Ну и пусть, — пробормотал Пиг Пэн. У Пэна была старшая сестра Лилли Дано. Она училась в старшем классе, когда мы еще были новичками. Внешне она походила на брата, и отсюда можно сделать вывод, насколько далеко ей до королевы красоты. Крючконосый тип по имени Лафоллет Арманд стал увиваться вокруг нее, и это закончилось спустя некоторое время довольно банально: подростковый секс на заднем сиденье машины и беременность. Бедная Лилли была отправлена к тете в Оксфорд. Миссис Дано два месяца не появлялась в клубе матерей, а затем ее опять можно было видеть всюду, только ухмылка стала еще более кислой. Классическая для маленького городка история.
— Но она действительно беспокоится о тебе, — сказала Кэрол Гренджер. — Что с того, — равнодушно произнес Пиг Пэн. Сильвия Рэгон улыбнулась.
Пэн покраснел. Некоторое время все молчали. Мы смотрели на горожан, находящихся в миле от нас. Я узнал еще несколько отцов и матерей. Родителей Сандры не было, не увидел я и Джо Мак-Кеннеди. Я и не думал, что он покажется: такой цирк не в нашем стиле.
Подъехала пресса. Один парень выскочил из автобуса и привязался с какими-то вопросами к копу. Коп что-то отвечал ему, указывая на дорогу. Еще двое репортеров принялись устанавливать камеры.
— Есть у кого-нибудь транзистор? — поинтересовался я.
Трое подняли руки. Самый большой приемник оказался у Корки. Он принимал шесть программ, в том числе коротковолновые. Мы включили его как раз вовремя: передавали десятичасовые новости.
— Коротко об основных событиях, — доносилось из приемника. — Старшекурсник пласервилльской высшей школы Чарльз Эверетт Деккер, очевидно, находящийся в состоянии аффекта…
— Эверетт! — воскликнул кто-то из ребят.
— Заткнитесь, — резко произнес Тед. Пэт Фитпджеральд показал язык. — …и теперь держит двадцать четыре заложника в аудитории высшей школы. Питер Вэнс, тридцатисемилетний учитель истории, убит. Подозревается, что нет в живых и другого учителя, тридцатисемилетней Джины Андервуд. Деккер дважды связывался со школьными властями. Мы приводим список заложников… Репортер зачитал список класса, который я давал Тому Денверу.
— Обо мне говорят по радио! — воскликнула Нэнси Каски, когда произнесли ее фамилию. Она зажмурилась и довольно улыбнулась. Мелвин Томас присвистнул. Нэнси покраснела и приказала ему заткнуться.
— …и Джордж Янек. Франк Филбрек, капитан полиции, утверждает, что Деккер чрезвычайно опасен. Действия его предугадать невозможно. «Этот парень без тормозов», — сказал Филбрек.
— А хочешь пощупать мой тормоз? — спросил я Сильвию.
— А ты уверен, что есть, что щупать? Я так верю сообщению радио, — ответила Сильвия, и все рассмеялись.
Энн Лески густо покраснела и хихикала, прикрывая рот ладошкой. Тед нахмурился.
— …Грейс, пласервилльский психиатр, разговаривал с Деккером несколько минут назад. Грейс сообщил репортерам, что Деккер угрожает убить всех заложников до одного, если Грейс немедленно не покинет своего кабинета.
— Ложь! — произнесла Грейс Стэннор. Ирма подпрыгнула.
— Что этот говенный репортер о себе думает? — зарычал Мелвин. — И как он собирается из этого дерьма выпутываться?
— …А также он заключил, что Деккер является шизоидной личностью, возможно, переживающей обострение болезни. Грейс завершил свою речь словами: «Я уверен, что Чарльз Деккер способен на все». Полиция окрестных городов…
— Какое дерьмо! — воскликнула Сильвия. — Я расскажу этим уродам, что в действительности происходит, как только мы отсюда выберемся! Я сразу… — Заткнись и слушай! — оборвал ее Дик Кин.
— …и теперь, по утверждению капитана Филбрека, ситуация зашла в тупик. Деккер начнет убивать в случае применения полицией слезоточивого газа. На карту ставится жизнь двадцати четырех детей…
— Детей, — повторил задумчиво Пиг Пэн. — Дети. Это удар в спину, Чарли. Чертово дерьмо. Что они думают, что понимают в происходящем?
— Он что-то говорит о…, — начал Корки.
— Не бери в голову. Выключи эту штуку, — ответил Пэн, — здесь раздаются куда более интересные звуки.
Я посмотрел на Пэна.
— Что ты имеешь в виду?
Пиг Пэн неожиданно рассмеялся. Без всякой видимой причины он полез в карман и, покопавшись там, вытащил карандаш. Затем уставился на него. — Карандаш Би-Боп, — сказал Пиг Пэн. — Самые дешевые карандаши на всей земле. Их невозможно заточить. Каждый сентябрь, с тех пор как я пошел в первый класс, мамочка приходит домой с двумя сотнями карандашей Би-Боп в пластиковой коробке. И я пользуюсь ими, о Боже.
Он вертел карандаш в руках, пристально уставившись на него. По правде говоря, это действительно был скверный, дешевый карандаш. Я сам пользовался только карандашами «Эберхард Фабер».
— Мама, — продолжал Пиг Пэн, — вот в чем для меня мама. Две сотни карандашей Би-Боп в пластиковой коробке. Как вам это? И все эти дерьмовые ужины. Гамбургер и бумажная миска с тертой морковкой. Она постоянно затевает споры. Это ее хобби. Постоянные споры, все время. Она подписывается на все женские журналы. Это невыносимо. Однажды сестра принесла котенка…
— Она забеременела, да? — спросил Корки.
— …И мать не разрешила его оставить. Утопила в туалете, когда никто не видел. Лилли говорила, что можно было хотя бы отнести его к ветеринару и усыпить, и то лучше, а мама отвечала, что не собирается выбрасывать четыре доллара на какое-то животное.
— Ах, бедный котенок, — вздохнула Сюзанн Брукс.
— Клянусь Богом, она это сделала своими руками, прямо в сортире. И все эти чертовы карандаши. Думаете, она купит мне новую рубашку? Может быть, на день рождения. Я говорю ей: «Мама, ты слышишь, как меня называют ребята. Мама, ради Бога». Она никогда ничего мне не ра