Сара настаивала, каждый день звонила в его кабинет в парламенте, звонила домой Хайди и умоляла ее, пока наконец Манфред не согласился встретиться с ней в семь утра до своего отъезда в парламент.
Сара и Рольф выехали из Стелленбоса еще затемно, чтобы не опоздать на встречу. Когда цветной дворецкий ввел их в столовую, Манфред и Хайди завтракали.
Хайди вскочила и поцеловала Сару в щеку.
– Жаль, что мы так долго не виделись, Сари.
– Да,– горько согласилась Сара.– Мне тоже жаль, но, как вы мне объяснили, Мэнни для нас был слишком занят.
Манфред встал из-за стола. Он был без пиджака, за пояс его темных брюк была заткнута льняная салфетка.
– Рольф,– улыбнулся он, и они, как старые друзья, обменялись рукопожатием.
– Спасибо за то, что согласился встретиться с нами, Мэнни,– покорно сказал Рольф.– Я знаю, как ты сейчас занят.
Годы неласково обошлись с Рольфом Стандером, он поседел и осунулся, и Манфред разглядывал его с тайным удовлетворением.
– Садись, Рольф!– Манфред усадил его за стол.– Хайди заказала вам завтрак. Начнешь с овсянки?
Он усадил Рольфа и неохотно повернулся к Саре. Она все еще стояла рядом с Хайди.
– Здравствуй, Сари.
Какой красивой она была когда-то! Они росли вместе. В ее глазах и овале лица все еще были заметны остатки этой былой красоты. Он вспомнил, как они любили друг друга, и испытал сладкую грусть по молодости. Он увидел ее, обнаженную, на ковре из сосновых игл высоко в лесу в горах Готтентотской Голландии в тот день, когда они стали любовниками.
Он поискал в глубине души чувство, которое когда-то испытывал к ней, но ничего не нашел. Любовь, которая когда-то цвела между ними, погасла от сознания ее предательства. Он более двадцати лет откладывал свою месть, довольствуясь тем, что медленно и постепенно доводил эту женщину до ее нынешнего состояния, дожидаясь подходящего момента для окончательного отмщения. Миг настал – и он наслаждался.
– Здравствуй, Мэнни,– прошептала она и подумала: «Он был страшно жесток, заполнил мою жизнь такой болью, что мне трудно было ее переносить. Теперь я вымаливаю у него жизнь моего сына – неужели он откажет мне и в этом?»
– Так зачем ты хотела меня видеть?– спросил Мэнни, и Хайди провела Сару к столу. Взяла у цветного слуги чайный поднос и сказала:
– Спасибо, Гамат. Можешь идти. Пожалуйста, закрой дверь.
Она налила Саре горячего кофе.
– Да, Сари,– подхватила она.– Зачем ты пришла?
– Вы знаете, зачем,– ответила Сара.– Из-за Кобуса.
Мертвая тишина царила долго. Потом Манфред вздохнул.
– Ja,– сказал он.– И чего ты от меня хочешь?
– Чтобы ты помог ему, Мэнни.
– Кобуса судили – и осудили – за акт бесчеловечной жестокости,– медленно ответил Манфред.– Верховный Суд этой страны постановил, что он должен умереть на виселице. Как я могу помочь Кобусу?
– Так, как помог черному террористу Мозесу Гаме.– Сара побледнела. Чашка, которую она пыталась поставить на блюдце, зазвенела.– Ты спас ему жизнь – теперь спаси жизнь моему сыну.
– В случае Гамы помилование исходило от президента…
– Нет, Мэнни,– перебила Сара.– Это ты сделал. Я знаю: у тебя есть власть спасти Кобуса.
– Нет.– Он покачал головой.– Такой власти у меня нет. Кобус убийца, худший вид убийцы – человек без сочувствия и угрызений совести. Я не могу помочь ему.
– Можешь. Я знаю, что можешь, Мэнни. Пожалуйста, умоляю тебя, спаси моего сына.
– Не могу.– Лицо Манфреда застыло. Рот превратился в прямую безжалостную черту.– И не стану.
– Ты должен, Мэнни. У тебя нет выбора – ты просто обязан спасти его.
– Почему ты так говоришь?– Он начал сердиться.– Я ничего не обязан.
– Ты должен спасти его, Мэнни, потому что он и твой сын. Он дитя нашей любви, Мэнни, и поэтому у тебя нет выбора. Ты должен спасти его.
Манфред вскочил и, обороняясь, положил руку на плечо Хайди.
– Ты приходишь в мой дом и оскорбляешь меня и мою жену.– Его голос дрожал от гнева.– Приходишь с выдумками и обвинениями!
Все это время Рольф Стандер сидел молча, но теперь поднял голову и негромко сказал:
– Это правда, Мэнни. Все, что она тебе говорит,– правда. Когда я женился на ней, я знал, что она носит твоего ребенка. Она откровенно созналась. Ты бросил ее – женился на Хайди, а я любил.
– Ты знал, что это правда,– прошептала Сара.– Ты всегда знал, Мэнни. Ты не мог смотреть в глаза Кобусу и не знать. У обоих твоих сыновей желтые глаза, Мэнни, у Лотара и у Кобуса – у обоих. Ты знаешь, что он твой сын.
Манфред опустился в кресло. В тишине Хайди взяла его за руку. Этот жест как будто придал ему сил.
– Даже если это правда, я ничего не могу сделать. Чьим бы сыном он ни был, правосудие должно свершиться. Жизнь за жизнь. Он должен заплатить за то, что сделал.
– Мэнни, пожалуйста… Ты должен нам помочь… – Теперь Сара плакала, слезы катились по ее бледным щекам. Она хотела броситься к ногам Манфреда, но Рольф подхватил ее и удержал. Она слабо билась в его руках, но он держал ее и смотрел на Манфреда.
– Во имя нашей дружбы, Мэнни, во имя всего, что мы сделали и пережили вместе,– ты поможешь?– взмолился он.
– Прости, Рольф.– Манфред снова встал.– Отведи жену домой.
Рольф мягко повел Сару к двери, но не успели они дойти до порога, как Сара вырвалась и снова повернулась лицом к Манфреду.
– Почему?– горестно воскликнула она.– Я знаю, ты можешь, но почему не хочешь нам помочь?
– Потому что из-за тебя Белый Меч проиграл,– негромко ответил он.– Вот почему я не хочу тебе помочь.
Его слова поразили ее, и Манфред повернулся к Рольфу.
– Уведи ее,– приказал он.– Наконец я с ней покончил.
Во время долгого возвращения в Стелленбос Сара, скорчившись на пассажирском сиденье, плакала. Только когда Рольф остановил «моррис» у дома, она выпрямилась. Ее голос и лицо были неузнаваемы от горя.
– Я ненавижу его,– сказала она.– О Боже, как я его ненавижу!
–Я сегодня разговаривала с Дэвидом Абрахамсом,– сказала Изабелла, наклоняясь вперед в седле и поглаживая кобылу по холке, чтобы отец не видел ее лица.– Он предложил мне работу в йоханнесбургском офисе.
– Поправка,– ответил Шаса.– Ты позвонила Дэвиду и сказала, что в Йоханнесбурге необходим работник по связям с общественностью с зарплатой две тысячи фунтов в месяц плюс средства на покупку одежды плюс пятидневная рабочая неделя и предоставляемая компанией машина. Если не ошибаюсь, ты даже назвала марку машины – «Порше-911», верно? Дэвид позвонил мне сразу, как ты повесила трубку.
– Ой, папа, к чему такие технические подробности,– вызывающе мотнула головой Изабелла.– Ты ведь не хочешь, чтобы я одевалась в тряпье и умирала с голоду?
– На самом деле я хочу, чтобы ты оставалась здесь, где я могу за тобой присматривать.– Глядя на нее, Шаса чувствовал в груди свинцовую тяжесть неизбежной потери. Дочь – смысл его жизни, а ведь она всего месяц как вернулась из Лондона. И хочет уйти опять. Чутье говорило, что ее нужно удержать, но Сантэн посоветовала: «Пусть уходят легко, тогда есть шанс, что они вернутся».
– Это ведь не Сибирь и не Гебридские острова, папа. Смотри на вещи разумно. По дороге – рукой подать.
– Тысяча миль,– согласился Шаса.– И гораздо ближе к стадиону для регби в Лофтус-Версвельд [112].
– Не понимаю, о чем ты.
Шасе редко удавалось вывести дочь из равновесия, и сейчас он мстительно наслаждался ее тревогой.
– О регби,– объяснил он.– Там большие потные ослы бьют друг друга по головам.
Она великолепно справилась с собой.
– Папа, если это имеет какое-то отношение к Лотару Деларею, то должна тебе заметить, что он один из величайших спортсменов нашего времени и самый молодой бригадир за всю историю нашей полиции… и что для меня он вообще ничего не значит.
– Твое равнодушие поразительно. У меня гора с плеч.
– Означает ли это, что я могу принять приглашение Дэвида на работу?
Шаса вздохнул, и одиночество опустилось на него, как зимний вечер.
– Как мне остановить тебя, Белла?
Она торжествующе завопила и обняла его длинными загорелыми руками. Жеребец Шасы с высокомерным недовольством заплясал под ним.
На обратном пути к шато Изабелла весело болтала.
– Я забыла сказать Дэвиду про средства на квартиру. Квартиры в Йохбурге ужасно дорогие. За те жалкие деньги, что он мне будет платить, я не найду ничего достойного.
Шаса в восторге покачал головой.
Во дворе они отдали лошадей конюхам и, все еще в костюмах для верховой езды, пошли завтракать; Изабелла любовно висла на руке отца.
Сантэн стояла у бокового столика и накладывала себе в тарелку омлет. Она была одета для работы в саду, с рассвета возилась с розами. Она вопросительно взглянула на Изабеллу, и та счастливо подмигнула ей.
– Черт побери,– сказал Шаса, заметив их обмен взглядами.– Все было подстроено. Это заговор.
– Конечно, я сначала рассказала бабуле,– потянула его за рукав Изабелла.– Я всегда начинаю с самого верха.
– Когда она была маленькой, я всегда грозила отдать ее полицейскому, если она будет плохо себя вести,– довольно сказала Сантэн, относя тарелку на стол.– Надеюсь, этот полицейский с ней справится.
– Он не полицейский,– возразила Изабелла.– Он бригадир.
Шаса положил себе на тарелку яичницы с помидорами и отнес во главу стола. Рядом с его прибором лежала аккуратно сложенная утренняя газета, и он, усевшись, развернул ее и открыл на первой полосе. Главная новость – предполагаемая встреча английского премьер-министра Гарольда Вильсона и Яна Сматса для решения проблемы Родезии. Шаса обратил внимание на место встречи – английский военный корабль в море. Израиль и Иордания по-прежнему спорят из-за долины Хеврон, а из местных новостей – ночью перевернулся паром с острова Роббен, два человека погибли, восемь считаются пропавшими без вести.
Зазвонил телефон на буфете, и Сантэн перестала намазывать тост маслом.