говорил со следователем, который ведет объединенное дело по разным похищениям. Так вот, не знал о том, что сына убьют, только первый бизнесмен, подвергшийся обработке Шерхана. Остальные знали, но каждый считал, что предшественник где-то допустил ошибку, потому заложник и погиб. А вот он не допустит ошибки. Никто в полицию не обращался.
– Понятно. Каждый думал, что для него террористы сделают исключение, так как он выполнит все условия.
– Да. Никто же из них не знал, что Шерхан свидетелей не оставляет. Удивительно, как это ты у них выжил.
– В моем случае оперативно сработал ротный. Получив информацию, что меня держат на базе Шерхана, он не стал никому об этом докладывать, не стал спрашивать разрешения на проведение операции по моему освобождению. Олег Воробьев ночью тихо вывел с базы два взвода, подвел их в район сосредоточения банды террористов и на рассвете провел штурм. Шерхану пришлось бежать, забыв обо всем, в том числе и обо мне. Если бы не капитан Воробьев, я так и остался бы в горах. Жить мне оставалось недолго. Шерхан хотел обменять меня на своего родственника, попавшего в плен к нашим у Аргуна, но получил отказ. Запросил выкуп, тогда-то и совершил, возможно, единственную ошибку в своей жизни, «засветив» место дислокации базы. Кто-то в службе безопасности оказался хитрее Караханова. Тот повелся на сделку. Но я-то знал, что за меня никто платить не станет. Это узнал и Шерхан. Меня должны были казнить утром. Олег Воробьев успел вовремя. Жаль, что даже отблагодарить его не смог. Он погиб через два дня после моего освобождения. Мы так и не встретились. Он ушел на преследование Шерхана, меня доставили в медсанбат. А через сутки рота ушла на очередной боевой выход, где снайпер и снял Олега. Вечная ему память! Вот почему, Леня, я выжил. Сыну же Гронского это не светит. Конечно, если мы не вытащим парня.
– Говорил же, что согласишься поработать со мной, – улыбнулся Каштанов.
– После того, что ты рассказал? Да я этого Шерхана голыми руками готов рвать.
– На это и был расчет! Ну, значит, договорились. Завтра с утра едем в усадьбу Гронских, где разрабатываем план освобождения сына бизнесмена.
– Похоже, у этого Гронского солидный бизнес.
– Он – председатель совета директоров компании «Протех» – прогрессивные технологии, до кучи, владеет рестораном «Левель» и отелем «Восточный», что находятся непосредственно у МКАД. Так что в клиентах дефицита не испытывает, да и цены на дороге еще те. Из недвижимости – усадьба в элитном районе Подмосковья, две дорогие квартиры в Москве, одна на сына, другая на дочь.
– У Гронских есть дочь?
– Да, Виктория, восемь лет.
– Почему Шерхан не похитил и ее?
– С девочкой сложнее. Да и зачем ему два заложника из одной семьи?
– Понятно. Вопрос, как быть с работой, два дня у меня есть, но кто знает, не придется ли задержаться?
– Плюнь ты на эту работу. Во-первых, Гронский, если вытащишь сына, заплатит «лимон» долларов, которые мы честно поделим, во‑вторых, я с удовольствием возьму тебя в компаньоны.
– Ладно. Пока об этом говорить нечего. Надо дело сделать.
– Ну а теперь можно и выпить. Но так, чтобы утром быть огурчиками. Впрочем, поедем на моей машине, поэтому ты можешь выпить больше.
Одинцов взглянул на часы, поднялся:
– Ты подрежь еще колбасы и хлеба, Леня, мне надо выйти.
– К соседке-красавице пойдешь?
– Предупредить, что отъеду. Обещал ведь за Колькой смотреть, а сам уеду. Некрасиво получится.
– Вижу, у тебя с соседкой не совсем соседские отношения.
– Не туда смотришь, Леня. Я скоро.
– Давай! Дело нужное, не жить же и дальше одиноким волком.
Одинцов спустился на этаж ниже, нажал кнопку звонка двери номер шесть.
– Минуту, – послышалось в прихожей, затем: – Кто?
– Это я, Павел, – ответил Одинцов.
Женщина открыла дверь:
– Здравствуй, проходи, только Кольки нет дома, пошел в спортзал. Только надолго ли этот спорт?
Павел вошел в прихожую. Надежда пригласила в зал, но он отказался:
– Да я на минутку.
– От тебя пахнет спиртным.
– Друг объявился. Вместе учились, вместе на одной войне были. Выпили немного за встречу.
– Ну если друг… А почему на минуту? Проходи, поужинаем, хотя… ведь тебя ждут.
– Да. Тут такое дело, Надь, мне надо уехать в Москву. Сколько я там пробуду, не знаю.
Было заметно, что эта новость огорчила женщину, но она произнесла совсем другое:
– А почему, собственно, ты отчитываешься передо мной?
– Не знаю, – пожал плечами Одинцов. – Наверное, чтобы ты не беспокоилась.
– Отчего я должна беспокоиться? Ты человек свободный, волен делать все, что захочешь.
– Ну не надо так, Надя. И потом, Колька наверняка будет спрашивать, куда подевался сосед.
– И что ему сказать? Уехал по делам? Но он обязательно спросит, по каким делам. Естественно, его, как и меня, это не касается, но он спросит. Помните, как однажды вот так его отец уехал в Москву и больше не вернулся, да еще у его товарища в классе отец тоже уехал в столицу на заработки, да загулял там. Сейчас дело до развода дошло. Что мне ему сказать, Паша?
– Ну, тогда скажи правду!
– Правду? Какую правду?
– Надь, только между нами и Колькой. Мой товарищ – частный сыщик. К нему обратились за помощью. У одного бизнесмена похитили сына, подростка, тоже четырнадцати лет, как и Николай…
– Как это, похитили? – приложила ладонь ко рту Надежда.
– А как похищают? Как Кольку увозили со двора. В нашем случае вернули, а там, в Москве, дело гораздо серьезнее.
– И ты поедешь помогать товарищу?
– Да.
– Но ты же не сыщик?!
– Все верно, и товарищ не обратился бы ко мне, если бы…
– Что, «если бы»?
– Если бы организатором похищения не был Шерхан.
– Кто??
– Полевой командир Караханов по прозвищу Шерхан. Кровавая тварь. Это у него я был в плену, и это лично он сделал то, что ты не видела.
Одинцов поднял рубашку, и Надежда едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Тело Павла рассекали шрамы, а под левой лопаткой была выжжена звезда.
– Тебя так пытали? – прошептала она.
– Так Шерхан развлекался. Я гонялся за ним несколько лет, но он все время уходил. Это точно какое-то наваждение, и вот сейчас наконец появился в Москве. Его банда похищает детей из богатых семей, требует выкуп, а получив деньги, убивает заложников. Это почерк Шерхана.
– Убивает? – еще тише проговорила Надежда.
– Да! Поэтому я должен поехать, чтобы поймать этого урода. Отомстить и за себя, и за сотни тех, кого он убил на Кавказе и… за детей. Вот в чем правда, Надя!
– Но это же смертельно опасно, Паша!
– По-твоему, я должен отказаться и остаться здесь? А Шерхан в это время будет убивать людей?
– Не знаю. Наверное, ты должен ехать.
– Правильно, и это хорошо, что ты поняла меня. Кольке скажи, что поехал помогать ловить обычного вымогателя. О Шерхане и моих с ним делах говорить не надо. Просто поехал помочь другу. Ну, ты найдешь что сказать.
– Обещай, Паша, что ты вернешься! – подошла к нему вплотную Надя.
– О! Кажется, у меня появился неплохой шанс попытаться завоевать твое сердце, – улыбнулся Одинцов.
– Ты еще можешь шутить?
– Нет, Надя, я не шучу. Ты нравишься мне, и я… Но давай продолжим разговор по возвращении. А то, что вернусь, не сомневайся. Как у спартанцев – со щитом или на щите.
– Лучше со щитом.
– Желание женщины закон, значит, вернусь со щитом.
Надежда неожиданно поцеловала его. И тут же смутилась, покраснела.
– Иди, Паша, храни тебя Господь.
– До свидания, Надя. Будет возможность – позвоню.
– Да, да, обязательно, я не буду выключать телефон.
– Ну все, пока!
Павел вышел из квартиры Беляковой, поднялся к себе.
– Ну что, поговорил с женщиной? – спросил, улыбаясь, Каштанов.
– Поговорил.
– Вижу, недолго тебе холостяковать осталось.
– И как же ты смог это увидеть?
– Да ты в зеркало посмотри, у тебя же на лице это крупными буквами написано.
– А если и так, то что?
– Да просто отлично, Паша. Я, правда, не знаю твою соседку, но, видно, женщина необыкновенная, раз сумела растопить сердце такого упыря, как ты.
– Слова подбирай! Какой я тебе вампир?
– Своеобразный. Тот, который сам у себя кровь пьет.
– Что-то не туда пошел разговор, не кажется?
– Не туда, посему прекращаем его. Еще выпьешь?
– Нет. Хотел, но не буду.
– Для чего я тогда бутерброды делал?
– С собой возьмем, если утром не съедим.
– Тоже верно. Тогда спать?
– Я постелю тебе в гостиной, ничего не имеешь против?
– Да хоть в ванной!
– Оценил.
Через час офицеры уже спали крепким сном. А этажом ниже Надежда объясняла Николаю, почему уезжает дядя Паша.
В 6.00 «Форд», управляемый Каштановым, выехал со двора на улицу и взял курс на Москву. Павел сидел на переднем сиденье, а сумка лежала на заднем. В ней только самое необходимое. Наградной пистолет в кобуре под легкой курткой. В ночь погода резко ухудшилась, бушевал ураган, принесший похолодание и мелкий, нудный дождь, так что куртка была в самый раз по погоде.
На выезде из города Одинцов спросил друга:
– Мы прямо к Гронским в усадьбу едем?
– Да, – ответил Каштанов, не сводя глаз с дороги.
– А ты не думаешь, что Шерхан мог установить за ней наблюдение? Сделать это несложно.
– Думаю, поэтому оставим машину где-нибудь на въезде в поселок, в людном месте, дальше пройдем пешком к тыловой калитке забора, там нас будет ждать один из охранников Гронского. Туда же тем же маневром подъедет полковник Карасев. В особняке проведем совещание. Разработаем план действий.
– Менты будут нам помогать?
– Неофициально. До того момента, как мы с тобой определим место нахождения сына Гронского. Дальше в дело вступит полиция.
– Хочешь сказать, брать Шерхана будет группа захвата ментов? – резко повернулся к сыщику Павел.