Лучше не рассматривать такую возможность. Глубоко вздохнув, Хэдли толкнула тяжелую дверь в колумбарий и вошла в ротонду. Четыре этажа-кольца, украшенные колоннами, вели к витражному потолку, увенчанному куполом, а в стенах были устроены сотни ниш, ставших последним местом упокоения для многих жителей Сан-Франциско. Бóльшая часть из них размерами не превышала почтовый ящик. Некоторые скрывались за медными дверями с выгравированными именами усопших. В других проделали стеклянные окошки, позволяя посетителям увидеть урну или даже собрание любимых вещей покойника: мячи для бейсбола, книги, редкий антиквариат, фотографии.
Шаги Хэдли отдавались эхом в круглом зале. Она остановилась перед несколькими нишами. Тут можно искать день напролет. Когда-нибудь археолог, такой, как она, раскопает руины колумбария и постарается угадать, как жило общество Сан-Франциско.
– Нашла что-нибудь?
Хэдли вздрогнула и повернулась. Лоу был одет в коричневое полупальто, сапоги до колена и в федору цвета ржавчины, скошенную на бок так, что край скрывал глаза.
– Я не слышала, как ты подъехал.
– Сегодня я не на мотоцикле, а на такси, – небрежно ответил он, сунув руки в карманы штанов. – Как нынче поживает твой отец?
«Отец?»
– Понятия не имею. Обычно мы мало общаемся, если дело не касается работы. Когда он зол на меня, то говорим еще меньше.
Лоу фыркнул.
– Ну что, как тут устроены эти ниши? – Его обычно хорошее настроение как в воду кануло. Лоу не злился, просто… был отстранен. Похоже, разговора о поцелуе не предвидится, но Хэдли и самой не хотелось обсуждать произошедшее.
– Было бы проще, если бы ниши были распределены по датам, но увы, – сообщила Хэдли, вытягивая шею, чтобы взглянуть на купол. – Мы могли бы поискать канопу в нишах с окнами, но это займет часа два, даже если мы разделимся.
– И она может быть скрыта за медной дверью без окна.
– Правда, – согласилась Хэдли. – Ты смог перевести какую-нибудь из пиктограмм?
– Некоторые из символов – зеркальное отражение друг друга. Они перевернуты.
– Неужели? – Хэдли ничего подобного не заметила на тех двух картинах, которые взяла домой.
– Должен быть архив, – прошептал Лоу себе под нос.
Хэдли покачала головой.
– Не поможет. Зачем сортировать документы по дате? Скорее всего, их раскладывают по фамилиям.
Кто-то позади них кашлянул.
– Извините, мэм, но крематорий и служебные помещения закрылись почти двадцать лет назад, когда кремация была объявлена вне закона. – В призме света, льющегося из одного из окон с изображением ангелов, стоял пожилой чернокожий человек с банкой чистящего средства и тряпочкой.
Лоу приподнял шляпу.
– Доброе утро. Вы здесь работаете?
– Да, смотрителем, – ответил служащий, приветливо улыбаясь.
– Мы с кузиной приехали из Солт-Лейк-Сити, чтобы провести выходные в Сан-Франциско, – начал Лоу.
«Боже милостивый, опять», – подумала Хэдли.
– Мы искали нишу нашей тети Тессы, – продолжал Лоу. – Она умерла до Великого пожара. Кажется, ее прах здесь, но мы не знаем, под какой фамилией ее похоронили: она разводилась несколько раз. В любом случае, у нас остались о ней приятные детские воспоминания, поэтому мы решили почтить ее память.
По крайней мере, состряпанная сказка не очерняла саму Хэдли. Все же Лоу более приветливо разговаривал со стариком, чем с ней. Лоу не понравился поцелуй? Он обиделся? Или она слишком много внимания уделяет его настроению? Возможно, Лоу уже забыл о случившемся. Ей бы этого так хотелось.
– Найти ее будет непросто, – ответил сторож, кивая. – Даже если бы вы знали ее фамилию, это бы не помогло. Десять лет назад старые документы перенесли в другое место – на склад в деловом районе города. Вам нужно связаться с владельцами. Если вы приехали лишь на выходные, вряд ли сможете их застать.
Лоу разочарованно хмыкнул и осмотрел ротонду, задержавшись там, где пустовали десять разных стульев.
– А вы давно тут смотрителем работаете?
– Уже тринадцать лет.
– А вы не видели тут египетскую урну? Со скульптурной крышкой примерно такой высоты, – Лоу показал жестами. – В виде головы павиана или шакала или…
– С длинными ушами?
– Да, и длинным носом, – подхватила Хэдли. – Спереди на ней еще было два ряда символов.
– Похоже, на погребальную урну миссис Роузвуд.
В ротонде повисло минутное молчание. Лоу пытливо посмотрел на Хэдли, но та не хотела предаваться напрасным надеждам, ни в случае с урной, и тем более ни с Лоу, и спросила:
– Можете нам показать?
Смотритель покачал головой.
– Простите, ее здесь нет. В дни моей молодости я работал в крематории Долорес между Телеграф-хилл и Норт-бич и помню, что такую урну использовали для праха миссис Роузвуд.
– А кто такая миссис Роузвуд? – спросил Лоу.
– Наследница судовладельца. Ее смерть вызвала настоящий скандал. Поговаривали, что ее убили сыновья, чтобы наложить лапы на особняк почти на самом верху Телеграф-хилл на краю парка. Ходили слухи, что наследники хотели превратить его в игорный притон. Это случилось прямо перед землетрясением в 1906 году. Особняк сохранился, но свежеиспеченные владельцы утверждали, что там поселился призрак убитой хозяйки.
Хэдли совершенно не боялась призраков; ей хватало своих духов.
– А вы не знаете, где ее урна?
В нескольких местных церквях были ниши для погребального праха, но вряд ли священники согласились бы принять языческую урну с головой бога-шакала.
– Насколько я знаю, родственники оставили ее себе. Такая милая вещица украсила бы каминную полку.
Лоу передал указания смотрителя ожидавшему у колумбария такси. Они с Хэдли молчали, пока машина ехала по темным мокрым улицам. Лоу старался сдержать свои чувства и сделать вид, будто прошлой ночью между ними ничего не произошло. Во всяком случае, с точки зрения Хэдли, поэтому он притворялся ради самосохранения, восстанавливая раненую мужскую гордость.
Все было бы проще, если бы очарование Золушки, которое он считал причиной ее внезапной привлекательности, магически испарилось бы за ночь. Ведь на Хэдли не было потрясающего платья и цветка в волосах. Она снова стала обычной строгой хранительницей в похоронной одежде.
И намного красивее, чем прошлой ночью.
Господи помоги.
Сегодня она, к счастью, хотя бы не пахла лилиями. Но когда он придержал для нее дверцу такси, то увидел, что ее чулки сзади украшены рядом черных бантиков. Как необычно, а для нее так и вообще вызывающе. Однако в настоящий момент его отвлекали не чулки. Нет, эта честь принадлежала тому, что он заметил в ту же минуту, как встретил ее в колумбарии.
Пальто Хэдли было неправильно застегнуто. Необычная небрежность для такой аккуратистки. В верхней петельке вместо первой пуговицы находилась вторая, отчего с краю шерстяного одеяния появился зазор – небольшое темное углубление. Лоу представил, как маленькие лесные зверьки зарылись под одежду прямо рядом с грудью, и едва не поддразнил пуританку.
Но как только такси повернуло за угол и направилось по Норт-бич, он заметил кое-что поинтереснее, чем маленькая мышка под ее неправильно застегнутыми пуговицами. Кожу. На Хэдли под пальто надето платье с низким вырезом. Он вспомнил ее яркое белье, и ему понадобилась монашеская выдержка, чтобы мысленно не расстегнуть пуговицу.
«Не забывай тот ужасный поцелуй» – посоветовал он себе. Такой ушат холодной воды мог бы снова привлечь его внимание к их заданию, но только возродил мысли, не покидавшие его с тех пор, как он расстался с Хэдли прошлой ночью.
Она заметила его пристальный взгляд и натянуто улыбнулась.
– Пасмурный день.
– Хм.
– Нужно было взять зонтик.
– Ты встречаешься с тем парнем?
Ее проницательные глаза округлились.
– С кем?
– С Оливером Гинном.
– О. – Неужели ее плечи поникли? Кажется, она расслабилась. – Мистер Гинн ухаживает за мной уже пару месяцев.
– Понятно. – Лоу ничегошеньки не понимал. – Это серьезно? Скоро зазвонят свадебные колокола?
Хэдли вскинула бровь.
– Насколько я знаю, нет. Думаю, меня бы сперва предупредили.
Он постучал пальцами по колену. Она его дразнит. Это хорошо, потому что явно не такого ответа ожидаешь услышать от влюбленной девушки. Лоу решил, что холодность во время поцелуя объяснялась ее чувствами к другому мужчине.
– Дело не в Оливере, – подтвердила она шепотом, разглядывая шофера такси.
Лоу перестал барабанить по колену.
– Прости?
– Во-первых, я считала, что ты меня обманываешь.
Хэдли говорила так тихо, что Лоу пришлось наклониться ближе.
– Не понимаю.
– Считала, что ты целуешь меня, чтобы забрать картины с канопами.
Минутку: она имеет в виду тот неудачный поцелуй.
– Нет, я не обманывал, – поспешно возразил Лоу. – То есть да, мне хотелось заполучить картины, но поцеловал я тебя просто по желанию.
Хэдли быстро моргнула.
– В любом случае проблема не только в моих сомнениях по поводу твоих мотивов. Я не люблю, когда меня касаются. – Она смотрела на мелькающий за окном город, стиснув руки в перчатках на коленях. – А еще из-за моих… ну, того, что случилось с люстрой.
– Смерти от хрусталя, – подсказал он.
Хэдли кивнула, и на ее губах промелькнула нервная улыбка.
– В юности со мной произошел один случай.
– Какой случай?
– Мне не хочется об этом говорить.
Он помолчал.
– Тебя кто-то обидел?
– Нет, не столь уж важно, что тогда произошло. Дело прошлое, но я не смогла преодолеть негативные чувства, связанные с ним. Обычно это не проблема, потому что люди бессознательно стараются держаться от меня подальше. Ничего страшного. Проще на работе, особенно, когда ко мне никто не лезет. Однако я привыкла к личному пространству.
– Понятно.
Частично, хотя вряд ли тот «случай» совсем ее не задел.
– Я сознаю, как жалко это звучит. Может так и есть, понятия не имею. Я просто не привыкла… – Хэдли попыталась найти нужные слова, жестикулируя, что совсем не помогло ей донести свои ощущения.