Чтобы максимально замести следы, они присоединяются к стайке женщин в таких же одеяниях и вместе с ними ныряют в вагон.
– Теперь вы можете вернуться домой, – говорит Рене своей спутнице.
– Нет, я с вами.
– Это глупо. За мной гонится полиция, вам это не сулит ничего хорошего. Вы ничем мне не обязаны. Я искал временное убежище, чтобы отдохнуть, не более того. Надеюсь, вами движет не чувство вины за ваш первый сеанс.
– Говорю вам, вы нужны мне для регрессии. Пока что я – ныряльщица-любительница, а вы у нас чемпион.
– Я не единственный, с кем вы можете заняться регрессией.
– Я нашла себе проводника. Я вам доверяю. Не хватало вверить свое сознание неизвестно кому!
– У нас ничего не вышло.
– Интуиция мне подсказывает, что обязательно выйдет.
Что за муха ее укусила?
– Вы не представляете себе всей ситуации. Подумают, чего доброго, что я захватил вас в заложницы.
– Повторяю, вы виртуоз ныряния в бессознательное. Думаю, вы – единственный, кто способен меня «разблокировать».
Когда она говорит, колеблется черная ткань у рта. Выражения ее лица он не видит, видны только ее огромные зеленые глаза. Ресницы превращаются в способ общения, приходится внимательно за ними следить.
Ее не переубедить. Какое упрямство!
Он изучает через прорезь в своей парандже рекламу медикаментов на стенах вагона. Они якобы благотворно действуют на память и помогают успешной сдаче экзаменов.
– Будьте благоразумны, Опал, возвращайтесь домой. Иначе у вас самой будут неприятности с полицией.
Он оборачивается и убеждается, что обознался. В вагонной толкучке женщины немного сместились, так что он обратился к обладательнице карих, а не зеленых глаз.
– Простите, мадам, это я не вам.
Ресницы вокруг карих глаз испуганно трепещут.
Он находит нужные ему глаза.
– Домой, домой, Опал!
– Я поняла, вы хотите оставить Атлантиду для себя. Вы не отличаетесь от остальных мужчин: все вы эгоисты, думающие только о своих удовольствиях, на удовольствие женщины вам наплевать.
Состав остановился, шум утих, и ее последняя фраза разносится на весь вагон.
– Это слишком опасно, – отвечает он шепотом. – Не упирайтесь, возвращайтесь домой.
– Сначала вы поможете мне попасть в мое прошлое.
– Если вы останетесь со мной, полицейские сочтут вас за мою сообщницу.
– Я не против быть вашей сообщницей, лишь бы вы помогли мне преодолеть дверь. А потом, я верю в ваши рассказы. Ради спасения Атлантиды можно и рискнуть. Это мой сознательный выбор, я имею на него право: лучше удирать на пару с вами, чем вести разумную, а значит, скучную жизнь. Будем считать это тягой к приключениям.
Другие глаза под паранджами смотрят на них с подозрением. Рене вспоминает происхождение этого одеяния. Греческий историк и географ Геродот (считающийся первым историком) сообщает, что эта закрывающая все тело одежда была связана с месопотамским культом богини Иштар, существовавшим 2000 лет до нашей эры. Поклонницы этого культа, чтя свою богиню любви, совокуплявшуюся со смертным пастухом, должны были раз в год продавать свое тело в лесу за храмом Милитты. Не желая быть узнанными за этим занятием, женщины стали добровольно кутаться в материю. По прошествии 4000 лет эту практику воспроизвели афганцы, а потом салафиты, желавшие оградить женщин от мужской похоти и не позволить непристойного, по их мнению, оголения женского тела и лица в разлагающемся западном обществе.
– Благодаря вам, Рене, я кое-что поняла, – говорит Опал. – Мы приходим в жизнь не только для того, чтобы прожить ее, как ребенок, пассивно наблюдающий за происходящим из ярмарочного вагончика. Каждый наделен каким-то талантом, побуждающим делать выбор, действовать и нести ответственность за содеянное. Ваша способность помнить прошлое – не случайно доставшийся вам дар. У вас особая миссия: спасти от Атлантиды то, что можно. Я вам завидую, у меня иные таланты, и я еще не поняла своей миссии.
– Ваш талант – вскрыть мой.
– Я не хочу умереть, так и не найдя цели в своей собственной жизни.
– Если мы оба отправимся в тюрьму, то все провалим. Я не прощу себе того, что навлек на вас беду ради каприза. Умоляю вас, Опал, поезжайте домой.
– Не пойму, как мне относиться к этим вашим словам. Вы первый мужчина, от которого я их слышу. От меня так просто не избавишься.
Другие женщины в паранджах смеются под черной тканью. Рене бросается в глаза еще одна реклама на стене станции: молодая пара на борту парусной яхты, он в плавках, она в купальнике, заходит солнце, на горизонте пирамиды.
«КАК НАСЧЕТ ОТПУСКА С НЕЙ В СТРАНЕ С ТЫСЯЧЕЛЕТНЕЙ ИСТОРИЕЙ?»
Это реклама египетского турагентства, но для него это – послание, адресованное именно ему.
– Вы и вправду хотите остаться со мной? Вы и вправду верите, что один я могу помочь вам открыть дверь вашего бессознательного?
– Никого другого я не могу представить.
– Тогда у меня есть предложение. Вы не против проверить, реальны ли мои регрессии?
«Мнемозина». Софизм
Софизм – это рассуждение, исходящее из ложной логики, то есть внешне логичное, но по сути абсурдное. Цель софизма – ввести слушателей в заблуждение.
Проиллюстрировать это можно анекдотом. Друзья детства встречаются на улице.
– Привет, ты теперь кто?
– Я учитель математики, а ты?
– Я преподаю логику.
– Что такое логика?
– У тебя есть аквариум?
– Есть.
– Значит, ты любишь рыбок.
– Люблю.
– Значит, ты любишь красоту.
– Да.
– Значит, любишь женщин.
– Да.
– Это и есть логика.
Учитель математики встречает другого друга детства и рассказывает о встрече с преподавателем логики.
– Объясни мне, чем занимается этот твой преподаватель логики, – просит друг.
– Давай. У тебя есть аквариум?
– Нет.
– Значит, ты гей.
Замок Виламбрез – подлинная архитектурная жемчужина XVIII века. За оградой раскинулся большой парк с безукоризненной лужайкой. Кипарисовая аллея ведет к белой постройке с двумя башенками под шиферными крышами.
Рене Толедано и Опал Этчегоен разглядывают поместье снаружи. Выйдя из метро, они сняли паранджи и арендовали на имя Опал автомобиль. Купив в хозяйственном магазине необходимый инвентарь (лопату, кирку, веревку, кусачки, электрический фонарь, перчатки), они поехали в дом Леонтины де Виламбрез.
Воспользовавшись темнотой, они лезут на крышу автомобиля и изучают замок поверх высокой каменной изгороди. Во всех его окнах горит свет.
Мне знакомо это место. Оно было моим домом.
– Здесь кто-то живет, – заключает Рене таким тоном, как будто на самом деле произнес что-то вроде «замок захватили сквоттеры».
– Не думаете же вы, что после вашей Леонтины, жившей в замке, если я не ошибаюсь, в 1780-х годах, он стоял необитаемый?
– Я надеялся, что мы не застанем здесь жильцов. Что ж, придется соблюдать осторожность.
Опал указывает на табличку рядом с массивными деревянными воротами:
ОСТОРОЖНО, ЗЛЫЕ СОБАКИ.
ХОТИТЕ УЗНАТЬ, ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ?
НЕ БОЙТЕСЬ ПЕРЕЛЕЗТЬ ЧЕРЕЗ СТЕНУ.
Поверх забора натянута колючая проволока.
– Теперешние хозяева – остроумные люди, – констатирует гипнотизерша.
– Жаль, мы явились безоружными. Не помешал бы по крайней мере нож.
– На что он вам? Чтобы побороться с собаками? Они, скорее всего, внутри, с хозяевами. Парк, похоже, пуст.
Рене вспоминает препятствия, которые уже преодолел. Пожав плечами, он залезает, как на лесенку, на скрещенные руки Опал.
– Ждите меня здесь, – командует он.
Он режет кусачками колючую проволоку.
Как на Дамской дороге.
Он ловко спрыгивает на лужайку, озирается, крадется под лунным светом.
По пути он пытается вспомнить место, о котором думала Леонтина.
Дерево. Что там еще?
Только бы Шоб не уничтожил мой нейрон, соответствующий этому воспоминанию.
Он сосредоточивается. Представив свое сознание как лес, он ищет в нем необходимое дерево-воспоминание. Он продвигается среди репейника, уже отросшего и загородившего дорожки к важным деревьям-воспоминаниям.
Дух Леонтины, я не успел проделать регрессию, но ты наверняка где-то во мне. Помоги мне, если можешь.
Ему кажется, что он вспоминает мысли, пришедшие в голову старой графини перед смертью.
Под большим дубом в глубине парка, слева.
Он смещается влево, но потом спохватывается, что она имела в виду «влево от входа в замок», а это значит, что ему надо повернуть направо. Он светит фонариком на деревья, надеясь опознать нужный дуб. В школе он отлично успевал по истории, но, увы, имел пробелы по части всех наук, имеющих отношение к органической жизни.
Как отличить дуб?
Он направляется к дереву с самым толстым стволом, кажущемуся самым старым, и копает под ним. Появляется крышка огромного деревянного сундука.
Мне не дотащить такую тяжесть до стены, тем более не перелезть с ней на ту сторону. Попросить о помощи Опал? Нет, я должен все сделать сам.
Он пытается волочить сундук, но едва может сдвинуть его с места. Придется подойти к задаче по-другому.
Он изучает огромный замок. Просунув кончик кирки в железную петлю, он налегает всей своей тяжестью и отрывает замок он деревянной стенки сундука.
Внутри аккуратно сложены золотые слитки, мерцающие под луной.
Спасибо, Леонтина.
Взяв пять слитков, он торопится назад к забору, где ухает, подражая сове. Опал отвечает ему таким же уханьем.
– Это не монеты, а золотые слитки, – шепчет он, – я их переброшу. Готовы ловить?
Он со всей силы бросает слиток и слышит металлический звук, означающий, что Опал не успела сгруппироваться. Падение второго слитка сопровождается тихим криком: пострадало плечо Опал. Хорошая новость в том, что она встала в правильном месте. Он несколько раз преодолевает в обе стороны расстояни