Он приближается к Опал, чтобы подышать ее духами, но она открывает вдруг свои зеленые глазищи, хлопает ресницами, понимает, что он на нее смотрит, зевает, потягивается и, завернувшись в простыню, убегает в ванную.
Стук в дверь.
– Обслуживание в номере.
Рене просит поставить столик для завтрака у залитого солнцем окна. Опал выходит из душа в халате, с полотенцем на голове, и он ищет, с чего начать разговор.
– Дождь наконец-то перестал.
Она с радостным видом садится напротив него.
– Доброе утро. Вы удачно подгадали с завтраком, я ужасно проголодалась.
Она наливает себе кофе.
– Вчера нам с вами… как это лучше выразить?.. Здорово досталось.
Она мажет на круассан масло и апельсиновый джем, потом впивается в него белоснежными зубами.
– Что вам понравилось больше всего?
Этот вопрос застает ее врасплох. Она со смехом отвечает:
– Больше всего – как вы перекидывали через стену золотые слитки. Это напомнило мне детские игры с отцом.
Она встает и выглядывает в окно, проверяя, на месте ли машина.
– Подумать только, набитый золотом багажник заперт на слабенький замочек.
Она смотрит на него и улыбается.
– Какая программа на сегодня?
– Сначала рекогносцировка. Где находится этот отель? – спрашивает Рене.
– В Лионе. Я гнала всю ночь.
– Так. Нас разыскивает полиция.
– У всех свои мелкие неприятности, без них жизнь была бы слишком простой и скучной, – иронизирует она.
– Вряд ли нас ищут хозяева замка Виламбрез. Им достался слиток, которым я запустил в морду их немецкой овчарке. Получается, сделал им подарок. Надеюсь, псина не пострадала.
– Надо будет найти скупщика, который превратил бы наши слитки в денежные купюры.
– Алхимика наоборот.
– Что потом?
– Потом я бы предложил податься на Лазурный Берег, купить парусник и пересечь на нем Средиземное море.
– Покинуть Францию?
– Мой отец утверждал, что все можно решить сменой географической точки.
– Какова же следующая точка?
Он медлит, чтобы впечатление было сильнее, а потом отвечает:
– Египет.
Она разбивает яйца всмятку с острой стороны, обильно перчит и с наслаждением отправляет в рот желтки.
– Почему Египет?
– Думаю, атланты бежали именно туда.
– Вы хотите воспроизвести то, что произошло тогда?
– В этом ключ: смогу ли я по своей прихоти переписать историю или мне остается только повторять уже произошедшее? Поскольку мы практически ничего не знаем о тех временах, ответить на этот вопрос можно только делом. Вопрос стоит так: есть ли у нас выбор? Или мы всего лишь встраиваемся в предопределенный, незыблемый сценарий?
Она размышляет:
– Если верно второе, то судьба Атлантиды и вашего Геба предрешена?
– Мне больше всего на свете хочется узнать ответ на этот вопрос.
Ее лицо озаряется улыбкой.
– Кажется, у меня есть в запасе фокус, который ответит на ваш вопрос.
Она звонит на ресепшен отеля:
– Могу я попросить в номер колоду из 52 карт?
Он хмурит брови, она показывает жестом, что он может ей довериться. Совсем скоро портье приносит колоду.
– Как видите, она совсем новая, не крапленая. Сомнительно, чтобы вчера вечером, смертельно уставшая, я сговорилась с портье… – Она подает ему колоду. – Мой отец называл этот фокус «Помимо меня». Вы сильно удивитесь!
При сложившихся обстоятельствах участие в карточном фокусе кажется ему не вполне уместным, однако он ей доверяет, а для нее происходящее, как видно, очень важно.
– Смотрите внимательно. Это очень просто. Вот здесь я кладу карту красной масти, здесь – черной.
Она выкладывает в нескольких сантиметрах друг от друга лицом вверх две карты.
– Вы будете класть карты двумя стопками, рубашкой вверх: на красную – те, которые, как вы чувствуете, принадлежат к красной масти, на черную – те, которые, по вашему ощущению, принадлежат к черной масти.
– И все?
– Мое дело сторона, я ни к чему не прикасаюсь. Как сами чувствуете, так и кладите.
Рене приступает к делу.
Вырастают две стопки карт.
– У вас есть сомнения? – спрашивает Опал.
– Вообще-то, да.
– Можете так же вслепую переложить любые карты, какие захотите.
Учитель истории берет две карты из «красной» стопки и переносит в «черную». Потом четыре «черных» карты перекочевывают к «красным».
– Сомнениям конец?
Он перекладывает еще три карты.
– Закончили?
– Теперь все. Больше менять нечего.
– Как вы думаете, на сколько процентов вы ошиблись?
– Скорее всего, половину карт я положил правильно, половину нет, 50 на 50.
Она напускает на себя загадочный вид.
– Я уверена, что ваш результат гораздо лучше, – заявляет она, подмигивая.
– Пока мы не открыли карты, действует принцип кота Шрёдингера: все возможно. 50 на 50. Либо я прав, либо нет.
– Вперед, Рене, переверните первую карту в «черной» стопке.
Он переворачивает. Это карта черной масти.
– У меня был один шанс из двух. В этот раз выпало так, – бормочет он.
– Дальше.
Следующая карта тоже черная.
– Опять случайность?
Этого не может быть.
Чем больше карт он переворачивает, тем больше его смятение. Все до одной карты в этой стопке черные.
Он проверяет вторую стопку, и там все карты оказываются красной масти.
Как она это подстроила?
– Как работает этот фокус?
– Все дело в вашей непогрешимой интуиции, – уклоняется она от ответа.
– Но так, чтобы даже сомнения попали в точку? Нет уж!
– У вас получилось, остальное не важно.
– Вы предупредили, что сейчас будет фокус, значит, мой талант тут ни при чем.
– Вы начинаете понимать, куда я клоню. Потому мой отец и назвал этот номер «Помимо меня». Он помогает ответить на ваш вопрос, свободны мы в нашем выборе или же мы – пешки в глобальном плане, и какой бы выбор мы ни сделали, результат будет тем же самым?
Он не может оторвать взгляд от двух стопок карт, красной и черной.
– Давайте повторим.
– Волшебство работает один раз. Ну, или не чаще раза в день.
– Как все-таки вы этого добились? Вы не могли на меня повлиять, как тогда, с червовой дамой, передернуть тоже не могли, вы были далеко.
– Тем не менее результат налицо: мы воображаем, что делаем выбор, однако кто-то или что-то подстраивает наш верный выбор «помимо нас». Может быть, ваша мысль отправиться в Египет и помочь атлантам – это часть уже написанного сценария.
Он набрасывается на яйца всмятку.
– Как если бы мы были персонажами фильма с заранее написанным финалом?
– Как если бы мы были героями романа. Мы воображаем, что действуем самостоятельно, каждую секунду делаем выбор, сами себе хозяева, а на самом деле…
– …повинуемся автору, решающему за нас, помимо нас, как нам поступать.
Учитель истории силится вникнуть в значение этой мысли.
– Вы тоже умеете делать недоступный мне трюк – регрессию. Так озарите мне путь!
– Вы объясните мне фокус «Помимо меня»?
– Может быть, если вы поможете мне войти в бессознательное. Пусть это вас мотивирует.
Опал вешает на дверную ручку снаружи табличку «просьба не беспокоить» и запирает замок на два оборота. Они задергивают занавески, создав в номере полумрак, и Опал растягивается на своей кровати. Рене садится рядом с ней.
– Закройте глаза, представьте себе лестницу. С каждой ступенькой вы все глубже погружаетесь в свое подсознание. Вы доходите до двери. Видите дверь?
– Вижу.
– Какая она?
– Толстая, железная, с большущим замком.
– Возьмите ключ и вставьте его в замочную скважину.
– Вставила.
– Поверните.
– Повернула.
– Теперь нажмите на дверную ручку.
Она морщит лоб, гримасничает.
– Не поддается.
– Пробуйте еще.
За гримасой следует крик боли. Она открывает глаза и разглядывает свою руку.
– Огонь! За дверью огонь! Я по-настоящему обожглась!
Она показывает руку с волдырями.
Сначала розовые пятна псориаза, теперь настоящие белые волдыри!
Она сует руку под холодную воду.
– Я не отрывала руку, и дверная ручка стала нагреваться. Я упорствовала. Из щели вырвались языки пламени, ручка стала менять цвет; стала желтой, потом оранжевой, красной, раскалилась, но я не отпускала ее, пока боль не стала невыносимой.
– В вашем подсознании прячется нечто, что не пускает вас дальше. Что-то такое, чего вы не хотите видеть. По крайней мере, какая-то часть вашей души знает, что это такое, и не хочет снова с этим сталкиваться.
– У меня только усиливается желание понять, что это.
– Как вы сказали? «Волшебство работает всего раз». Надо ограничиваться одним сеансом регрессии в день, по-моему, этого требует осторожность, иначе получится мазохизм.
Она сжимает ему руку в знак согласия. Они вместе покидают отель и садятся в машину с багажником, набитым золотыми слитками.
Приехав в центр Лиона, они находят скупщика золота, не требующего документов о происхождении слитков и решающего их проблему за приличную комиссию. Какой-то час ожидания – и они выходят на улицу с двумя чемоданчиками, в которых лежат в общей сложности пять миллионов евро купюрами крупного и среднего достоинства.
– Спасибо, Леонтина, – бормочет Рене, обращаясь к небесам.
Они едут дальше на юг. Еще несколько часов – и они в Йере. Перед ними простирается море.
Странное звуковое совпадение: от того, что произойдет в Йере, зависят завтрашние события[13].
Они обращаются в агентство по аренде яхт. Так как Рене могут узнать, Опал одна осматривает восемнадцатиметровый парусник «Летучая рыба». Это новенькая яхта-монокок с блестящим черным корпусом, с суперсовременной механикой и электроникой. Посредине белого паруса красуется голубая летучая рыба.
Опал довольна, она оформляет на свое имя все бумаги. Рене, поднимающийся на борт чуть позже, испытывает очень приятное ощущение.