Воздух становится все прохладнее, все влажнее.
Нас проглатывает темная каменная пасть.
Спуск никак не кончается, пещера оказалась глубже, чем они ожидали.
Сейчас мы в пищеводе.
Наконец они попадают в огромный зал с бирюзовым водоемом, где сверкают наслоения и кристаллы соли.
Желудок горы и ее желудочный сок.
Зал велик и в ширину, и в высоту. Светя фонарем на стены, два спелеолога различают в глубине этого каменного собора какие-то узкие выступы. Сначала они принимают их за сталагмиты, потом, поняв, что это, смотрят друг на друга в благоговейном ужасе.
Ребра.
Луч фонаря выхватывает позвонки и тазовые кости.
Огромные человеческие скелеты.
Разные формы таза позволяют различить мужчину и женщину. Над позвонками видны плоские треугольники лопаток, дальше громоздятся два человеческих черепа диаметром в несколько метров.
Рене проникает в более крупный костяной шар – видимо, это череп мужчины.
Это Геб? Если да, то я там, где помещался его дух. Его гиппокамп. Он освещает череп изнутри, светит лучом из пустых глазниц наружу.
Опал интересен второй, меньший череп. Переступив через нижнюю челюсть, она освещает кости носа, потом идет вдоль позвоночника этого двадцатиметрового скелета, вдоль узнаваемых костей плеча, предплечья, вдоль лучевой кости.
Пройдя каждый по своей траектории, они сходятся там, где сплелись пястные кости и фаланги двух скелетов.
– Они умерли, держась за руки, – говорит взволнованная Опал.
Она светит на грудину, там что-то поблескивает. Это ожерелье, заканчивающееся дельфином. Такое же осталось на мужском скелете.
Это они, больше некому.
Опал и Рене тяжело вздыхают, у обоих щемит сердце.
У них получилось. У нас тоже.
– Я не осмеливалась полностью в это поверить. До последней минуты, – признается она.
Вместе они освещают два прекрасно сохранившихся скелета. Все кости, до самой мелкой, на месте. Рене продолжает осмотр пещеры, освещает стены под всеми мыслимыми углами и наконец застывает перед нишей.
– Вот они!
Он указывает на два гигантских, высотой в десяток метров, кувшина.
– Расколем и посмотрим, есть ли там свитки?
Опал уже готова замахнуться топориком, но Рене хватает ее за руку.
– Свитки Мертвого моря – и те пострадали от света и воздуха. Когда кувшины разбили, пергаменты потрескались и рассыпались в пыль, в лучшем случае на конфетти. Археологам пришлось возиться много лет, чтобы разобраться в головоломках, в которые превратились тексты.
– Что же вы предлагаете?
– Они ждали 12 000 лет, пусть подождут еще несколько часов.
Рене светит на дельфинов, нацарапанных на обоих кувшинах.
– Этот опознавательный знак предложил сам Геб. Сомнений больше нет, это те самые кувшины, в них бесценные, но очень хрупкие тексты.
– Этот момент надо запечатлеть.
Они достают фотоаппараты и фотографируют находку во всех ракурсах.
– Теперь мы сможем сообщить миру о нашем открытии и о существовании атлантов. Откроется правда о происходившем 12 000 лет назад, – говорит Опал.
Но Рене не покидает озабоченность.
– Даже фотографии ничего никому не докажут. Скептики будут твердить, что это подделка. В интернете видимо-невидимо снимков, демонстрирующих всевозможные колоссальные скелеты. В этих увидят очередной артефакт, не более того.
– Как же быть?
– Нам понадобятся неангажированные, объективные свидетели, подозревать которых никому в голову не придет. Идеальный вариант – знаменитый журналист или серьезный ученый. Ничего не трогаем, привозим прессу и археологов. Так мы выстроим неопровержимую доказательную базу, и о произошедшем узнает весь мир.
Опал с нежностью глядит на два гигантских скелета.
– Чтобы умереть здесь после завершения миссии вот так, держась за руки, нужно было очень сильно любить друг друга.
Рене думает с улыбкой: «Это самая прекрасная история любви, которую я пережил за все 111 реинкарнаций, за все 12 000 лет».
Геб старательно пишет на папирусном пергаменте тонко обструганной палочкой, макая ее в чернила:
«Меня зовут Геб, это свидетельство о том, что я видел и что пережил.
Я родился на острове Ха-мем-птах. Этот остров был целым миром, моим миром. В нем счастливо жило 800 000 человек.
Нас прогнала оттуда природная катастрофа. За один день землетрясение, извержение вулкана и огромная океанская волна уничтожили все построенное нами.
Наша цивилизация ушла на дно. Но группе людей удалось вовремя уплыть и добраться до этой земли, гораздо более обширной, чем любой остров. Здесь все не так. Растения и животные крохотные…»
Нут заглядывает ему через плечо.
– Как он поймет наш язык? – спрашивает она.
– Я намерен обучить Рене нашему алфавиту и нашему словарю. Мы без труда общаемся мысленно, поэтому я легко объясню ему основы нашего языка.
– Это послание к человеку будущего, не забывай, что у них совсем другие понятия.
– Я растолкую ему каждое слово. Главное, чтобы этот текст существовал и чтобы он смог его найти.
До них доносится звук трубы. Геб и Нут выбегают из своего деревянного дома. Их взору открывается пугающее зрелище. Окрестные холмы усеяны тысячами человечков, вооруженных палками и копьями. Они мечут в их сторону дротики.
– Что это?
– Думаю, это то, что Не-хе называет «война». Мелкие приматы решили нас перебить.
Так и есть: человечки напали всей гурьбой на гигантов-чужаков, строящих на их территории свой город.
Дротики с кремневыми наконечниками и копья с обожженными концами не могут пробить кожу атлантов, но застревают в ней, как иголки.
Туземцы окружают пришельцев. На некоторых лезут сотни человечков в звериных шкурах, не скрывающих злобы и намерения причинить вред. Женщины-крохи враждебно верещат и тычут в ступни гигантов кремневыми ножиками.
К счастью, великаны без труда отражают первый натиск и разгоняют смешных врагов.
По сигналу одного из своих те откатываются. Они движутся плавными волнами, как стаи скворцов.
– Думаю, от этих аборигенов у нас будет немало неприятностей, – говорит Нут, аккуратно извлекая из своего бедра горсть дротиков.
– Это шутка? Я не ослышался – «атланты»? В пещере близ оазиса в египетской пустыне? Простите, у нас нет времени на подобный вздор.
Собеседник бросает трубку. Опал и Рене, сидя в своем гостиничном номере, смотрят друг на друга. Они обзванивают все телекомпании, редакции всех журналов и газет.
Их нигде не принимают всерьез, никто не желает слушать их объяснения. Они наталкиваются на пренебрежение, слышат насмешки, в лучшем случае шутки. Чаще всего ответивший на звонок просто кладет трубку, не потрудившись вежливо завершить разговор.
– Обнародование нашего открытия сопряжено с трудностями, не так ли?
– Новое всегда сначала кажется смешным, потом опасным, но в конце концов становится очевидным. Взять хоть Эйфелеву башню.
– Избирательное право для женщин тоже прошло три этапа…
Рене пытает счастья в журналах об истории и археологии. Там он тоже натыкается на отказ, пускай и вежливый, и вынужден снизить планку. Готовность делиться предложенной им новостью выказывают только сайты, специализирующиеся на эзотерике, магии и заговорах. Опал советует Рене не идти по этому пути:
– Их поддержка еще больше дискредитирует наше открытие.
– В таком случае мы остаемся с пустыми руками. Наше открытие обессмысливается.
Рене приходится пойти ва-банк. Он набирает еще один номер.
– Мне нужна твоя помощь, Элоди.
– Рене?! Где ты? Тебя все ищут.
– Знаю и вовсе этому не рад. Все из-за скинхеда и пожара в больнице?
– А вот и нет! Полиция нашла видеосъемку, на которой видно, что скинхед сам тебе угрожал и сам напоролся на нож.
Боже, возможно ли, чтобы беда приходила и уходила с такой легкостью? Если бы я ей не позвонил, то не узнал бы, что все разрешилось без моего участия.
– Теперь тебя подозревают только в неоказании помощи человеку, находящемуся в опасности. Возможно, его еще можно было спасти. Об убийстве речи больше не идет. Единственное возможное обвинение – что ты сбросил тело в воду. Уже легче.
– А больница?
– Одна пациентка больницы показала, что была свидетельницей всего происходившего. Она сказала, что Шоб пытал ее и что ты пришел ей на помощь. У полиции накопились улики, чтобы завести на него дело. Теперь обвинение грозит ему! Ты можешь вернуться и представить свою версию событий, ты больше не подозреваемый. Гарантирую, что больше всего Шоб боится именно твоих показаний.
Маятник качнулся в другую сторону. Иногда достаточно подождать, и ситуация меняется на противоположную. Что было на дне, всплывает, что плавало на поверхности, тонет.
– Сейчас у меня другое срочное дело. Опять вся надежда на тебя. Потому и звоню. Мне необходима твоя помощь.
– Ты сейчас где?
– В оазисе Сива на юге Египта, посреди пустыни, рядом с ливийской границей.
– Каким ветром тебя занесло в пустыню? Ты скрываешься там от полиции?
– Я все тебе объясню. Но сначала ты должна кое-что сделать для меня и для торжества истины.
Он слышит ее разочарованный вздох.
– Только не это! Неужели снова твои бредни об атлантах?
– Представь, они были великанами. Нашим умишком этого не постигнуть. Об этом должен узнать весь мир. Пора восстановить историческую правду.
– Ладно, выкладывай.
Рене Толедано рассказывает поразительные подробности обо всем произошедшим с ним со времени их последней встречи. Когда он умолкает, преподаватель естественных наук тоже долго молчит.
– И ты говоришь, что нашел кувшины со всеми доказательствами?
– Два кувшина и два скелета. Все, что требуется, – это прибыть сюда, во всем удостовериться и провести радиоуглеродный анализ. После этого не останется никаких сомнений.