Затем ей пришлось пройти мимо рабочих верфи и парней, которые работали на «Салли Би». Она чувствовала на себе их взгляды, наблюдавшие, как она с высоко поднятой головой идет по совершенно другому причалу к чужой яхте. Она поздоровалась с Илаем Дином, владельцем верфи, и была уверена, что его обычно дружелюбная улыбка превратилась в ухмылку.
Салли взглянула на себя в зеркало в основном салоне: у нее были белокурые волосы (того же цвета, что и в детстве, только теперь, чтобы его поддерживать, приходилось раскошеливаться), большие голубые глаза, которые, по ее мнению, отражали душевную чистоту по отношению к окружающему миру и тем, кого она любила, и белый сарафан из ткани пеке, показывающий, что у нее почти не было загара. Как такая милая женщина, которой она всегда была, превратилась в изменщицу и не могла остановиться?
Она усердно трудилась, чтобы построить свой бизнес, и была очень рада, что стала высококлассным дизайнером для группы богачей. Даже некоторые из старейших аристократических семей побережья желали переделать свои дома, а в последнее время и яхты в ее фирменном стиле. Проектирование интерьера «Безмятежного» было сопряжено с определенными трудностями, а именно, с женой Эдварда — Слоан.
Салли чувствовала себя здесь как дома, хотя, у нее, естественно, не было никаких прав собственности. Каждый дюйм внутреннего пространства носил отпечаток Салли. Эдвард настоял на этом. Слоан любила яркие цвета, особенно насыщенные оттенки розового, и она предпочитала уют. Эдвард хотел не этого.
Когда Салли создавала дизайн для дома Хоуков в Катамаунт-Блафф, ей пришлось убедить Слоан, что белый является идеальным базовым цветом для жизни на побережье. Он ловил и отражал свет, переливающийся на поверхности воды. И многие не понимали, сколько вариантов было в белой палитре — всевозможные оттенки с голубым или зеленым, или желтым, или даже розовым отливом. В зависимости от вашего выбора, можно сделать комнату теплой или прохладной, либо и то, и другое одновременно. Салли ожидала, что Слоан, как художница, поймет это.
Краски Бенджамина Мура имели более ста оттенков белого. А их названия были поэтическими: белое облако, кружево шантильи, белая цапля, сдержанный серый, белый бриллиант, крыло голубя, морская жемчужина. Салли обожала их, пожалуй, самый знаменитый оттенок — белый лен. С бледным, практически незаметным желтым отливом он распространял тепло по комнате и ласкал взор.
И почему она так сильно любила белый цвет? Ответ казался кощунственным, учитывая, что она ждала своего любовника на борту «Безмятежного», но дело было в ее матери. Когда Салли было пятнадцать, и ее мать умирала от рака, она сидела рядом с ее больничной койкой.
Ее отец и младшая сестра Лидия спустились в кафетерий. Широкий подоконник был заставлен открытками с молитвами и пожеланиями скорейшего выздоровления. Это была католическая больница, и на стене над кроватью висели распятье и портрет Девы Марии. Салли читала молитву по четкам, пока ее мама спала.
— Салли, — произнесла мама, когда проснулась, и взяла ее за руку. Она посмотрела на нее любящими голубыми глазами, которые, казалось, затуманивались с каждой минутой. — Когда я попаду на небеса, и они будут полны ангелов, я не встречу никого лучше тебя.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — прошептала Салли. — Пожалуйста, останься…
— Милая, если бы я могла, то так и сделала бы. Но именно поэтому мы должны поддерживать связь, несмотря ни на что. Именно поэтому я хочу, чтобы ты оставалась такой же, как сейчас, умной и доброй, чтобы, когда я посмотрю с небес вниз, сколько бы времени ни прошло, я всегда узнавала бы тебя. Ты — мой ангел, Салли.
— А ты мой, мама.
Ее мать умерла до того, как отец и сестра вернулись в палату. В тот день на Салли была летняя школьная форма — белое хлопковое платье. Именно в белом мать видела ее в последний раз. Так что даже сейчас Салли склонялась к белому цвету и много носила его.
И после окончания школы дизайна Парсонса, поработав в известной нью-йоркской дизайнерской фирме и основав свою собственную компанию, Салли обнаружила, что ее притягивает красота ангельски белых комнат, красота цвета, который был на ней в день смерти ее матери.
Она хотела, чтобы мама, наблюдая за ней с небес, всегда могла увидеть и узнать ее. Она надеялась, что мама сможет простить ее за то, что началось в Катамаунт-Блафф: любовь и неприятности.
Именно там она влюбилась в Эдварда. Все начиналось медленно, но она заметила, что он стал часто появляться дома в районе обеда, когда Слоан находилась в студии Клэр или занималась йогой в салоне красоты и здоровья Абигейл Коффин в Блэк-Холле.
Он сидел за кухонным столом, наблюдая за Салли с таким восхищением в глазах. Однажды он подошел к ней и прикоснулся к тыльной стороне ее руки, когда она протянула ему образцы ткани. Сердце Салли практически остановилось.
Ее переполняли чувства, у нее никогда не было романа на стороне, она всегда была верна Дэну несмотря на то, что чувствовала себя нелюбимой. Салли не чувствовала себя такой взволнованной, такой желанной с тех пор, как родились Гвен и Чарли. Она поймала себя на том, что постоянно думала об Эдварде. Она потеряла сон, мечтая о том, что может произойти. Лежа рядом с Дэном, она практически ощущала, как Эдвард обнимает, целует, раздевает ее.
С течением времени Салли показалось, что они с Эдвардом пришли к негласному соглашению: он будет приходить домой на обед, и Салли там будет. Каждый день.
«Неприятности» во время пребывания Салли в Катамаунт-Блафф возникли в виде одного из близнецов Гриффина Чейза. Они совершенно не походили друг на друга, но поначалу она постоянно забывала, кто есть кто. Через какое-то время она поняла — Форд был наглым, Александр — сдержанным. Кроме того, Форд был тем, кто до нелепости сильно увлекся ею.
Вначале Салли считала почти милым то, как он появлялся в доме Хоуков, чтобы поплавать в их бассейне. Он полчаса ехал до Катамаунт-Блаффа из дома, где жил и присматривал за недвижимостью недалеко от границы с Род-Айлендом, вставал у бассейна, сняв рубашку и нанеся на кожу кокосовое масло, и краем глаза наблюдал за ней, прежде чем нырнуть в воду, оставив на поверхности маслянистое пятно.
Но когда он начал приходить на кухню, наливая себе напитки из холодильника и воняя кокосом, пока Салли ждала там Эдварда, она стала испытывать раздражение. Он болтал о своем мастерстве в парусном спорте, о бейсбольных успехах в колледже, о том, как девушки постоянно писали и звонили ему, о том, как они все казались ему слишком молодыми и пустыми, а ему нужна была женщина, с которой он мог бы по-настоящему поговорить.
— Женщина старше меня, — сказал он однажды. — Ты не возражаешь, если я напишу тебе? — спросил он.
— Зачем тебе это? — поинтересовалась она.
— Не знаю, просто прислать тебе что-нибудь, что на мой взгляд, тебе может понравиться. Видеоролики и все такое. — Он попытался улыбнуться. Салли видела, что он сдерживает сильные чувства. — Просто хочу общаться с тем, кто понимает.
— Форд, я не такой человек.
— Может, такого не существует, — ответил он. — Мои ровесницы не понимают. Моя мать бросила меня, а мачеха… — Его рот скривился, а глаза наполнились болью.
— Вы с Клэр не близки? — спросила Салли.
Он фыркнул, как будто в жизни не слышал ничего более абсурдного.
Салли стало его жаль, и в конце концов она дала ему свою визитку. Его мать бросила мальчиков. Это было ужасно, но Салли понимала, что тут должна быть и другая сторона истории. Дэн и Гриффин кутили по молодости вместе. Судя по тому, что рассказывал Дэн, им повезло, что многое сошло им с рук. Теперь они оба были членами клуба «Последний понедельник», но Дэн держался на расстоянии.
Однажды он сказал, что ему жаль Марго и Клэр.
— Гриффин очень суров с женщинами, — признался Дэн. — И я бы не хотел быть на месте его сыновей. Он унижает их. Надеюсь, они не станут такими, как он.
После этих слов Салли еще больше жалела Форда, то, как он пытался казаться важным, незаменимым для своего отца. Так, однажды Форд заявил, что его отец собирается стать губернатором, а он, сын, помогает ему с предвыборной кампанией.
— Да ты что, — изумилась Салли.
— Ага. В основном я занимаюсь компроматом.
— В смысле?
— Сбором компрометирующей информации о политической оппозиции. Я помогаю узнать о парне, который баллотируется против отца, тот еще социалист. У него нет ни единого шанса. Моему отцу никто не сможет помешать.
— Мой муж сказал, что он — замечательный человек, — сказала Салли.
— Да? Он рассказывает тебе о моем отце? — спросил Форд.
— Да, у них были кое-какие приключения в молодости, — ответила Салли, и помедлив, продолжила. — Мой муж все мне рассказывает. Такие у нас отношения. Мы очень близки. Никаких секретов. — Она была уверена, что Форд уловил волны страсти между ней и Эдвардом, и подумала, что разговорами о Дэне сможет отвлечь его. Но по странному блеску в глазах Форда, Салли поняла, что своим заявлением она каким-то образом взбесила его. Возможно, теперь он ревновал и к Дэну тоже.
Салли пожалела, что дала Форду свою визитку, потому что он почти каждый день присылал ей сообщения или электронные письма: видео с глупыми комедийными сценами или его любимыми группами. «Расскажи мне о приключениях твоего мужа и моего отца. Хочу подразнить его», — писал он. Первые пару недель она отвечала просто из вежливости, а потом перестала. Салли понимала, что ее молчание могло ранить Форда, но ей нужно было, чтобы он понял намек.
После того как Эдвард нанял ее переделать интерьер его яхты «Безмятежный», она стала замечать, что Форд появляется в доке. Правда, у Чейзов была яхта и плоскодонка, которые находились здесь же, в «Западном ветре». Было ли появление Форда на пристани совпадением, или он следил за ней?
Салли убедила себя, что у нее паранойя насчет Форда. Вместо этого она сосредоточилась на Эдварде и начала размышлять, могут ли они на самом деле жить вместе, оставить Дэна и Слоан и стать парой. Агонией в этом плане была ее любовь к своим детям. Во времена ее бабушек и дедушек католики не разводились. Некоторые из друзей ее родителей разошлись, но на них всегда показывали пальцем, кто-то всегда был плохим, грешником, о котором судачили. А дети всегда расплачивались за это.