— Не волнуйся, Лори, конечно, тебе надо оставаться с ней. Приезжай на работу хоть на час, я все равно буду тебе платить за целый день.
Трой опускается на глазах. Я никогда не видела его таким. Он смотрит мыльные оперы по телевизору, читает дешевые журналы, ни на что другое не способен. Он всегда быстро выздоравливал, но в этот раз все не так. Его продолжает мучить боль в руке, иногда она становится такой сильной, что он начинает биться головой об стену.
Видеть его в таком состоянии просто невыносимо. Он несет всякую чушь, считает себя конченым человеком. Ему уже не так легко выполнять трюки, как раньше, он долго не может потом восстановиться. Еще несколько лет такой жизни, и от него ничего не останется. А мне, говорит он, нужно быть поумнее и оставить его.
Сообщаю ему новость — я никогда не делаю таких вещей.
Иногда, правда, ему становится лучше, и тогда можно жить. Мы смотрим телевизор, играем в карты — постаревшие супруги, да и только. Ужинаем в старых халатах. Он любит запеканки в горшке, и я покупаю их в магазине. Он беспокоится насчет своего веса, без тренировок он растолстеет.
Я продолжаю твердить ему, что он в безопасности. Никто до него здесь не доберется. Тот парень больше не появлялся. И я не думаю, что он вернется. Трой говорит, парень убежал, уверенный, что убил его. И та девица, хихикающая в автоответчик. Она тоже до него не доберется. Трой мой, целиком и полностью.
Он уверяет, что не лгал мне, что действительно завязал с наркотиками. Но тут подвернулось это дело, и ему хотелось довести его до конца.
— Это все ради тебя. Тогда я смог бы тебе купить все, что захочешь.
— Чушь собачья. Ничего мне не надо такой ценой. Это ты такой ненасытный, ты.
Я видела, как он разглядывает каталоги, каким голодным огнем загораются его глаза. Он хотел все, что там было.
Съездила в магазин «Джерри Дели». Купила там бастурму, копченую лососину, омлет, все, что полагается. Трой ничего этого есть не хочет, ему надоели бутерброды. Говорит, что чувствует себя здесь как в тюрьме. Я просто зверею, готова снова сломать ему эту чертову руку. Да ты понимаешь, говорю, почему ты оказался в этой тюрьме? Да потому что ты такой идиот, позволил так расквасить себе физиономию.
— Убирайся отсюда, иди к себе, если хочешь.
— Ну ладно, ладно, успокойся.
Он ест бастурму.
Я возвращаюсь из магазина. Он смотрит «Манстеров». Просто не верится, что он может тратить время на такую чушь.
— Мне нравится Ивонн де Карло. Великая была женщина.
Первый раз слышу такое.
— Она была замужем за каскадером. Он попал в аварию и не мог больше работать. Вот поэтому она и стала сниматься в этих дурацких фильмах, чтобы заботиться о нем. Уверен, ты бы для меня такого не сделала.
— Ты же прекрасно знаешь, что я бы сделала все.
Но потом я все думала, правда ли это. Одно я точно не могу для него сделать. Он так хочет, чтобы я это сделала, но я не могу.
Познакомить его с Ящиком. Минутное дело. И решило бы столько его проблем. За ним стояло бы агентство, он бы получил работу в рекламе, больше зарабатывал. Но я этого не делаю.
Ужасная ночь. Он в полном отчаянии.
— Все бессмысленно. Я бросаю все, эти трюки мне уже поперек горла. В этом городе больше делать нечего. Поеду в Вайоминг, найду себе работу на каком-нибудь ранчо.
Ну все. Больше я этого не вынесу. Мне придется это сделать.
Познакомить их. Что здесь такого? Я еще посмеюсь над собой, что раньше этого не сделала.
Он придет ко мне в офис. Я скажу, что он мой друг, каскадер, и ему нужен агент.
Говорю об этом Трою. Он приходит в крайнее возбуждение. Дважды спрашивает меня, когда мы пойдем.
— Когда у тебя снова будет нормальная физиономия. Пока что ты выглядишь, как кусок дерьма.
Он почти выздоровел. Завтра он вернется к себе. Это так странно, я уже привыкла, что он всегда под боком.
Мисс Ящик позвала меня на ланч в «Иль Соль».
— Я так скучала без тебя, — гладит она мою руку, — как хорошо, что ты снова со мной.
На бульваре Сансет мы встречаем Конни Эрхарт. Я не видела ее три года. Прекрасно выглядит, все у нее хорошо, занята с утра до ночи, полно работы и прочее, прочее.
Позже Мисс Ящик спрашивает, кто она такая.
Она актриса, говорю, и когда-то была нашим клиентом. Ящик сразу навострила уши — вся такая деловая.
— А что случилось? Почему она больше не у нас?
Я плету что-то про ее моральный облик. Мол, Джину не нравился ее моральный облик, и он не стал ее держать.
Мисс Ящик в недоумении. Идея о том, что ее драгоценный дядюшка был блюстителем нравов, никогда не приходила ей в голову. А все дело в том, что Джин спал с этой Конни, пока не появилась я. Ну а потом просто дал ей отставку.
Вот так сюрприз, Конни звонит в тот же день. Такая веселая, беззаботная, приглашает нас с Ящиком в гости в следующую пятницу. Я сразу догадываюсь, чего ей надо. Навешала нам лапши на уши. Полно работы. Брехня. Ей нужен агент, это ж ясно.
Ну, мне без разницы. Джин умер, так почему не взять ее обратно? Она небесталанна, может, и сгодится на что-нибудь. И эта вечеринка тоже кстати. Там Троя легче всего познакомить с Ящиком.
Я рассказываю ей о приглашении.
— Там все будет запросто, но Конни очень хотела, чтобы пришла.
Мисс Ящик щебечет: конечно, она придет, ей так жаль, что агентство лишилось Конни, она была бы счастлива, если бы Конни вернулась.
Я закидываю удочку насчет Брэдшоу. Она возьмет его с собой?
— Да нет, — она слегка хмурится, — что ему там делать.
Да уж конечно, в таком-то возрасте. Почитай, на тридцать лет старше нас. Тут лучше не давить на нее, хотя мне было бы спокойнее, если бы он пришел.
Выкладываю Трою свой план. Он появится у Конни часов в восемь. В куртке от «Барберри» и джинсах «Дизель». Увидит меня и скажет:
— Привет! Сто лет тебя не видел. Как жизнь?
Я спрошу:
— Что у тебя с рукой?
Он ответит:
— Поранился, когда трюк выполнял.
И тут, если повезет, Мисс Ящик сама спросит:
— А вы что, каскадер?
Ну, тут уж Трою карты в руки. Расскажет ей обо всех своих работах, что он член Актерской гильдии, подыскивает себе агента для съемок в рекламе. И все пойдет как по маслу. И чего я, дура, так волнуюсь?
Звонит мамаша. Мне срочно нужно ехать в Кестер — бабушка умирает. Может, это вранье, но я все равно еду. Там прямо театральная сцена. Собрались все родственники, слет стервятников, да и только.
Бабушка лежит в постели. Я стою в стороне. Терпеть не могу смотреть на умирающих. Хорошо бы вообще выбраться из этой комнаты, но мамашка вцепилась мне в руку. Я пытаюсь вырваться, но куда там.
Бабушка похожа на призрак. Пытаюсь вспомнить все, что связано с ней в моей жизни, — вот мы сажаем подсолнухи у нее в саду, пьем вместе сок, сидя за столом, вот я сижу у нее на коленях. Все это уже кажется нереальным. Она всегда была призраком, и колени, на которых я сидела, были коленями призрака.
Медсестра машет мне рукой:
— Вы Лори?
Бабушка зовет меня, и мне приходится подойти к кровати. Я чувствую, что мать стоит у меня за спиной. Злится, что бабушка зовет не ее.
Я подхожу ближе. Не так это и страшно. Она мне улыбается.
— Девочка моя, — голос ее звучит как раньше. Она гладит меня по руке, ее рука живая, настоящая. Та самая рука, которая давала мне сок когда-то.
Мамашка начинает рыдать. Знаю я такие рыдания. Ах, посмотрите, как я страдаю! Медсестра говорит, все кончится быстро. Но это длится и длится. Мы ждем целую вечность. Я то и дело смотрю на часы. В восемь у меня свидание с Троем. Когда же это кончится?
Семь часов. Надо позвонить Трою. Выхожу из комнаты, иду в холл. Набираю номер на мобильнике. И тут влетает мамаша.
— Все кончено! Она умерла, — прямо-таки сияет от счастья — она там была, а я пропустила этот великий момент.
Я возвращаюсь в комнату. Бабушка словно спит. Я сотни раз видела ее такой, когда в воскресенье утром на цыпочках входила в ее комнату — встала ли она? Она обычно спала. И точно так же спит сейчас.
— Покойся с миром, — вздыхает мамаша. Что за лицемерка!
Я всегда верила, что перед смертью, в последний момент, человек получает возможность заглянуть в душу других и увидеть, что там творится на самом деле. Интересно, бабушка до сих пор считает меня славной девочкой?
Звоню Трою, отменяю свидание. Мне тошно от всего. Я не хочу стареть. Не хочу умирать.
Завтра посиделки у Конни. Ящик опять со своими планами:
— Знаешь, Лори, я так хочу поехать туда вместе с тобой. Поболтаем по дороге, а?
— Ну конечно, будет просто здорово, — улыбаюсь до ушей.
Черт. Мне так хотелось до этого повидаться с Троем. Придется все отменить.
Она заезжает за мной в шесть. Вся из себя такая — туфельки под цвет сумочки. Ехать надо на Сильвер-лейк, к черту на кулички. Зато у меня будет полно времени по дороге. Уж что-нибудь я из нее вытяну.
— Ну и как у тебя дела с Брэдшоу? Ты что-то все молчишь последнее время.
Ни улыбки в ответ, ничего. Плохой признак.
— Все хорошо, — голосочек жеманный. Чертова ханжа. — На следующей неделе идем с ним в Оперу. Я никогда еще не была в Опере.
Да хрен с ней, с этой Оперой.
— Здорово. А как насчет… Ну, в общем, у тебя с ним?..
Она хмурится. Я зашла слишком далеко. Сейчас скажет, что это не мое собачье дело. Но, вздохнув, она отвечает:
— Нет. То есть да, до некоторой степени. Но это не то, что ты думаешь.
Значит, они все-таки не трахаются. Черт.
— Я ничего не могу понять, Лори. Он и правда мне нравится, я горжусь, что он интересуется мной. Но иногда я думаю, что дальше? Лет через десять, когда он уже… постареет? Что тогда?
Глупости, говорю я. Надо ей запудрить мозги, да погуще.
— Джон Брэдшоу — живая легенда. Быть с ним — настоящая удача. Для таких, как он, возраст не имеет значения.
— Да, конечно, я знаю.
Но голос у нее какой-то безрадостный.