емало интересного. К тому же с подобным материалом еще не приходилось работать, убийца – несомненно, и даже опытный, профессиональный – успешно притворялся жертвой обстоятельств. Или не притворялся? Вот это и предстояло выяснить.
– Семен Михайлович! – окликнул его ученик, робко сунувшись в приоткрытую дверь. – Вас ожидают на Совете Полиса.
– Давно?
– Поспешите, без вас не начнут.
В свете лампы-коптилки простенький пасьянс не желал сходиться, Максим путал картинки на картах, а буквы с некоторых из них уже давно стерлись. Но лучшего развлечения с этаким напарником-молчуном себе придумать не смог. Может, и он также выглядел в глазах Коляна на блокпосте Китай-города? Тогда поделом ему за равнодушие… Семен Михайлович не обещал навестить, поэтому Максим погрузился в свои мысли, вяло перекладывая карты и ругаясь, когда ошибался. Терпеливо собирал колоду и раскладывал заново. Единственный пасьянс, который знал: по три карты веером, он еле помещался на небольшом ящике. Собирать карты по порядку на тузы приходилось уже в руках. Настроившись на многочасовую скуку, он даже не сразу заметил легкое гудение рельсов. Только увидев, как встрепенулся напарник, он повернул голову в сторону станции. Подъезжала дрезина, как и в прошлый раз, совершенно бесшумно, смазки для колес эти ребята не жалели.
– Ботинок-то вернешь? – послышался знакомый голос Скифа.
Максим пошарил под ящиком и бросил в темноту ботинок.
– Не попал, мазила! – светловолосый контрабандист был хорошо виден даже при тусклом освещении. – А носок сохранил?
– На шее ношу, как амулет, – буркнул Максим, отворачиваясь.
– Носи, носи… Говорят, от мутантов хорошо помогает.
– Слушай, что ты все время так веселишься? – Максим был рад, что Скиф цел и невредим, но еще хорошо помнил, во что обошлась помощь приятелю, который и спасибо, кстати, не сказал. И повода для веселья он сейчас никакого не видел.
– А чего грустить? Я жив, ты жив. Жизнь-то налаживается. Спасибо, браток!
Никита вдруг хихикнул, а в ответ на удивленные взгляды пояснил:
– Анекдот есть. Ползет боец по полю битвы, вдруг его кто-то окликнул: «Эй, браток, помоги!» Он оглядывается, видит тяжелораненого, которому уже не поможешь. Тот просит его добить. Боец оправдывается: патроны закончились, нож потерялся. Вот только граната осталась… Бросает гранату, взрыв, кровь во все стороны и тихий голос: «Спасибо, браток!»
Скиф смеялся до колик в животе, Максим уже не раз слышал этот анекдот, поэтому вежливо улыбался, ожидая, когда его «названный брат» придет в себя, тот утер слезы:
– Чудо-то какое! Заговорил наш Герасим!
Никита плюнул и ушел за дрезину, проверяя груз. Смешинка мгновенно исчезла из глаз Скифа, он шагнул к Максиму:
– Слушай внимательно: я тебе должен. Долгов не люблю. И могу сейчас увезти тебя отсюда к чертям собачьим! Согласен? – не дожидаясь ответа, энергичным кивком сам подтвердил свои слова. – Согласен. Только не говори мне, как барышня, что не готов, и надо еще вещи собирать. Нет у тебя ничего, и в Полисе делать нечего.
Максим пытался обдумать предложение, но в голове вдруг воцарился хаос из совершенно противоположных порывов: отказаться, потому что нашел друга и учителя в Полисе, или потому что остатки порядочности и чести не позволяли бежать от расследования кшатриев… Мелькнуло и трусливое: поймают – вообще убьют. Это же равносильно признанию вины. Но тут же вспомнилось ощущение, что он здесь задохнется в чуждой атмосфере интриг и вражды между двумя кланами. К тому же на станции не осталось ничего, о чем можно сожалеть. Пистолет, хоть и не заряженный теперь, лежал в кармане. Скиф вопросительно поднял брови…
– Только запомни: к чертям собачьим – это была вовсе не шутка. Вот они, за стенкой у вас сидят, – и он указал на гермоворота.
Дверь открывалась, за ней поджидали темнота и неизвестность. Если Максим чего и боялся, то не темноты. Путь открыт, он выполнил задание смотрящего и может возвращаться домой. Скиф уже уселся за рычаг дрезины и молча выжидал.
– Ну, где ты там? Поможешь или нет?
Максим отмахнулся от Никиты, все еще стоял посреди туннеля, не сводя глаз с открывшейся перед ним бесконечной норы, оттуда тянуло холодом и сыростью, пахло плесенью и чем-то еще, прочно связанным с опасностью, вызывающим тревожное чувство… Землей. Так пахло осенью на кладбище, на похоронах деда, Максим был тогда еще мал, а отец считал его уже достаточно мужчиной, чтобы вынести эту грустную церемонию. Мальчик не сдержал слез, но ничуть не испугался, а после осталось ощущение, что слова «последний долг» вовсе не пустые и не книжные. Ведь он оставался рядом с дедом до конца, хорошо, что отец не уступил просьбам матери не травмировать ребенка. Если бы не удалось попрощаться, боль была бы еще сильнее, а мужчина должен делать не только то, что просто и легко.
– Чего завис? – нетерпеливо спросил Скиф и указал на дверь. – Сим-сим, понимаешь…
Напарник выругался сверху, понимая, что помощи опять не дождаться.
– Слышь, ты только, как в прошлый раз, фокусов не повторяй!
– Не буду повторять… – тихо ответил Максим. Створка пошла назад, уже скрывая собой половину дрезины. Скифа. Туннель к неизвестности, но свободе. И несколькими быстрыми движениями он ввинтился между рамой и створкой, перепачкавшись в коричневой ржавчине. Забрался на скамью. Позади гулко захлопнулась герма, звук был похож на колокол, тоже прозвучавший откуда-то из прошлого, из глубин памяти, тревожный и не предвещающий ничего хорошего.
– Чего стоим, кого ждем? Все на местах. Поехали, – отрывисто скомандовал Скиф и, подавая пример, налег на рычаг дрезины.
Глава 9Переправа
По ту сторону… От кого? Или от чего? Если от Полиса, то чем дальше, тем лучше, что бы ни ждало его впереди.
– Поехали, – повторил Скиф. И прозвучало это совсем не притворно, за воротами бывалый и предприимчивый жулик вдруг преобразился в вожака. Приказы он отдавал также уверенно, как и кшатрий.
Двое – плотный мужик в тужурке с фингалом на пол-лица, заметным даже в туннельной темноте, и квадратный угрюмый тип в драной кожанке – встали за рычаги. Макс и еще один попутчик стали толкать сзади. Дрезина с груженой товаром прицепом-платформой поначалу двигалась медленно, скрипела колесами, неохотно набирая скорость. Мужики явно непривычные к такой работе пыхтели, обливались потом, но темпа не сбавляли. Скиф, шедший рядом, запрыгнул на ходу, по-хозяйски встал на передке дрезины, ну точь-в-точь, как капитан на носу корабля из Симкиной книжки. Макс запрыгнул следом и уселся на скамейку, Скиф смерил его возмущенным взглядом, но ничего не сказал.
Метров через двадцать, когда проехали железный короб, лепившийся к стене туннеля, поросший светящейся лохматой плесенью, дрезина набрала скорость, и последний попутчик запрыгнул на платформу. Макс по привычке на мгновение обернулся – мало ли чего, – заодно чтобы разглядеть попутчика: обычный доходяга в обносках, тощий. Возможно, проигрались в карты или бизнес прогорел – всякое бывает.
На прицепе что-то зашевелилось, будто оживший мешок, но оказалось – просто мужик, неповоротливый, мордастый. Вроде от него-то и несло навозом, потому держался подальше от остальных, родная свиноферма еще не окончательно выветрилась, несмотря на столь радикальную смену работы. А выражение лица сидевшего сразу за Скифом не понравилось, типично бандитская рожа с перебитым и криво сросшимся носом. Заметив подозрительный взгляд Максима «браток» нахально подмигнул, ощерившись железными фиксами.
Ручной привод-качалка, конечно, никому не давался легко, особенно с непривычки, но затраты на топливо сожрали бы всю прибыль от торговли, и посадить людей на рычаги, как на весла галеры из книжки, обходилось намного дешевле.
Слабенький светильник, присоединенный к «динамке» на колесе, освещал путь, его вполне хватало, чтобы двигаться вперед, а для сюрпризов Максим заметил под рукой у Скифа большой фонарь с хорошим зеркальным отражателем, наверняка способным ослепить даже человека, а не только привыкшую к туннельному мраку тварь. Кто попадется им на пути? До сих пор его знакомство с мутантами ограничивалось тремя видами хищников, поход на Знаменку он не забудет до самой смерти. Но это монстры поверхности, а какое же зло обитает под землей, где редко ступала нога человека?
Слухи о Филевской линии раздували воображаемых чудовищ до размеров вагона, но в действительности дрезина с людьми просто ехала по туннелю, и ни одна животина крупнее крысы не промелькнула в свете фонаря. Успевали смыться, пока не прихлопнули, или тварей здесь не было вообще? Слишком много вопросов. Но пока сидящий рядом Скиф совершенно спокоен, то и волну гнать не стоит. Уж Скиф-то – он заранее даст понять, когда начинать трястись от страха.
Мужик с фингалом выдохся, бросил рычаги и, дохнув перегарищем, плюхнулся на скамью. Максим встал вместо него. Угрюмый в кожанке, будто и не заметив этой замены, глядел куда-то сквозь Максима и осатанело качал рукоятку: вверх-вниз, вверх-вниз.
«Двужильный, что ли?» – удивился Максим, приноравливаясь к ритму, что оказалось непросто. Сначала, пока мышцы были расслаблены и полны сил, он как будто боролся с этой «качелью», но постепенно согрелся, втянулся, старясь дать передышку тут же задеревеневшей спине в краткие мгновения, когда его рычаг поднимался вверх.
Чтобы отвлечься от ноющих мышц, он старался думать, переключаться на происходящее. Максим ощущал любопытство, может быть, предвкушение опасности, казалось, что ему даже легче дышится. И пружина внутри, сжатая до отказа в Полисе, начинает потихоньку расправляться.
Вверх-вниз, вверх-вниз. Смахнуть пот, стекающий в глаза. Вверх-вниз.
Теперь хоть что-то от него зависит, теперь он может, меняясь с попутчиками, двигать вперед дрезину, с каждым нажатием рычага увеличивая расстояние между собой и тухлым царством интриг и крысиной грызни. Здесь чужая территория, но жить можно так, как привык. Или сдохнуть, при этом как следует побарахтавшись.