– Ну-ка, отошли оба в угол! – махнул стволом мужик. – Ишь придумали: заблуди-и-лись… Диверсанты вы, натурально! Решили станцию затопить, насос испортить?! Лом вам на солидоле в оба дышла! Ща выясним, что вы за крысы сухопутные…
Бросив тряпку, но продолжая держать чужаков на прицеле, мужик боком протиснулся к стене, где висел обшарпанный телефонный аппарат, и снял трубку.
– Станция! А пришлите сюда группу службы безопасности! – он злорадно ухмыльнулся. Но улыбка через несколько секунд увяла. – Как никого?! Да ты сдурел, Кочан. Какая-на секретная операция в туннеле, что всех мобилизовали?
Теперь ухмылялся Скиф. Максим догадался: на поиски беглеца погнали всю службу безопасности, а чтобы задержать его на насосной станции не нашлось и одного человека.
– Кочан, говоришь? Мужик, передай ему, что Скиф пришел.
Рабочий, и без того сбитый с толку, решил, что если подмоги не будет, то в одиночку точно не разберется со странными диверсантами, один из которых даже соблаговолил представиться. И назвал имя в трубку. Оттуда, похоже, понеслось что-то уже вовсе нецензурное, поскольку он отставил подальше шумящий динамик, подождал, потом выслушал более внятные указания и убрал пистолет за пояс.
– Проходите. Сказано, Скифа пропустить. Это которого из вас-то?
– Обоих! А если не веришь, ну, еще разок перезвони…
Скиф дорогу знал, и у дежурного на насосах пропали последние сомнения, больше он не сверлил взглядом спину. Ориентироваться в этом лабиринте мог только свой. Максим помалкивал и следовал за приятелем, прикидывая, насколько правильным окажется их расчет, если до сих пор все прошло именно так, как предсказано.
– Киевская – станция торговая, бываю здесь часто, вот и пришлось изучить территорию.
– А то вдруг бежать придется? – припомнил Максим рассказ о предателях-компаньонах.
– Да нет, просто когда заводишь новые знакомства, приходится о человеке многое узнавать: чем живет, где работает. Слушаю, запоминаю. И как видишь, оказывается не лишним! Если вдруг завяжу с торговлей, то подамся в проводники.
– А ты весь город изучил? – рядом со Скифом Максиму казалось, что он не знает ничего, чувствовал себя несмышленым, как, наверное, и Серафима смотрела с восхищением снизу вверх на опытного старшего брата.
– Конечно, нет, только центр, тут на много уровней все перерыто. Где подвалы старые сохранились, где реку в подземный коллектор убрали, а где и советские строители пути эвакуации для драгоценных государственных членов построили, чтобы те свои задницы успели от едреной бомбы унести. Не Метро-2, конечно, но сталкеры ходами пользуются, чтобы из туннелей наверх попасть и в случае опасности вовремя под землю нырнуть. А действительно знающие люди говорят, что Москву можно из конца в конец пройти, даже не выходя на поверхность.
– А ты пробовал?
– Я сказал «пройти». Не буду же я из спортивного интереса без товара прогуливаться. По таким вот шахтам лазать – груз к жопе не прицепишь! Кстати о…
Не уточняя, что конкретно имел в виду, Скиф остановился и критически оглядел Максима. Заставил снять куртку, понюхав, скинул свою и надел добротную кожанку, подвернув рукава, в плечах чужая одежка была великовата. Татуировку на предплечье велел замотать тряпкой, ругаясь на бандитские знаки отличия и прочие особые приметы. А особых примет у Максима больше не имелось. Кто видел мельком, не вспомнил бы и не опознал. Скиф достал из кармана платок в мелкую черно-белую клетку и скрутил из нее какой-то замысловатый головной убор. Максим мрачно смотрел на приятеля, не зная, как бы сказать, что такое чучело скорее привлечет всеобщее внимание, чем поможет скрыться ото всех.
– Ты что, варвар этакий, арафатки у себя на Китай-городе никогда не видал?
– Да не носят у нас такое. Авторитеты в шапках да священник у них в чалме, старый такой, говорят, в самой Мекке побывал. А это только террористу в самый раз. Не буду надевать! И так в розыске по мокрухе и не только.
– Много ты понимаешь! Это Киевская, тут не одна диаспора, как у вас, а целый караван-сарай, кого только не встретишь. И платки эти кочевники от песка и ветра наматывали вообще-то, это потом только придумали морды от камер наблюдения закрывать. Что нам, собственно, сейчас и требуется… Щетина у тебя почти черная, за своего сойдешь, если не приглядываться.
Максим вздохнул и надвинул на глаза тряпку, с нее свешивались хвосты и щекотали плечо. Скиф отступил на шаг назад, оценил видок, остался недоволен, зачерпнул из лужи грязи, как следует вымазал шею и старательно выстиранную еще на Александровском саду футболку. Повязал вокруг пояса свою куртку, скрывая добротный армейский ремень, никак не положенный нищему дервишу, заставил сунуть в ботинок камешек, чтобы придать неуверенность походке, скользящий шаг бойца его не устраивал: все же предстояло разыграть забитого раба, а не телохранителя. Довольно кивнул, показал большой палец и вдруг, без предупреждения, двинул изо всех сил кулаком прямо по едва зажившим ребрам! Максим согнулся, хватая ртом воздух, перед глазами поплыли круги от боли, а безжалостный Скиф только улыбался.
– Вот, запомни, как болит, и не вздумай разогнуться! Ходи за хозяином и головой кивай. А то придумал тут: «не буду», «не хочу». Забудь эти слова на несколько часов, если жить хочешь.
– Понял… – сдавленно выдохнул Макс.
– И вообще, говорить я буду. Ну, пшел, раб, солнце еще высоко, хозяин приказывает!
Входя в роль, Максим промолчал.
Коридор вывел их в переход, принадлежащий Арбатской Конфедерации, теперь Скиф не оставлял своего спутника ни на минуту. Не оставлял и в покое, постоянно подгоняя, и незаметно для окружающих при любой возможности требовал сохранять спокойствие и ничего не бояться. Видно, боялся сам.
На блокпосту шмонали. Хотя, какой же это блокпост? Ганза с удовольствием принимала к себе богатых соседей из Арбатской Конфедерации, внимательно следя лишь, чтобы бедные родственники сверху с Филевской не просочились без пропусков. Такой пропуск волшебным образом уже оказался в руках Максима, тот самый, который ему выписали сразу по прибытии потрепанной в пути дрезины на станцию. Похоже, маскарад Скиф готовил уже тогда, потому что имя было вписано не русское, а на фамилии даже привычный ко всему постовой споткнулся, читая, раза два. Пропуск полагалось подавать с почтением, и тут Максим для натуральности актерской игры снова огреб подзатыльник от своего «рабовладельца».
– Купил вот себе грузчика у вас наверху, за долги, теперь мучаюсь! – разглагольствовал вошедший в образ строгий хозяин, небрежно кинув собственный паспорт проверяющему на стол. Тот бдительно сверил потертую фотографию с наглой физиономией, но даже выражение лица на карточке оказалось идентичным. Пролистал пестрившую штампами разных союзов и конфедераций книжицу, и завистливо вздохнул.
Максим впервые видел паспорт Скифа, но ничуть не удивился, обнаружив там звездные печати Красной линии, молоточки Кузнецкого моста и даже трехконечную свастику, приятель везде побывал, в отличие от проверяющего, который потер пальцем какой-то уж вовсе неведомый значок.
– Не пойму, Бауманская что ли?
– Севастопольская, – фыркнул недовольный задержкой Скиф. Чем дольше они тут стояли, тем больше увеличивалась возможность завалить все дело!
– Да она же вроде необитаемая… – протянул проверяющий, рассматривая отметку еще подозрительнее. – Ходили туда люди, никого не нашли.
– Значит, искали плохо. А ты сам ходил?!
– Да чего ты прицепился, как клещ? – старший офицер отобрал у чересчур любопытного сотрудника документ и вернул владельцу. – Что везете?
Очевидно было, что ничего, кроме еле ковыляющего «живого товара». Но Скиф ответил:
– Груз тут у вас в пакгаузе остался, надо транспортировать на Проспект Мира.
– На чай меняться, что ли? – с интересом и пониманием дела заметил офицер.
– А то! Товар-то выгодный. Только тащить тяжело и далеко, вот и провозился наверху на филевке, пока эту дубину стоеросовую себе выторговал. Должник он, в карты последние тряпки продул, теперь будет два месяца на меня работать. Два, слышь?! – показал он для убедительности два пальца, а «бестолковый» раб схлопотал еще подзатыльник и промычал что-то не русское и явно непочтительное. – Мне еще пропуск твой оформить пришлось, а за них пошлину немалую берут. Ну, не самому же корячиться, правда? – обратился контрабандист уже к постовым. Те согласно кивали.
– Проходите. Следующий!
«Дубина стоеросовая» обиженно сопел и, прихрамывая от режущего ногу камешка под пяткой, поплелся к лестнице.
– Повеселей, Бюльбюль-оглы, или как тебя там? – рявкнул Скиф и уже потише добавил. – Кажись, пока проскочили. Но ты не расслабляйся, если нам сейчас дядя Миша попадется, он твою собственноручно штопанную морду под любым гримом узнает, у врачей память профессиональная.
До сих пор только мельком удалось поглядеть станцию Кольца, но и сейчас Максим не поднимал головы. Ганзейская Киевская находилась глубже всех остальных, ее золоченые арки и мраморные скамьи кое-где сохранились, на краешек такой роскошной скамейки он и присел под недовольными взглядами богатых местных купцов. Так же неодобрительно и брезгливо они рассматривали далекого от респектабельности Скифа, оборванного и грязного после путешествия по насосной станции ничуть не меньше своего «раба».
– Я тебя теперь без присмотра не брошу, а то опять во что-нибудь вляпаешься, геморрой ходячий. И с Короля потребую возместить расходы на вызволение из плена его дипломатических послов. Чтоб знал в следующий раз, кого посылать! Сказано же было: тихо, не привлекая внимания, разузнать про брамина. А ты что натворил? Шнырю потерял, у соседей нашумел, от красных сбежал, и теперь они два комбеза вернуть просят, которые вы с собой уволокли. Король пока отбрехивается, не отдает. В общем, кругом ты на бабки попал. Не пришлось бы тебе и в самом деле на меня несколько месяцев бесплатно работать.
– Куртку вернешь – подумаю, – улыбнулся Максим. Ему действительно хотелось и дальше бродить со Скифом по туннелям и станциям, попадая в рискованные передряги. Если бы не Симка… – Я так понял, ты у наших уже побывал, если столько знаешь? Сестренка моя как там?