– Не знаю, не видел. Я и заглянул-то на часок, сразу к Королю, подвиги твои живописать, что на киче парится в Полисе ваш братан, говорят, брамина замочил, а сталкера не добил. Он мне благословение и дал тебя вытаскивать. Только патронов на расходы не отсыпал, гад. Сволочь ты! – непонятно, от души или снова наигранно громко выругался Скиф. – Пошел за грузом!
Отдав пару пулек за хранение товара, контрабандист забрал два небольших, но увесистых мешка и тут же навалил их Максиму на спину. Внутри находилось что-то жесткое, давило на ребра. «Хозяин» погнал свою вьючную собственность в конец платформы, мимо красивых арок и мраморных стен.
– А дрезина?
– Какая тебе еще дрезина? Пешком пойдешь, зря я, что ли, раба покупал, чтобы с ветерком по туннелю рассекать?! Ладно, не ной, отойдем на пару сотен метров, переоденешься. Некому там уже на тебя любоваться, да и мешок один я сам донесу. Что же я, зверь какой?
Ковыляя вдоль стены в темноту, Максим все еще ожидал, что кто-то окликнет его, что ганзейская служба безопасности, сотрудников которой на станции было удивительно мало, все же опознает в нем беглеца. Но никто не орал вслед, только пришлось прижаться к стене, пропуская пассажирскую дрезину, да еще одна пара торговцев топала за ними, то ли не желая платить за проезд, то ли не имея пока лишних патронов до продажи товара. Скиф притормозил и позволил им себя обогнать, перекинувшись несколькими словами. Пройдя еще немного, Максим остановился и присел на железный короб, расшнуровывая ботинок.
Скиф рухнул на рельс, еще подрагивающий после тяжелой удаляющейся дрезины.
– Прорвались?
– Да вроде, – пожал плечами Максим. – Куртку отдай.
И когда обрел привычный вид, разделив ношу поровну с приятелем, легко пошел вперед, хотя расстояние между станциями было немаленьким. Удаляясь от Киевской, оставлял позади боль, допросы следователя, тюремное заключение, и свет Краснопресненской в конце туннеля показался надеждой… Что все закончится хорошо, еще несколько станций, и он увидит Симку, выслушает упреки смотрящего, стерпит, даже если тот решит наказать, а рука у бывшего боксера Королькова до сих пор тяжелая. Ничего. С этими мыслями Максим настолько ушел в себя, что не сразу расслышал, как сзади предупреждающе орет Скиф и приближается очередная мотодрезина. Он прислонился к стене, чтобы краем не зацепило мешок, и, пройдя еще десяток метров до лесенки, забрался на платформу. Пришельцев из туннеля только раз окликнули, попросив предъявить документы, пропуск Максима, выданный на Киевской, позволял свободно перемещаться внутри Кольца.
– Ну, давай теперь прямо до Проспекта Мира за чаем… Шучу, Макс! – Скиф похлопал его по плечу и подтолкнул к переходу на Баррикадную. – Товар только оставлю, его нигде, кроме Ганзы, и не продать за хорошую цену.
Максим в ожидании разглядывал пост, где толпилась небольшая группа из Рейха. Что те делали на Кольце, оставалось неведомым. Может, развлекаться ездили, а может, бригада агитаторов раздала свои листовки и возвращается домой с чувством выполненного долга по забиванию головы нацистской чушью.
Молодые офицеры в черной форме с непонятными знаками отличия смеялись, пытались привлечь внимание девушек, каких сочли достойными, но те плотной стайкой держались подальше, и никакие штурмфюреры им были не интересны, уж слишком дурной славой пользовался здесь близкий Рейх. Если и можно было кого-то обмануть весельем, то не жителей Краснопресненской и Баррикадной, до которых слишком часто доносилась стрельба из туннеля со стороны блокпоста, оттуда веяло смертью. Именно в этот туннель и собирался сейчас Максим, уверенный, что даже фашисты не могут быть хуже Полиса. С ними, по крайней мере, все ясно, а хваленый оплот цивилизации оказался на деле гнилым местом.
– Максим Белявский?
Вопрос задал офицер. Но не из этих, хер-фюреров… И не проверяющий с КПП. Одетый тоже в форменный китель, он спокойно смотрел в глаза Максиму, уверенный, что обратился по адресу и не ошибся.
– Макс! – Скиф приближался, рука его явно нащупывала в кармане оружие на случай, если потребуется помощь. Офицер повернулся на голос. На виске под фуражкой красовался синий татуированный орел. Не рейховский с длинными крыльями – двуглавый российский. Эмблема кшатриев Полиса… И у Максима потемнело в глазах от следующих слов:
– Если вас еще заботит судьба Серафимы Олешко, то попрошу следовать за мной.
Липкий страх прополз по всему телу. Да что там прополз – пронесся, как цунами, холодной волной, а потом вдруг накатил адреналиновый жар, совершенно бесполезный. Он испугался не за себя, даже рухнувшая надежда, которая сейчас рассыпалась где-то внутри звенящими острыми осколками, не могла поранить сильнее. Сила, оружие, решительность оказались сейчас совершенно бесполезны, потому что к настоящему врагу не прикоснуться, не вцепиться ему в горло, не вбить внутрь кулаком эти безжалостные слова! И шевелящиеся тонкие губы офицера сейчас говорили будто чужим голосом. Максим немного пришел в себя, сделав знак напрягшемуся Скифу, чтобы не дергался.
– Я пойду с вами. Чуть позже. Мне нужно несколько минут.
И будто в ботинки вдруг залили свинец, трудно стало сделать шаг. Легко ему теперь будет только возвращаться, его ждет сестра, ей он действительно нужен. Сразу понял, что они не врут, и даже если он сейчас не последует за офицером, то не найдет Симку дома, и все равно сам придет в Полис. Только добираться будет значительно дольше и труднее, а ведь девчонка ждет… Кто знает, что с ней сделают? Еще один невыносимо тяжелый свинцовый шаг к Скифу, который уже что-то понял по глазам и потухшему взгляду. Не что-то – все.
– И ты вот так просто пойдешь обратно?!
– Ничего ты не понимаешь!
– Да где уж мне понять? Если до сих пор с ней ничего не случилось, то и еще подождут. Давай лучше по-тихому этому кшатрию голову открутим, как будто он тебя совсем не нашел? – Скиф злобно зыркнул в сторону ждущего кшатрия, блеснув маузером.
– Пошлют другого… Скиф, это никогда не закончится. Даже если мы с тобой придумаем, как забрать у них Симку и спрятать. Где есть такое место, чтобы нас не разыскал даже Полис? Я такого не знаю. А ты?
Было похоже, что Скиф знал, и даже не одно место, где можно исчезнуть бесследно, но для девочки оно никак не подходило. Потому отвернулся и выругался.
– Они тебя убьют.
– Придется… – непонятно с чем согласился Максим. То ли с неизбежностью скоро умереть, то ли с тем, что Полису ничего другого не останется, поскольку заставить его говорить они никакой силой не смогут.
– А я думал, что в этой жизни уже все повидал!
– Ты не понимаешь, – повторил Максим. – Она девчонка, мелкая совсем. Ей страшно, она одна там…
Скиф посерьезнел, сбавил ироничный тон.
– Я понимаю. Просто хочу, чтоб ты знал: не ей сейчас страшно, а тебе. За нее. Делай, как знаешь… Говорят же, что лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что вообще ничего не сделал. Твоя жизнь… Но я тебе больше ничего не должен! Если опять вляпаешься – помощь уже не забесплатно. Копи патроны!
Скиф махнул рукой и потопал в сторону Киевской. Максим ошалело смотрел ему вслед, столько всего сейчас хотелось сказать, но он не знал, с чего начать. Обругать прожженного циника за то, что ему непонятно чувство сопереживания? Он и в толк не возьмет этого.
– Прогуляюсь, нервы успокою, – крикнул удаляющийся Скиф, махнув пистолетом. – Бешеной собаке семь верст – не крюк. Может, тебя пойму, наконец…
Вот странный человек. Никого не любит, нигде не задерживается, выныривает вдруг из ниоткуда и уходит в никуда.
– Дурак! И пистолет твой дурацкий, – добавил Максим уже тише. Но спокойствие не наступало, он плюнул подальше в темноту туннеля вслед Скифу. Не помогло.
Глава 11Дьявол кроется в мелочах
Симка умела читать, но непонятные, будто летящие из-под острия карандаша, закорючки почерка учителя разбирала с трудом. Старик терпеливо зачеркнул текст и переписал печатными буквами.
– Вот смотри: если на погонах одна тонкая полоска и одна звездочка, то это младший лейтенант, – Крушинин нарисовал еще несколько картинок с разным числом звезд. Девочка учила офицерские звания и знаки различия, хотя еще пыталась примерить к ним китайгородскую Табель о рангах, присваивая смотрящему сразу должность главнокомандующего, а какого-то неизвестного Каталу наделяя генеральским чином. Возможно, даже была в этом права.
– А две звездочки – это средний лейтенант?
– Нет, среднего в армии не существует, но есть градация старший и младший.
– Вот падла! – от души выругалась девчушка на собственную забывчивость. И забегая вперед, ткнула в рисунок подполковничьего погона, который выучила первым. – Папа был подполковником… Семен Михайлович, а как бы назывался Максим? В каком он звании?
«Беглый каторжник Селден, очевидно», – подумал брамин, но вслух уточнил:
– Смотря чем он занимался.
– В общак патроны собирал, долги вышибал, охранял блокпост в туннеле. Еще с Королем на стрелки ходил, он стреляет хорошо. Вы же знаете, он такую тварину завалил! У Великой Библиотеки. Раз – и сразу в башку!
– Тогда он, наверное, мог бы быть младшим офицером, – скрывая смех стариковским покашливанием ответил Крушинин. – Если ему давали важные поручения и брали в сопровождение к первым лицам станции.
– Давали поручения, – согласилась Серафима. – Дедуля седой у нас в туннеле лежал, раненый, мы его принесли на пост, но он умер. Так пахан решил принять превентивные меры к всяким предъявам и Макса послал к вам разузнать.
Ужасающая смесь воровского жаргона и подхваченный Симкой уже на Боровицкой высокий штиль веселили Крушинина. Больше всего смеялись адепты, но недолго. Стоило учителю отвернуться на несколько секунд, как один из парней от крепкого пинка этой боевой девчонки уже хрипел на полу, согнувшись пополам и путаясь ногами в балахоне, а второй утирал красные сопли. С тех пор занятия стали индивидуальными, на общих уроках Серафима помалкивала, втайне гордясь своим исключительным положением, и ждала, пока они сядут вот так за чаем поговорить о чем-то интересном и новом, чего даже от тети Клавы не узнать. Клава-Гермозатвор долго и подозрительно рассматривала старика, который попросил отпустить девочку с ним в Полис. Спрашивала, почему сам брат не пришел. Но Серафима верила этому странному учителю и отправилась вслед за ним, хотя с Максимом, как ей сказали, они разминулись, и придется его подождать.