Ткаченко нигде не было.
Алиса грустно посмотрела на поднос с тарелками и стаканом компота.
— Опять он на службе, — проговорила она и прикрыла иллюминатор. Потом некая мысль вдруг осенила Алису, молодая женщина, будто спохватившись, выбежала из каюты.
…Резко ударил Владимира в правый висок. Но в какую-то долю секунды майор Ткаченко отклонился, и удар кастетом пришелся в плечо.
Электрический фонарик выпал из рук Владимира, откатился в сторону и не погас.
Когда Рауль понял, что утратил преимущество неожиданного нападения, он попытался провести майору болевой прием с тем, чтобы сковать сопротивление Владимира, а потом нанести ему такой удар, который приняли бы за травму от несчастного случая.
Но Ткаченко успешно отбил попытки Рауля зажать его в болевом приеме. Оба противника были тренированными людьми, и схватка, завязавшаяся при неверном свете фонарика, проходила поначалу с переменным успехом. При этом Владимир Ткаченко, которому неизвестный ему пока Рауль нужен был живым, старался достать его физиономию кулаком, чтобы оставить на лице противника серьезные отметины.
А Биг Джон стоял у верхней панели лифта и прислушивался к тому, что происходит в трюме. Когда вдруг показалась Алиса, быстрыми шагами направляющаяся к шахте грузового лифта, Биг Джон отступил в сторону и укрылся за переборкой.
Алиса подбежала к трапу, ведущему к продовольственным камерам, увидела, что внизу темно, крикнула туда:
— Володя!
Потом нашла рубильник и включила свет. Едва он вспыхнул, Рауль рывком освободился от начавшего проводить захват Владимира Ткаченко и прыгнул в кабину лифта, захлопнув за собой дверцы. В этот момент Биг Джон подобрался к пульту и погнал кабину наверх. А ни о чем не подозревавшая Алиса бежала по трапу и звала.
— Володя! Где ты? Володя…
Потом она так и не смогла объяснить ни себе, ни Ткаченко, почему ее потянуло именно сюда, что подсказало сердцу Алисы, где находится подвергшийся смертельной опасности Владимир.
Сейчас, стирая кровь с подбородка, он поднимался ей навстречу.
LIV
Биг Джон с нескрываемой усмешкой смотрел, как рыжий Рауль удрученно рассматривает в зеркале подбитый глаз и багровую ссадину на подбородке.
— Ловко тебя отделал этот русский парень, — сказал он. — Теперь ты меченый, Рауль, и установить твою личность не составит для него труда.
— Ну и что? — огрызнулся ирландец. — Не пойман — не вор… Может быть, это ты меня так разукрасил… По дружбе. Или старик Краузе…
— Так-то оно так, — проговорил Биг Джон. — Синяк под глазом — это еще не улика… Только зачем нам обнаруживать себя раньше времени. Я, кажется, придумал нечто. Пойдем-ка в бар.
— Зачем? — удивился Рауль, но спорить с Биг Джоном не стал.
Они зашли в каюту Гельмута Вальдорфа. Гауптштурмфюрер лежал в каюте. Его безмятежный, какой-то домашний вид разъярил Рауля.
— Что вы тут кейфуете, черт побери!? — заорал он. — Вы должны были следить за этим русским… Где он сейчас?
Вальдорф медленно поднялся в койке.
— Прошу на меня не кричать, молодой человек, — стараясь сохранить достоинство, сказал гауптштурмфюрер. — Я вам в отцы гожусь…
— Избави Бог меня от такого папочки, — насмешливо сказал Рауль. — Где сейчас находится этот проклятый кэгэбист?
Гельмут Вальдорф внимательно посмотрел на лицо Рауля и позволил себе тонко улыбнуться, как бы понимающе извиняя ирландца за непочтительный тон.
— Русским занимается Шорник, — пояснил он, подчеркнуто обращаясь к Биг Джону, а не к Раулю. — Обо всех перемещениях чекиста он сообщает мне по телефону. Словом, все идет так, как предписано инструкцией. Сейчас объект находится в каюте этой молодой женщины, она заведует библиотекой, выдает книги иностранным пассажирам… Я считаю…
— Хорошо, — жестом остановил его Биг Джон. — Свои соображения сообщите нам позднее. Сейчас необходимо принять участие в небольшой, но весьма веселой операции. Идемте в бар, херр Краузе. По дороге я объясню вам в чем суть дела. А вы, Рауль, наденьте пока это…
Биг Джон протянул коллеге светофильтры.
В баре оба они подошли к стойке, а Гельмут Вальдорф уселся в углу, за столик, который был уставлен бутылками пива марки «Двойное золотое», их не успели еще убрать.
Рауль и Биг Джон переглянулись. Затем мнимый Жак Картье сильно толкнул Иоганна Вейса, да так, что тот полетел на туриста, сидевшего на вертящемся стуле, и сбил его на палубу. Не обратив на пострадавшего внимания, Рауль развернулся и сымитировал сильный удар, от которого Биг Джон взмахнув руками, полетел через весь бар, задевая по дороге столики, сшибая с них бутылки и бокалы.
В это же время Гельмут Вальдорф принялся быстрыми движениями метать пустые бутылки в центр столиков и через стойку бара в его витрину, увеличивая общую сумятицу.
Джентльмен, сбитый на палубу Раулем, вскочил на ноги и ловко ударил по уху ни в чем не повинного соседа.
Еще несколько мгновений — и в баре завязалась общая драка.
Один из задетых падением Биг Джона туристов, высокий лохматый парень, в белых брюках и майке с надписью «Техас» на груди, попытался опрокинуть столик. Но парень не учел того, что находится не в салуне Дальнего Запада, а на судне, где все столы и стулья прикреплены к палубе.
Не совладав со столиком, длинноволосый турист издал индейский боевой клич и принялся, широко загребая руками, сметать со столов посуду.
Его поймал сзади за шиворот Рауль, развернул к себе и, точно примерившись, ударил в глаз.
LV
В схватке, которую Рауль навязал Владимиру Ткаченко в трюме, майору тоже досталось порядком. Когда он снял в каюте Алисы рубашку, на плече его обнаружился крепкий синячище, правая рука действовала, но любое движение ею вызывало сильную боль.
Ныла и разбитая скула, ее смачивала холодной водой Алиса. Она хотела вызвать к себе в каюту судового врача, но Ткаченко не разрешил ей этого делать.
— Знаешь, — сказал он, — ты пойми меня правильно, но мне не надо приходить больше сюда.
— Почему? — удивилась Алиса. — Тебя здесь негостеприимно встречают?
— Ну что ты, глупенькая, — ласково улыбаясь, проговорил Владимир. — Попросту не хочу подвергать тебя опасности.
— Но как же ты? — растерянно спросила молодая женщина.
— Я на службе, лисонька… И за мной сейчас охотятся, понимаешь? Я стал объектом повышенной опасности, и лучше всего остальным держаться от меня подальше… Большего я тебе сказать не могу.
Он докурил сигарету и хотел бросить ее в открытый иллюминатор, но Алиса перехватила его руку.
— Туда нельзя, — сказала она. — Вот пепельница.
— Но за бортом только море, — удивился Ткаченко, — и одним лишним окурком я не так уж и загрязню его.
— Не в этом дело, Володя. Окурок подхватит ветром и затянет на палубу. Вот тебе и пожар…
Ткаченко громко, от души расхохотался.
— А еще пожарный инспектор, — сказал он. — Гнать меня надо с теплохода шваброй… Да, не сообразил.
— И вообще ты много куришь, — укорила майора Алиса.
— Ты права. Надо кончать с этим зельем. Давно пора.
— И что же? Не хватает силы воли?
— Да нет. Как-то не задумывался об этом…
— Вот возьми и брось, — предложила Алиса.
— Прямо сейчас?
— А что? Рискни проверить свою силу воли.
— Хорошо. Эта сигарета была последняя… Ну ладно, лисонька. Хватит меня врачевать, малышка. Мне надо пойти к капитану.
— Опять служба?
Владимир Ткаченко виновато развел руками.
— А что делать? Но я скоро освобожусь, и мы пойдем с тобой в кино. Мне говорил старпом, что для команды будут показывать новый фильм. «Без срока давности» называется. Наши товарищи хвалили. Хотел на берегу посмотреть — не удалось.
— А там тебе со мной можно появляться?
— Там можно. Ведь кругом будут свои. Хотя… Ну ладно. Я пошел.
Через десять минут майор постучал в дверь капитанской каюты.
Валентин Васильевич сидел за письменным столом и писал в толстом журнале. Увидев в дверях Владимира Ткаченко, он отложил паркеровскую ручку в сторону и поднялся «пожарному инспектору» навстречу.
— Вовремя, Владимир Николаевич, — сказал капитан. — Через пять минут начнется сеанс связи.
— Я готов, — ответил Ткаченко.
Устинов встревоженно посмотрел на лицо майора.
— Что это с вами?
— Первое знакомство с вашими гостями, Валентин Васильевич, — улыбнулся Владимир.
— Может быть, нужна помощь? Я могу выделить. У меня вон третий штурман заядлый каратист. Какой-то знаменитый пояс имеет… Давайте я его к вам примкну.
— Спасибо, Валентин Васильевич, — поблагодарил капитана майор Ткаченко. — Но пока в этом нет необходимости… Может быть, на заключительном этапе. Я дам вам знать.
— Но ведь вы рискуете, — начал капитан.
— Головой, — мягко оборвал его Владимир. — В этом смысл моей работы… У вас ведь тоже профессия повышенной опасности. Не пора ли нам в радиорубку?
— Да-да, — заторопился Устинов. — Идемте.
В радиорубке их встретил начальник судовой рации Михаил Юшков.
— Аппаратура отлажена, Валентин Васильевич, — сказал он капитану. — Сейчас начнется передача.
Для того чтобы Ткаченко получил составленные в управлении Комитета государственной безопасности с помощью фоторобота изображения гостей Никиты Авдеевича Мордвиненко, то бишь Конрада Жилински, сделанные на основе словесного портрета, решено было использовать аппаратуру, которая принимает с берега факсимильные карты ледовой и метеорологической обстановки.
— Пошла передача, — сказал начальник рации.
Капитан кивнул ему, и Михаил Юшков вышел из радиорубки, оставив Устинова и Ткаченко вдвоем.
Оба они внимательно следили за тем, как из аппарата медленно выходит специальная бумага, на которой возникли изображения, примчавшиеся на борт «Калининграда» через эфир.
Первым появился гауптштурмфюрер Гельмут Вальдорф.
— Старый знакомый, — сказал Владимир. — Морской волк, эстонский капитан…