– Тогда кладите свои подношения! – крикнула она (бомбардировщики подлетели ещё ближе). – Каждый по очереди.
Шелли наклонилась над ларцом и бросила в него что-то маленькое и тёмное.
– Прядь моих волос, – пояснила она с саркастическим реверансом. – Самая красивая вещь на моей хорошенькой голове.
– Я не… – начала Эйлин.
– Думаю, я отдам табак, – заявил Морган, бросая кожаный мешочек в тёмное чрево ящика. – Единственное, что у меня есть, и это не часть моего тела.
– Нет! Вы не должны…
– Пайковая книжка тёти Луизы, – сказала Лиззи, с ужасной улыбкой швыряя в ящик жёлтую книжку. – Проклинаю тебя, старая ведьма, проклинаю тебя!
– Да не в том была суть! – воскликнула Эйлин. – Мы должны отдать что-то хорошее, чтобы оно нас объединяло, – взять на себя обязательства друг перед другом!
Том сжал её плечо и не убирал руку, пока клал в каменный ларец маленькую белую фигурку.
– Ну воть. Человечек, которого я смастерил вместе с дедом, в залог нашей дружбы.
– «Ну воть»? – передразнила Шелли, а Лиззи закатила глаза.
Эйлин накрыла ладонь Тома своей, всхлипнула и положила куклу в ящик.
– Моя старая кукла, Сэди, – пояснила она. – Её подарил мне… папа, когда я была маленькой. – Она огляделась. – Теперь надо сказать слова. Вот – я их записала.
Шелли посмотрела на клочок бумаги.
– У тебя ужасный почерк.
– Это действительно похоже на заклинание, – признала Лиззи.
– Да просто скажите их! – дрожащим голосом велела Эйлин. – Чего страшного-то?
Девочки переглянулись, Морган надул щёки, но ребята встали кругом и взялись за руки.
– Сейчас? – крикнула Лиззи, когда самолёты с рёвом пролетели над головой, отбрасывая тени на поляну.
– Сейчас! – крикнул Том.
– Никогда не приходить сюда в одиночку.
Шелли тихо фыркнула, а Лиззи озорно улыбнулась.
– Никогда не открывать ларец после заката солнца.
Морган неловко переступил с ноги на ногу, сосредоточенно нахмурился; его голос слегка обгонял остальных.
– Никогда не забирать назад своё пожертвование.
Самолёты улетели, и ребят вновь омыли голоса леса.
– Всё? – уточнила Лиззи, по локоть сунула руку в ящик, выудила пайковую книжку и спрятала в карман юбки. – А то мне надо вернуть это, пока тётя не заметила, она меня прибьёт, если узнает!
– А, так можно забирать? – просиял Морган. – Хорошо, а то у меня там пол-унции сокровища.
– Нет! – воскликнула Эйлин. – Правила! Вы же сами дали слово!
– Как дала, так и обратно возьму, – заявила Шелли, аккуратно заправила своё подношение за пояс на юбке и отвернулась. – Никогда не помешает иметь под рукой прядь для поклонника. Увидимся сегодня вечером – может быть!
– Но ты не можешь… – начала Эйлин, упав на колени в облаке пыли.
Она смотрела им вслед сквозь горячие злые слёзы.
Том опустился рядом на колени.
– Что-то случилось с твоим отцом? – тихо спросил он.
Эйлин посмотрела на шкатулку, настолько глубокую и тёмную, что та казалась пустой.
– Нам ничего не сказали, – призналась она, – только, что подлодка пропала. Папа всё ещё может быть… я просто хотела сегодня… я хотела, чтобы всё стало, как раньше.
Том подставил подруге плечо и держал её, пока она плакала. Лес вокруг дышал жарким цветочным ароматом, а в воздухе роились насекомые.
– Мама сказала, что, когда мир рушится, только любовь может всё исправить, – сказала Эйлин, когда немного успокоилась. – Что, если бы мы просто любили друг друга чуть больше, вся тьма исчезла бы. Я подумала, если положить что-то в ящик и оставить это там, оно напомнит нам, почему мы дружим, и сохранит нашу связь.
– Ну, наши подношения всё ещё там, – утешил Том. Поднял Эйлин на ноги, и они вместе спустились с холма.
18. Следы
Сеп распахнул заднюю дверь. Холодные капли дождя оросили босые ноги. Сеп пригнулся, будто так меньше вымокнет, и пошёл в сад.
– Вы что здесь забыли? – шёпотом спросил он.
– Ты со страху чуть не обделался, – разулыбался Аркл. Мокрая прядь прилипла к его лбу.
– Ничего подобного.
– Ага-ага.
Сеп огляделся. Никаких ворон, никакого Барнаби, лишь тени дрогнули, когда вдоль деревьев пробежала лиса.
– Ну а что – стоите тут в темноте посреди ночи, лиц не видно…
– Эй, да кто я такой, чтобы тебя судить, – ответил Аркл. – Но давай начистоту, если б ты не перепугался до чёртиков, то не выскочил бы на улицу в пижаме со Скуби-Ду отмораживать фамильные драгоценности.
Сеп глянул на пижамные штаны и мысленно выругался.
– Они старые, – пояснил он, невольно глянув на Хэдли.
– Никто и не спорит, – отозвался Аркл. – Ты едва задницей не посветил, когда обернулся закрыть дверь.
Лэмб оттолкнула остряка в сторону:
– Что там было у тебя на окне?
Её влажные волосы потяжелели, и Сепу снова пришло на ум, насколько старше остальных выглядит Лэмб. Вся компания стояла под дождём, мрачные и серьёзные, и лунный свет делал их лица похожими на черепа.
– Мне снова приснился тот сон, Сеп, – призналась Хэдли. – Всего на несколько секунд глаза прикрыла, а голос опять начал шептать мои тайны. Расскажи нам, пожалуйста. Сегодня твой черёд – поэтому мы и пришли.
Глаза Лэмб вспыхнули.
– Это был Барнаби, – сказал Сеп, и слова, слетев с губ, превратились в монолит из железа и камня, стали тяжёлыми, неизменными и настоящими; страх вновь просочился в грудь. – Это был Барнаби! Он пришёл ко мне!
– Говорили мы тебе – это всё шкатулка! – прошипела Лэмб, выплёвывая обвинения ему в лицо. – Так и будешь утверждать, что всему виной чёртова комета?
– Нет! – сказал Сеп. Его сердце всё ещё колотилось в груди. – Боже, что происходит?
– Это жертвенник, – тихо произнесла Хэдли.
– Те правила, – продолжила Лэмб, – и кто-то их нарушил. Это единственное объяснение.
– А кто такой Барнаби? – спросил Аркл.
– Чёрт возьми! – воскликнул Мак. – Не помнишь?! Это тот плюшевый мишка, которого Сеп положил в ящик!
– Я должен был это запомнить – так почему не помню? – обеспокоился Аркл.
– И, видимо, он ожил, – сказал Сеп.
– Что он делал? – спросила Лэмб.
Сеп глубоко вздохнул. Впервые в своей жизни он сознавал, что его кровь горячая и течёт вокруг хрупкого скелета, обёрнутого тонкой мягкой кожей. Сеп вспомнил явившегося по его душу хищника и то, как сам среагировал на повисшее в воздухе напряжение. Как животное.
Как добыча.
– Думаю, он пытался меня убить.
– Серьёзно? – не поверила Лэмб.
– Определённо. Я услышал какой-то… шум, когда Барнаби подобрался близко. От этого у меня усилилась зубная боль. И шум был необычный. Я слышал его…
– Кто-нибудь хочет «Монстр Манч»[3]? – перебил Мак.
– В смысле? Ты дал имя своему солитёру? – спросил Аркл.
– Ты следующий, Мак, – напомнила Хэдли. – Ты был последним.
– Чем ты пожертвовал? – спросил Аркл.
Мак скривился, затем нахмурился.
– Своими старыми часами.
– Точно, – кивнула Лэмб. – Ты остановил стрелки, а потом кинул часы в ящик.
Все они на мгновение задумались, каждый вспоминая свою жертву.
– Кто-нибудь хочет признаться, что нарушил правила? – поинтересовалась Лэмб.
Никто не проронил ни слова. Она покачала головой:
– Трусы.
– Откуда мы знаем, что это не ты сама? – спросила Хэдли.
Лэмб обожгла её гневным взглядом.
– Потому что я вам так сказала!
– А мы говорим, что тоже правил не нарушали! Может, это вообще кто-то со стороны?
– Сама подумай, – настаивала Лэмб, – ты знаешь, что я права. Это всё равно что… чувствовать – сейчас пойдёт дождь. Поэтому хватит увиливать, и просто скажите правду!
Дождь лился тонкими прозрачными прутьями, и Сеп оглянулся через плечо, гадая, не увидит ли глаза Барнаби, светящиеся в тени.
Ребята молча слушали дождь.
– Ну и ладно, – сказала Лэмб, глядя на них. – Но нам нужно разобраться с этим дерьмом.
– Как? – спросила Хэдли.
Мак доел чипсы и сунул пакет в карман.
– Когда ты поранился? – хмуро спросила Хэдли.
Мак махнул крепко стянутой рукой и предплечьем.
– На футболе.
Лэмб наклонилась вперёд и прижала палец к груди Сепа. Влажный платок свисал с её запястья.
– Что думаешь, мальчик-гений?
Сеп встретил её взгляд.
– Это же очевидно.
– Правда? – переспросил Аркл, переводя взгляд с одного на другого. – А, ты про космос? Или про Советы?
– Нет, – отрезал Сеп. – Я уже сказал – я ошибался. Ты была права. Каждому являются именно те вещи, которые мы положили в ящик, и это не имеет ничего общего с кометой или ядерными осадками. – Он глубоко вздохнул. – Мы говорим про ящик для жертвоприношений. Если отбросить невозможное, останется только, какой бы невероятной она ни была…
– Правда, – закончила за него Хэдли.
– Боже, ребята, вы бы наделали таких умных детишек, – протянул Аркл.
– Итак? – прошипела Лэмб. – Что делать-то будем? Не цитируй заумную ерунду – скажи, как нам быть?
Мысли Сепа забегали. Правила пришли к нему внезапно, без приглашения. Не было инструкции, что делать в случае беды.
– Исправим всё, что пошло не так, – сказал он. – То есть, если правила были нарушены, мы постараемся им следовать. Раз нельзя идти туда поодиночке и после наступления темноты – пойдём вместе, при дневном свете.
– А потом? – спросил Мак.
– Убедимся, что жертвы там, где мы их оставили, – в ларце.
– А что, если нет? – спросила Хэдли. – В смысле, твой плюшевый мишка явно уже не там.
Сеп задумался.
– Тогда принесём новые жертвы. Отменить нарушенные правила – моя единственная версия, – признался Сеп. – Есть ли смысл?
– Думаю, да, – сказал Мак.
– Ладно, хорошо, – отозвалась Лэмб. – Тогда встречаемся у деревьев позади хоккейной площадки. Затем идём к ящику. Приносите новые жертвы, на случай если старые пропали.
– Стой, мы что, школу прогуляем? – спохватился Сеп. Вода просочилась в последние тёплые уголки его обуви, и ноги стали нещадно мёрзнуть.