Лишь вопрос времени, когда все узнают её секреты, ну хоть скоро можно будет пойти к ящику.
Хэдли подавила желание поёжиться. На площадке стояла ужасная жара. Хэдли пробралась к воротам, не поднимая головы: вдруг поблизости окажется кто-то с английского или того хуже…
– Эй ты, уродка!
…Соня.
Мучительница сидела на стене. Лицо Сони обрамляли паршиво завитые кудри, и она так жирно подвела глаза, что тех почти не было видно. Соня махнула Хэдли, мол, сними наушники.
– Слыхала о твоём дневничке, – протянула она, толкнув в бок Шантель. – Дашь почитать? Посмеяться охота.
– Нет.
– Нет? Не смей мне возражать. Я всё ещё могу сделать с тобой что захочу. А ну давай дневник.
Хэдли снова включила музыку и отвернулась. Знакомая забытая паника, которая не давала о себе знать со времён того лета четыре года назад, начала сдавливать внутренности, и мир поплыл в вязком, гиперреалистичном тумане.
– А ну стой! – крикнула Соня, спрыгивая со стены и проталкиваясь следом.
Хэдли добралась до ворот и побежала – мимо родителей, что опирались на капоты машин, мимо автобусов – в лес за школой. Оказавшись среди деревьев, она почувствовала, как сжались лёгкие, нащупала ингалятор, но поскользнулась и попала ногой в лужу липкой грязи.
– Ты не можешь долго бегать! – крикнула Шантель, когда они с Соней подошли к опушке. – А спрячешься – мы тебя услышим!
Хэдли почувствовала, как сжимается грудь; вот бы сейчас наткнуться на Мака или Лэмб – или на Сепа. Сепа, что бросил бы на неё один из тех взглядов, по которому она могла точно определить, о чём он думает, и они бы спрятались в своём собственном маленьком мирке, не говоря ни слова – и не нуждаясь в этом.
Хэдли достала ингалятор, уронила его, наклонилась – и всё утонуло в клубящемся тумане.
Вдалеке мелькнули вьющиеся волосы Сони, и Хэдли снова побежала, бросилась в заросли кустов и подтянула колени к подбородку.
В лесу стало очень тихо, и она услышала отдалённый рокот двигателей с автостоянки. Где-то там было безопасно, и люди не знали никаких тревог.
А Хэдли сидела здесь, точно загнанная в угол крыса, всего в сотне футов от них.
– Ты где, уродка? – пугающе близко прошептала Соня.
Хэдли приоткрыла один глаз и увидела почти рядом большую плоскую ступню. Стоит Соне просто наклониться, и она найдёт свою жертву.
Грудь снова сдавило, лёгкие свело.
Хэдли посмотрела на ингалятор. Если использовать его, шум её выдаст. Если же нет…
– Где ты? – проревела Соня, рассмеялась и постучала палкой по стволу рядом с головой Хэдли.
Несчастная покачнулась: от нехватки воздуха она едва не теряла сознание.
Хэдли снова подумала о Сепе. Представила, как он бережно поддерживает её под спину, подносит ко рту ингалятор и с шипением нажимает поршень. Как долгожданный кислород поступает в вены, а лёгкие болезненно распрямляются.
Ноги Сони остановились.
А потом её перевёрнутое лицо заглянуло в крохотный просвет, куда протиснулась Хэдли, и мучительница вновь ударила палкой по стволу.
30. Посланник
Миссис Сиддики плакала за своим столом, прижимая ко рту носовой платок.
– Заходи, Септембер, он ждёт, – сказала она со слабой улыбкой.
– С вами всё в порядке?
– О да, всё хорошо. Утро выдалось тяжёлым. Мы все очень обеспокоены.
Дверь в кабинет Тенча резко распахнулась, и на пороге появился директор, огромный и измождённый, его обычно розовое лицо выглядело серым и вялым.
– Заходи, Сеп, – позвал он.
Миссис Сиддики высморкалась и кивнула Сепу, когда тот проходил мимо.
В кабинете Тенча за полузадёрнутыми шторами стояла ужасная духота. Директор с пустым лицом сел за стол и принялся с громким жужжанием наматывать леску.
– Садись. Ты слышал о миссис Магуайр?
– Да, сэр. Воб… Мистер Кларк сказал нам.
Тенч кивнул.
– Замечательная женщина и отличный советник. Знаю, вы все её боитесь, но она на самом деле… – Он замолчал и покачал головой. – Знаешь, она очень о тебе беспокоится.
Сеп моргнул.
– Правда?
– Ещё как, – кивнул Тенч. – Она никогда не показывала, какую рекомендацию написала на твою стипендию? Неудивительно, что тебя пригласили подать заявку.
– О, – только и сказал Сеп. У него в голове не укладывались вечные упрёки Магуайр – и то, что она могла столь хорошо о нём отозваться.
– Ну так вот, – продолжил Тенч, – сейчас она в стабильном состоянии, и полиция – на самом деле твоя мама – ведёт расследование. Об этом-то я и хотел поговорить. Твоя мама попросила меня подержать тебя здесь, пока…
– Что? – вскрикнул Сеп. – Почему?
Тенч моргнул от неожиданности, затем посмотрел на кулак Сепа по центру своего стола. Сеп застенчиво отдёрнул руку и снова сел, весь подобравшись и с прямой спиной.
– Итак, – продолжил Тенч, – тебе не с кем идти домой, а гулять одному небезопасно…
– Но у меня есть с кем пойти! Меня ждёт Даррен.
– Хупер?
Сеп кивнул.
Тенч надул щёки и поморщился.
– Я не уверен, что Даррен Хупер – лучший человек, с кем можно проводить время.
– А почему бы и нет? – стиснув зубы, спросил Сеп.
– Во-первых, он на совершенно другом… уровне успеваемости, а во-вторых, он постоянно отбывает наказания. Не говоря уже, какие неприятности Даррен на себя навлёк сегодня утром из-за инцидента в классе миссис Вудбэнк…
– Но там всё начал Манбат. Он это заслужил!
Тенч нахмурился.
– Никакой поступок Уэйна не даёт право…
– И что с того, если Даррен плохо учится в школе?
– Ну… я… твоя мать сказала, что приедет и заберёт тебя, как только сможет. Но поскольку она работает по крайней мере в две смены, тебе, возможно, придётся поужинать у меня дома.
Сеп покачал головой:
– Вы мне не отец.
Тенч уронил катушку на стол.
– Я не пытаюсь им быть, – твёрдо сказал директор. – Но пока твоя мама занята и… плохо себя чувствует…
– Я могу о ней позаботиться, – коротко ответил Сеп. – Могу убирать в доме и готовить ей еду. Я старше, чем был в прошлый раз; вы нам не нужны. Сэр.
– В прошлый раз? – озадаченно переспросил Тенч. – Послушай, тебе не справиться в одиночку, поэтому просто нужно…
Сеп встал.
– Я не один. И я ухожу.
– А теперь послушайте меня, молодой человек, – переменил голос Тенч. – Меньше всего Элеоноре сейчас нужно…
– Последнее, что ей нужно, это вы, – перебил Сеп, пытаясь сдержаться. Он схватился за наушники. – Я могу за ней присмотреть. Сам. А от вас нам ничего не надо.
– Септембер, – сквозь зубы произнёс Тенч, на миг отвернулся, а потом снова обратился к Сепу спокойно и открыто: – Я не пытаюсь притвориться твоим отцом. Лишь забочусь о тебе. В какой-то момент тебе придётся позволить людям любить тебя. Ты не можешь вечно прятаться за книгами.
Сеп скривился.
– Я не…
Тенч сел и снова стал наматывать катушку.
– Оставайся здесь, – сказал он сквозь жужжание. – Так хочет твоя мама. В её состоянии ей ни к чему гоняться за тобой, и теперь, когда один из моих ближайших друзей едва не погиб, просто поверь – у меня есть более насущные проблемы, чем перепады подросткового настроения. Мы всё прояснили?
– Что, даже про рыбалку не поболтаем? – уточнил Сеп.
Тенч с полуулыбкой развёл ладони.
– Просто говорю прямо. Мама тебя любит. Я люблю её – и она любит меня. Понимаешь?
– Да, – сказал Сеп, тяжело сглотнув. Вина начала терзать его своими острыми, тяжёлыми когтями; он подумал, сколько заботы, любви и внимания потребуется его маме, как он утверждал, будто может дать ей всё это, – а сам одновременно прикидывал, как поскорее отсюда уехать.
– Хорошо. Итак, что дальше?
Они пристально посмотрели друг на друга, затем Сеп прошёл мимо миссис Сиддики в прохладный сияющий коридор.
31. Ласточка
Роксбург стоял над искорёженным трупом ласточки. Тот лежал рядом с кострищем в маленьком круге бледных перьев, и над ним кружились мухи. Подцепив тельце остриём ножа, Том увидел, как кровь из единственной раны течёт по его татуированным рукам.
«Воздушка, – подумал он. – Чёртовы дети».
Егерь глубоко вздохнул, моргая от боли в ноге. Ланди жалась к хозяину, дрожа и скаля зубы, и рычала так низко, что вибрация отдавалась сквозь подошвы ботинок.
– Всё в порядке, милая, – заверил Том, всё ещё переводя дух. – Всё хорошо.
Он переложил трубку из одного угла рта в другой, затем вернул обратно. Шаги куклы стихли. Но зло затаилось рядом – птицы на деревьях не пели.
Марионетка укусила Тома, оставив в икроножной мышце тёмную липкую дыру. Просто налетела на бывшего хозяина с невероятной скоростью и вцепилась в него своим маленьким ртом. А когда Бискай бросилась на защиту Роксбурга, зловонное существо укусило её за шею.
Егерь моргнул, попытался сосредоточиться и прижал обмякшее тело собаки к груди, отгоняя мух.
– Это мой лес, – сказал он вслух, выплёвывая кусок табака и смахивая назойливых насекомых, что норовили облепить раны Бискай жужжащими пятнами, роились у самого лица, лезли в глаза и рот.
Роксбург споткнулся и мог бы упасть, если бы не далёкий крик, пронёсшийся сквозь тишину, точно копьё.
Егерь снова побежал; Бискай свободно болталась в его руках, Ланди следовала по пятам за хозяином. Он снова услышал крик и побежал по грязному ущелью, вставив на ходу два патрона в стволы ружья.
Вскинул оружие, готовый наткнуться на старые подношения, марионетку и куклу, но вместо этого обнаружил парня – огромного краснолицего парня с ирокезом; лицо незваного гостя блестело от слёз, он размахивал дробовиком как ненормальный и кричал.
32. Аркл
– Быстрей! – Аркл подпрыгивал от нетерпения, когда Сеп наконец выскочил в коридор. – Ты там… – приятель сверился с часами и потёр синяк на руке, – восемь минут просидел! Лэмб нас убьёт!
– Всё в порядке.
– Ничего не в порядке! До фермы идти и идти, а мы уже сколько времени сегодня потеряли!