– И кто в том виноват? – спросил Сеп, но ускорил шаг. Ребята перепрыгнули последние ступеньки и трусцой побежали через автостоянку. – Добыл счётчик Гейгера?
Аркл показал тяжёлую жёлтую коробку. Из-за большой ручки и круглых циферблатов та напоминала старинный фонарь.
– Плёвое дело.
– И мистер Бейли тебя не видел?
– Нет, его там даже не было. И вот ещё, посмотри. – Аркл достал из кармана пятнистую фотокопию. – Стащил её из его портфеля. Бейли правда не стоит бросать такие вещи без присмотра, – добавил он с серьёзным выражением лица. – Никогда не знаешь, кому они могут попасть в руки.
– Вот уж точно, – ответил Сеп, покосившись на Аркла, и взял смятый листок. – Записка для сотрудников?
– Да, типа совершенно секретно, только для учителей. Судя по всему, Сорока в стабильном состоянии. И угадай, кто, по-видимому, её обнаружил и вызвал полицию? Старый жуткий чудик Том Роксбург. Помнишь его?
– Егерь, что ли?
– Ага – вечно гонял нас со своими собаками… как там их, Манди и Бисквит? Бьюсь об заклад, он на Магуайр и напал. Так что всё в порядке; её несчастный случай не имеет отношения к ящику – просто какой-то маньяк пытался убить нашу учительницу.
– Повезло-то как, – заметил Сеп.
– Ага. А вообще удачно я так заскочил в научный отдел – запалил небольшой магниевый костёр и освободил… мм…
– Улиток?
– Нет, зелёные такие. Их ещё французы едят.
– Лягушек для вскрытия?
– Точно, лягушки! – сказал Аркл. – Господи, что с моей головой. Я всё забываю.
Когда они вышли на дорогу, Сеп посмотрел на залив. Высокий белый прибой с шипением разбивался о скалы. Отсюда крабов не разглядеть, но они точно были там: толпились у берега, перелезали друг через друга и разминали клешни.
Он вздрогнул, вспомнив случай на пляже.
Аркл пошёл вверх на холм.
– Мне ещё нужно домой, помнишь? – крикнул ему Сеп, заворачивая к своему дому.
– Нееееет, нет, нет, нет, – взмолился Аркл, потянув друга за рукав. – Мы идём на ферму Лэмб. Тогда ни на кого не будут кричать. Или бить.
– Отпусти! Я забыл взять новую жертву – мне нужно что-то прихватить!
– Просто возьми что-нибудь из дома Лэмб, – умолял Аркл. – Одного из её плюшевых мишек – наверное, у неё их целая гора.
Сеп на мгновение задумался. Они с мамой никогда не спорили, но несколько раз она была им… разочарована. Сеп представил, как мать придёт и застанет сына дома после их разговора с Тенчем.
Затем представил, как окажется там один, когда вернётся Барнаби.
– Хорошо, – сказал он. – Пошли.
– Слава богу! – выдохнул Аркл с заметным облегчением. Он двинулся вперёд быстрыми резкими шагами.
Сеп осмотрел улицы в поисках следов Барнаби и провёл языком по зубам.
– Ты сегодня видел своих стрекоз?
– О нет, в основном они приходят ночью. Пока не стемнеет, я в порядке. Да и не думаю, что они вообще настоящие, – я их просто слышу. Когда лежу в постели, они трещат под ухом – ну знаешь, как когда муха пролетает.
Сеп повернул голову.
– Иногда знаю, – заметил он.
Аркл покраснел.
– Вот дерьмо. Я не хотел, в смысле…
– Шучу, – успокоил его Сеп.
Аркл широко и мягко улыбнулся другу.
– Что вообще сказал Тенч?
– Ничего особенного.
– Да брось, выкладывай.
– Сказал, у тебя большие проблемы из-за того, что ты ударил Манбата.
– Пфф, поживём – увидим. А если серьёзно, ты бы не вылетел из кабинета, как ошпаренный кот, если бы вы обсуждали только школу. Что случилось?
Сеп быстро взглянул на приятеля.
– Он хотел, чтобы я оставался с ним, пока мама не придёт за мной. И мне бы пришлось есть в его доме.
«Потому что у меня нет друзей», – мысленно добавил он.
Аркл затянулся сигаретой.
– Вот дерьмо, – сказал он, ухмыляясь. – Теперь она передаёт через него сообщения? Похоже, у тебя новый папа.
Сеп скрипнул зубами.
– Я знал, что нельзя тебе рассказывать.
– Я шучу! – заверил Аркл, трусцой догоняя Сепа, когда они свернули на просёлочную дорогу. – Но, чёрт возьми, всё серьёзно, да?
– Ага. Если она снова заболеет, Тенч – последнее, что ей нужно. В смысле, Тенч.
Аркл скривился, затем выпустил тонкую струйку дыма.
– Ну, мне он не нравится, но я не твоя мама. Может, Тенч – тайная мечта всех сорокалетних женщин.
Сеп аж отпрянул.
– Ну что за дела, чувак?
Аркл рассмеялся.
– Я просто к тому, что ты смотришь на всё только со своей колокольни, понимаешь? Для твоей мамы это парень примерно её возраста, с хорошей работой и не полный придурок.
Сеп до сих пор не мог подобрать челюсть.
– Тенч? – повторил он. – Тенч?!
– Ты такой недальновидный, – заметил Аркл.
– Да неужели? Как бы тебе понравилось, если бы он начал встречаться с твоей мамой? Было бы это…
– Эй, полегче, – нахмурился Аркл. – Не надо притягивать сюда мою мамочку. Моя мамочка святая дева – а перед тобой стоит результат непорочного зачатия. Слушай, вроде у Тенча и твоей мамы всё серьёзно, но ты уедешь на материк, так чего тебе беспокоиться?
– Пожалуй.
Сеп вынул из кармана леденец, который дал ему Мак.
– Хочешь?
Аркл покачал головой, затем сверкнул массивными резцами.
– От них вроде зубы портятся.
– Знаю. У меня жутко болит зуб; приходится сосать.
Аркл ухмыльнулся.
– Почему ты ешь леденец, если так его ненавидишь?
– В смысле?
– Ну он же практически символ Хилл Форда. На нём даже имя города написано.
Сеп сунул зазубренный кусок леденца в карман.
– Это просто моя любимая конфета.
Интересно, что можно было бы увидеть в Сепе, если разорвать его сейчас надвое? Он чувствовал, как внутри кипит хаос из всего, что произошло за последние сутки: мама, ящик, Барнаби, вороны, Дэниелс, шум в глухом ухе – каждый эпизод старался вырваться на поверхность, словно тонущая крыса.
– Вот он, замок Ламберт, – провозгласил Аркл, переступая через корни деревьев.
Фермерский дом был ещё далеко, но ребята уже видели его большую красную дверь и порхающие, точно призраки, занавески на открытых окнах. Сладость летних цветов окутывала всё густыми пьянящими волнами.
– Мне здесь нравится, – продолжил Аркл, оглядываясь, пока они бежали к дому. – Почему ты хочешь уехать?
Сеп пожал плечами:
– Мама говорит, что у меня всегда ноги чесались.
– У меня тоже чешутся! Моя мама сыпет мне в носки специальную пудру. Но зачем кому-то уезжать отсюда? Хилл Форд классный.
– Я хочу хорошую работу.
– Ага, – нерешительно протянул Аркл. – Раньше я думал, что смогу чем-нибудь заняться в больнице, но я ни на что не годен.
– Ты мог бы стать волонтёром, – подсказал Сеп.
Аркл скривился.
– Какой от этого прок? Ну, кроме помощи больным. Нет, меня никуда не возьмут. Я не шутил, когда сказал, что заснул на экзамене по математике. Сам не думал, что настолько тупой. И становлюсь только хуже.
– Как такое возможно? – спросил Сеп.
Аркл зыркнул на него.
– Я не это имел в виду, – быстро поправился Сеп. – Я хотел сказать, как такое могло случиться?
– Не знаю, но я и правда тупею. Только что не мог вспомнить, как зовут лягушку. Лягушку! Иногда в классе я действительно улавливаю, чему меня пытаются научить, словно маленькие ниточки образуются в моей голове, и я пытаюсь схватить их – но они просто ускользают, и в последние дни это происходит всё чаще и чаще. Ты когда-нибудь пробовал удержать рыбу? Рыбы – те ещё ублюдки, как и этот… чувак. С треугольником.
– Пифагор?
– Он самый, – щёлкнул пальцами Аркл.
– Пифагор сволочь?
– Скользкий гад.
Аркл начал карабкаться через ворота в конце длинной подъездной дорожки. Он посмотрел на часы.
– Похоже, мы и правда успеваем. Но если она заведётся, виноват ты, хорошо? Скажем, ты схлопотал выговор, но тебя взяли на поруки. Звучит круто.
– Но это же неправда.
Аркл посмотрел сверху вниз с калитки и приподнял брови.
– Хочешь рассказать им, как Тенч планировал ужин при свечах для вас двоих?
Плюхнулся по ту сторону и побежал дальше.
– И то верно, – кивнул Сеп и полез за ним.
33. Таро
Старушка, известная местным как экстрасенс Кристин, помешивала суп, время от времени грохоча коробкой с кошачьими вкусняшками у задней двери.
– Кис-кис-кис, – звала она певучим голосом. – Киса, сюда!
Отвлёкшись, Кристин пролила немного яркой жидкости на линолеум, да так и оставила её там в качестве дополнительного стимула для кошки.
Но суп закипел, а животное не пришло, и Кристин отнесла свой обед в гостиную, разложив на подносе намазанный маслом хлеб и чайные принадлежности.
Её дом был старым и маленьким, послевоенной деревянной трёхкомнатной постройкой, от которой пахло мускатным орехом и гвоздикой. Стены пестрели ловцами снов и перьями, повсюду валялись оккультные безделушки, купленные на распродаже. Всё в комнате было связано с миром, существующим за пределами человеческого взора, за исключением одного: оленьей головы, которую повесил отец Кристин перед самой своей смертью. Так олень и торчал на задней стене над диваном – могучий, с остекленевшим взглядом, а его рога переливались серебром развешанных там амулетов и тотемов.
Кристин включила телевизор и села под оленем, поставив поднос себе на колени.
– Ну вот, опять, – вздохнула она, когда на экране появился «белый шум».
Старушка встала, пересекла комнату и глухо щёлкнула выключателем. Затем снова примостилась на диване и подула на суп.
– Что это…
На сиденье что-то было. Она приподняла ногу, ощупала ягодицы и ткань дивана.
Поверхность словно отсырела – впрочем, чему удивляться. Казалось, весь город вспотел от жары.
Она принялась за суп, прихлёбывая из глубокой ложки. Серебро над головой звенело, когда по комнате игриво пробегал ветерок.
Кристин потянулась в сторону, взяла карту Таро с вершины колоды на столе и драматическим жестом её открыла.