– Полагаю, да, – неохотно признал Сеп.
Из кухни донёсся лязг падающих тарелок, а следом – ругань Лэмб.
– Что за игра?
– «Донки Конг-младший». Однажды я играл в неё у кузена. Чертовски круто. Он пытается спасти своего отца. От Супер Марио, понимаешь?
Сеп посмотрел на маленького персонажа в верхней части экрана.
– Я думал, Марио был героем?
– Нет, только в «Супер Марио Братья» – здесь он плохой парень. Опасный чувак.
На экране Супер Марио как раз выпустил из сумки зубастых тварей с выпученными глазами. Большие пальцы Аркла дёрнулись, и Донки Конг-младший выбрался из зоны досягаемости.
– Я не совсем понимаю суть, – признался Сеп, подходя к окну.
– Что там понимать? – спросил Аркл, открыв рот от напряжения. – Марио портится, пытается убить героя; герой убегает, взбираясь по лианам и верёвкам. Всё.
Сеп выглянул во двор.
Порыв ветра растормошил кусты, и вроде как что-то шевельнулось под листьями. Вокруг фермы росли деревья, и их колышущиеся конечности отбрасывали на траву калейдоскоп света и тени.
Что-то снова двинулось на краю сада – но исчезло прежде, чем Сеп успел что-либо разглядеть.
Он покачал головой. Внезапно в глухом ухе снова раздался шум – звук поднимался вверх, точно волна в морской ракушке, пронизывал челюсть и просачивался в зуб.
– Что это? – спросил Сеп, закрывая глаза.
– Ты о чём?
– Такое… дыхание… – выдавил Сеп, – как если бы ты простудился и тебе нужно сплюнуть. Не слышишь?
Аркл встревожился, отложил джойстик и склонил голову.
– Нет, – признался он, потягивая газировку. – Я ничего не слышу.
Сеп провёл языком по больному зубу. Внезапно тот показался напряжённым и горячим, как готовый лопнуть гнойник.
– Я слышу звук глухим ухом, – сказал Сеп, – и это…
Яркая острая боль прошила центр его головы. Он вскрикнул, схватился за череп и упал на колени.
– Так было в прошлый раз, – прохрипел Сеп. – Когда… Барнаби… пришёл ко мне домой.
– Чёрт, – сказал Аркл, зависая над ним и прыгая с ноги на ногу. – Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Сеп закрыл глаза и сжал голову, ожидая, когда в глазах перестанут мелькать огни. В конце концов боль утихла, и он опустил руки. Ребята посмотрели друг на друга.
– Нам нужно идти, – сказал Сеп. – Сейчас.
– Но Лэмб ещё не…
– Да! – крикнула Лэмб. Она заглянула в комнату, раскачивая на весу мокрые ключи. – Лежали в баке. Надо было заглянуть туда раньше, а так… Господи, что с тобой?
– Ухо Сепа так же странно себя ведёт, как когда медвежонок пришёл к нему домой, – сообщил Аркл, хлопая руками. – Он говорит, что нам нужно идти. Прямо сейчас!
– Ага, хорошо, вот и я это предлагаю. Тогда пошли!
Лэмб помогла поднять Сепа с пола, и он с трудом встал на ноги.
– Это ящик. Типа… его голос или что-то вроде того. Я его слышу.
– Что он говорит? – спросил Аркл.
– Не знаю. Похоже на… животный звук. Как рычание.
Лэмб заглянула в кухню, обнимая Сепа за плечи.
– Всё, пошли! – крикнула она.
– Сеп! – испугалась Хэдли.
– Сепстер в порядке, Молочная Девочка, – успокоил Аркл. – Он просто… кх!
Он перегнулся через кухонный стол и схватился за горло.
– Даррен! – крикнул Сеп, у него снова взвыл зуб. Он обнял Аркла поперёк груди. – Что с тобой?
– А-а-а-кх! – подавился тот. Он покраснел, затем стал багровым, его глаза заслезились. Аркл вцепился в руку Сепа и притянул его так близко, что Сеп смог почувствовать жаркое дыхание друга на щеке.
– Господи, что с тобой? – крикнул Сеп, хлопая Аркла по спине. – Скажи что-нибудь!
Аркл открыл рот, и его стошнило. Сеп приготовился к брызгам рвоты, но из рта Аркла высунулась маленькая обожжённая нога, сухая и чёрная – предплюсна и большая берцовая кость, подумал Сеп, его испуганный разум выдернул слова с невозмутимых страниц затхлого учебника, – а затем и остальная часть стрекозы последовала на столешницу – скелет мёртвого насекомого, опалённая до сажи грудная клетка и крылья, превращённые огнём в хрупкие, сверкающие пузыри.
– Ааакх, ааакх, о боже, – давился Аркл, и слюна тянулась из его рта толстыми нитками. – Оно порезало мне губы. Боже, Сеп, оно поре… акх!
Он снова содрогнулся и выплюнул ещё одно насекомое, затем ещё и ещё; все стрекозы были такими же обгоревшими, как самая первая, и пахли кострами, углём и жаром.
– Боже, Даррен, – ахнула Лэмб, пока Сеп растирал бедняге спину. – Я… Господи боже.
Аркл склонился над мокрой кучкой извергнутых стрекоз; на губах остались крапинки чёрного панциря. Он поднял покрасневшие глаза и выдал:
– Слава богу, на мне была шапочка из фольги.
Сердце Сепа колотилось. Он чувствовал головокружение и жар.
– Хочешь пить? – спросил Сеп.
Аркл кивнул и с жадностью набросился на газировку. Затем залез в рот большим и указательным пальцами и вытянул маленькую чёрную дугу размером и формой с обрезанный ноготь.
– Колется, – объяснил он, а затем его по-настоящему вырвало.
– Мой стол! – воскликнула Лэмб.
Что-то промелькнуло за кухонным окном.
– Нам нужно идти, – сказал Сеп. – Думаю, Барнаби снаружи.
– …прямо посреди… это же антиквариат…
– Лэмб!
– Ладно, – с зелёным лицом сказал Аркл, складывая промокших стрекоз в пластиковый пакет, – это будет моя новая жертва. Пусть ящик их обратно и получит.
Все четверо собрались в коридоре, выстроившись за Лэмб.
– Просто следуйте за мной, – велела она. – Пикап у сарая. Я открою двери как можно быстрее. Готовы?
– Ага, – сказал Сеп.
Остальные кивнули.
– Бежим! – крикнула Лэмб, распахивая дверь.
Едва оказавшись снаружи, Сеп упал на тропу, и в его глухом ухе раздался вопль, от которого невидимое сверло пронзило пульпу больного зуба. С огромным усилием, борясь с болью, он поднял голову – и увидел Барнаби, стоящего на садовой стене; влажный мех блестел на солнце, как слизняк, глаза светились зелёным, маленький ротик всё так же изгибался в улыбке.
– Жуть! – закричал Аркл, схватил Сепа под мышки и почти понёс к грузовику.
Барнаби спрыгнул со стены и пошёл по неровной земле, мягкие ноги слегка прогибались под его весом.
– Бежим! Бежим! Бежим! – кричал Аркл, и Сеп заорал, когда Мак схватил его за другую руку.
Лэмб прыгнула в кабину, затем потянулась и открыла другие двери.
– Поторопитесь! – закричала она, заводя мотор.
Не вышло.
– Боже мой, боже мой, боже мой, боже мой, – твердила Хэдли, забираясь с Арклом на заднее сиденье.
Сеп повернулся к Барнаби.
Тот держался всего на пару метров позади, и по мере того, как подбирался ближе, его глаза становились ярче.
Мак вскочил на пассажирское сиденье, Лэмб отчаянно повернула ключ.
– Быстрей! – крикнул Аркл, протягивая руку Сепу.
Когда тот подпрыгнул, мягкие лапы Барнаби схватили его за лодыжку. Сеп подумал, что всё, конец, – но тут Хэдли присоединилась к Арклу, и они вдвоём затащили его в грузовик.
Двигатель ожил.
– Держитесь! – крикнула Лэмб.
Она сорвалась с места; камни вылетели из-под больших колёс, картечью врезались в Барнаби и отбросили его на середину двора.
– Вы его вырубили! – крикнула Хэдли.
Барнаби сел, пристально глядя на них.
– Ох, чёрт, – протянул Аркл, схватив Сепа за руку, а машина, подпрыгивая, понеслась в сторону леса.
Часть 3
35. Баркли и Милах
Марио вымыл руки, тщательно обрабатывая химическим мылом места между пальцами и под ногтями. В операционной стояла жара, воздух под открытым потолочным окном был вялым и густым. Пот блестел на лбу ветеринара и капал с верхней губы.
– Ещё один день, ещё одна собака, – сказал он себе, вытирая лицо рукавом.
Утро уже выдалось насыщенным: череда обычных инъекций и промываний ушей, а потом пришлось провожать в последний путь Баркли, лабрадора миссис Адамчик, от которого вечно пахло сыром. Марио посмотрел на тяжёлый меховой комок, что лежал на тележке под резиновой простынёй.
– Не гоняться тебе больше за палками, друг мой, – сказал он.
Прозвенел колокольчик. Марио быстро вытер руки и вышел в прохладу затенённой стойки регистрации. Полоса солнечного света рассекла комнату пополам, обрамляя маленькую фигуру в тени.
– Здравствуйте? О, это вы, миссис… миссис…
– Хатчисон, – подсказала пожилая женщина.
– Конечно, а как там наш маленький…
– Мистер Милах.
– Мистер Милах, – подхватил Марио, подтягивая к себе список клиентов. – Да, разумеется, он же один из моих любимых… котов?
– Игуан.
– Котов от мира рептилий, – выкрутился Марио. – И как Мистер Милах поживает в этот жаркий солнечный день?
– Он умер, – прорыдала миссис Хатчисон и прижала ко рту платок.
Марио заглянул в ящик: тонкий зелёный хвост безвольно свисал между прутьев решётки. Когда ветеринар увидел, что на игуане пара брюк и шляпа, он точно вспомнил, кто же такая миссис Хатчисон.
– Ах, – сказал он. – Мне жаль. Он был прекрасной ящерицей. Что ж, если вы хотите…
– Нет, вы не понимаете, – перебила миссис Хатчисон, с неожиданной силой хватая Марио за руку. – Он умер вчера, а сегодня… снова двигается.
– Тогда он не умер! – бодро заявил Марио. – Прекрасные новости! С вас за консультацию…
– Но он мёртв! – крикнула миссис Хатчисон, и Марио впервые заметил, насколько плохо она выглядит, какие бледные у неё губы и какие розовые белки глаз. – Он умер вчера днём, я точно знаю, потому что сделала несколько памятных снимков в его любимых костюмах, – а сегодня утром он двигался. Глаза не открывал, но… двигался. Это просто нервы?
– Может быть, может быть, – пробормотал Марио, приподняв хвостик. – Вы пробовали пить травяной чай?
– Не мои нервы! Его! Нервы в его теле или…
– Ну, знаете, это ж не то же, что курица с отрубленной головой. Если ящерица мертва – она и выглядит мёртвой. Можете оставить его здесь на сегодня. Я очень внимательно за ним послежу.
Она кивнула и водрузила ящик на стойку.