– Посмотри на моё лицо! – закричала Лэмб со слезами на глазах. – Как думаешь, каково мне? Я отдала ящику зеркало мамы и теперь похожа на неё. Думаешь, я этого не вижу? Мне приснился такой же сон, что и тебе, Сеп, такой же – только в моём птицы не могли набить кожу моей мамы. Она просто осталась пустой, а потом они улетели.
– Ты такая… – начал Дэниелс.
– Всем на тебя плевать, Кит! Ты – пустое место, что тебе не ясно? – перебила Лэмб, а Дэниелс окаменел от неожиданности. – Разве не видишь, что с нами происходит? Почему мы выбрали эти вещи в детстве? Почему именно эти вещи?
– Я просто люблю всё жечь, – признался Аркл. – Иногда, когда в школе дела не очень, я разжигаю костры и просто смотрю. Я спалил стрекоз сразу после того, как сжёг табель успеваемости, помните?
– Моё любимое зрелище, – ответил Мак.
– В дневнике я хранила все секреты.
– А твой медведь, Сеп? – спросила Лэмб. – Он чей?
– Мой. Но какое-то время был с мамой, пока она лежала в больнице…
– И теперь твоя мама снова больна?
– Откуда ты знаешь? – тихо спросил Сеп.
Остальные замерли.
– Как вы не видите? Ящик не просто пытается нас убить – он старается разрушить наши жизни!
Сеп подумал об изменившемся лице Лэмб, о синяке Хэдли и дырявой памяти Аркла; как мама со стеклянным взглядом лежала на больничной койке – а он сам даже тогда мечтал вырваться с острова.
Вспомнил слова Роксбурга: «Ящик устанавливает правила и забирает всё, что ему ни предложат, – больше, чем саму жертву. Все секреты».
Сепу стало нехорошо.
– Боже. Так вот что мы отдали?
– Что?! – испуганно переспросил Аркл. – Ребята, вы о чём?
– Если подумать, всё становится ясно: правила пришли ко мне во сне, равно как и желание принести жертву. Ящик выбрал нас, звал нас. И мы не просто отдали ему какие-то вещи, но и вручили всю дрянь, что скопилась у нас в головах.
Сперва Барнаби сидел у кровати мамы, потом лежал в коробке, затем стоял на окне – и пах больницей.
– А теперь, когда мы нарушили правила, всё вернулось к нам.
Аркл заныл, словно варился заживо.
– Поэтому меня опять дразнят? – спросила Хэдли.
– Вот дерьмо… Вот дерьмо, то есть я тупею? – ужаснулся Аркл. – И буду глупеть, пока не умру от собственной тупости?
– Кто это сделал? – Голос Лэмб сорвался на ожесточённые короткие рыдания, и она потёрла опустевшее запястье. – Кто? Признавайтесь! Кто?
Сеп мял в кулаках поролоновые наушники. Потом вдруг моргнул.
– Можно проиграть кассету.
– Какую? – быстро спросила Хэдли.
– Ту, что лежала у ящика… если получится…
– Дай сюда. – Лэмб выхватила кассету из рук Сепа, сунула в магнитофон и выкрутила громкость.
Поначалу было тихо – только шелестела плёнка, наматываясь на бобины. Дэниелс поглядывал на ребят.
– Нет! – крикнула Лэмб, ударяя кнопку промотки вперёд.
– Может, дождём испортило, – предположил Аркл.
– Должно сработать, – заявила Лэмб, проматывая и включая, проматывая и включая. – Тот, кто с нами это сделал, выронил кассету, и если мы сумеем её проиграть, то…
В колонках грянули превые аккорды You Make My Dreams.
– Холл и Оутс? – переспросила Лэмб. – Холл и Оутс?!
– Боже, – ахнул Сеп.
– Что такое? – спросил Аркл. – Что это значит? Чья это кассета?
С губ Хэдли сорвался всхлип.
– Хэдли? – позвал Сеп.
Она теребила перчатку. На той красовались свежие зелёные пятна от листвы. Сеп глянул на то пятно, которое поначалу принял за грязь. Однако цвет у неё изначально явно был ярче, пока не высох.
– Почему ты это носишь? – спросил Сеп, ощущая дурноту.
Хэдли вздохнула.
– Крышка такая тяжёлая, – произнесла она и стянула перчатку с руки.
40. Признание
– Да ну тебя! – воскликнул Аркл.
– Ты это натворила? – спросила Лэмб. – Ты?!
– Нет, клянусь! Я пошла туда только после того, как начались сны!
– Я убью тебя, – ледяным тоном сказала Лэмб. – Когда мы вернёмся, я вытащу тебя из этой машины и…
– Вы не понимаете! – крикнула Хэдли. – Я не… я пыталась всё исправить!
Сеп взял её за руку. Край ладони был рассечён острым камнем, багрово-розовый порез покрывали тёмные корки засохшей крови. Внешне походило на укус животного.
– Что ты имеешь в виду – исправить? – спросил Сеп, глотая плотный комок гнева.
– Ящик уже был открыт, – пояснила Хэдли, оглядывая ребят. – Вы должны мне поверить. Я пыталась принести больше жертв – какие-то старые вещи, что нашла на чердаке, – но когда добралась туда, то не смогла этого сделать, я… я слишком испугалась и всё бросила. Затем я попыталась закрыть крышку, но… – Хэдли осторожно провела пальцем по порезу, – она такая тяжёлая.
Тонкая ярко-красная струйка побежала по её руке до самого локтя, и алая жидкость закапала на пыльный пол грузовика.
– Ты залила его кровью, – сказал Сеп, когда грузовик проехал мимо загона для скота. – Ты дала ящику кровь. Человеческую жертву!
– Да ну тебя! – протянул Аркл.
– Что это значит? – в панике спросила Хэдли, широко раскрыв глаза.
– Не знаю, – отозвался Сеп. – Но ящик использует наши жертвы против нас.
Слёзы текли из глаз Хэдли, и она закрыла лицо руками.
– Мне страшно, Сеп.
Он положил руку ей на плечо, чувствуя ладонью её тепло.
– Всё будет хорошо.
– Чёрта с два, – огрызнулась Лэмб, вводя грузовик в крутой поворот. – Ты дура…
– Хватит! – рявкнул Сеп. – Мы можем всё исправить. Роксбург и Магуайр же справились.
– Тебе нужно подумать, Сеп, – сказал Аркл. – Ты наш мозговой центр, так придумай план – и побыстрее. Ну же! Спланируй что-нибудь!
– Погоди, – перебила Лэмб. – Постой. Хэдли, ты клянёшься, что ящик уже был открыт, когда ты пришла туда?
– Да! – сказала Хэдли с блестящим от слёз лицом. – Мне приснился сон, в котором голос говорил мои секреты, и я знала, что те из моего дневника, поэтому я подумала…
– Так кто же открывал ящик, если не ты?
– Кто-нибудь хочет M&M’s? – спросил Мак.
– Мак? – окликнула его Лэмб.
Тот вскрыл пачку, вытряхнул несколько конфет на ладонь перевязанной руки и не спеша съел их одну за другой.
Сеп поймал в зеркале взгляд Лэмб.
– Мак, а как ты поранил руку?
– Говорил же. На футболе.
– Точно, – подхватил Дэниелс. – Он выбил подкат, а я…
– Ты открыл ящик, Мак? – спросила Лэмб, крепко держась за руль.
– О каком ящике вы, неудачники, говорите? – фыркнул Дэниелс.
– Заткнись, Дэниелс! – хором крикнули Лэмб и Сеп.
Мак съел ещё несколько конфет, затем смял пачку и вздохнул, глядя в окно на солнце.
– Мне пришлось открыть его, – сказал он почти про себя с совершенно пустым лицом. – Но я не хотел, чтобы всё так обернулось.
– Ты? Ты поклялся мне, мол, не понимаю, что происходит! – рявкнула Лэмб, полуобернувшись на сиденье и ведя грузовик по узкой дороге. – Клянусь богом, я…
– Осторожно! – крикнул Аркл.
Лэмб едва разминулась с кучей брёвен, и все повалились друг на друга. Сеп оттолкнулся от плотного плеча Мака.
– Но что ты сделал? – спросил он. – Какое правило нарушил?
– Все, – вздохнул Мак, чувствуя почти облегчение от того, что наконец сказал это вслух. – Я пошёл туда один, ночью и забрал жертвы. Ящик довольно глубокий. Я даже поначалу решил, что пустой – пришлось засунуть руку по плечо, прежде чем что-то нащупал. Но в конце концов я забрал все жертвы – даже те, которые принесли не мы. Все.
– Но зачем… ты что, не видел, что натворил? – спросил Сеп. – Взгляни…
– Я такого не хотел! Просто… скучал по всем вам. Мне было так одиноко…
– Чего? – Дэниелс повернул к Маку своё разорванное ухо. – Одиноко? Мы ж тусовались вместе каждую ночь.
– Заткнись, Дэниелс, – оборвал Мак и повернулся к Сепу: – Я должен был что-то сделать. Я был так счастлив тем летом. Вы… настоящие друзья, не то что эти животные. Они меня ненавидят! И друг друга тоже. Все…
– Стой, – перебил хулиган, – ты кого сейчас назвал…
– С чего ты взял, будто одинок? – крикнул Сеп. – Я остался один с тех пор, как мы вернулись в школу, а вы должны были быть моими друзьями! Вот почему мы изначально пошли к ящику – мы обещали, что он сохранит нашу дружбу, но я провёл последние четыре года в одиночестве, а теперь ты ещё жалуешься?
– Я хотел поговорить с тобой, но…
– Но что? Боялся своей тупой банды?
– Да! – крикнул Мак, ударив спинку сиденья Лэмб.
– Эй! – возмутилась она.
– Конечно, я их боюсь! Они могут прицепиться из-за чего угодно – просто нападают, и ты ничего не можешь сделать!
– Если бы ты не… – начал Дэниелс.
– Значит, твои друзья придурки, – сказал Сеп, наклоняясь к нему. – И кто тогда ты сам?
– Трус, – подсказала Хэдли, глядя на Мака горящими глазами.
Тот бросил на неё мрачный взгляд.
– Может быть. Но я пробовал что-то изменить. Это…
– Я столько себя грызла из-за этого, а всё затеял ты! – крикнула Хэдли, изо всех сил ударив Мака по плечу. Он даже не вздрогнул, просто продолжал смотреть в пол. – Ты собирался позволить мне взять вину на себя! Все думают, раз я странная, значит, я и натворила дел – но ни в коем случае не крутые ребята!
– Когда? – спросил Сеп. – Когда ты это сделал?
– Четыре дня назад, – сказал Мак, надувая щёки и глядя на крышу фургона блестящими глазами. Машина миновала конец грунтовой дорожки и выехала на главное шоссе.
– Тогда мне приснился первый сон, – вспомнила Хэдли.
Мак кивнул.
– Я видел по твоему лицу, что что-то случилось, и был счастлив, ведь думал, что теперь мы сможем… но потом Лэмб рассказала мне о зеркалах, и когда я увидел её лицо, то просто…
– Куда ты дел жертвы? – спросила Лэмб.
– Сложил в мешок и бросил его в реку, – признался Мак. – Потом всё обернулось крахом, и я запаниковал. Пошёл искать те жертвы, но остались только…
Он показал им часы, всё ещё измазанные грязью.
– Я опять их запустил, – сказал Мак, глядя на исцарапанный циферблат. – Они всё ещё идут.