– Я хотел спросить, что с вами случилось.
Магуайр нахмурилась.
– Это не ребята Харди. Полиция… – Она закрыла глаза и закашлялась, и Сеп подержал её за плечо, неловко трогая костлявый сустав. – Полиция делает свою работу.
– Я не пытаюсь вести расследование, мисс, я просто…
– Ступай, – кивнула она на дверь, осторожно устраиваясь на подушках. – Тебе тут не место. Не заставляй звать медсестру. Хорошая девушка, училась у меня. Очень воспитанная.
– Простите, мисс, – твёрже повторил Сеп, – но я знаю, что с вами произошло.
– Сомневаюсь, – ответила она и потянулась за кнопкой вызова.
Сеп выхватил ту из рук учительницы.
– Эй! Да как ты…
– Сэди, – горячо прошипел Сеп, широко раскрыв глаза. – Сэди.
Магуайр прекратила бороться и крепко схватила его за руку.
– Откуда ты знаешь это имя?
– Том Роксбург сказал нам. Она пыталась вас задушить. Что ж, а меня хотел убить мой плюшевый медведь – его зовут Барнаби. Я положил его в ящик четыре года назад – но теперь он вернулся, мы не знаем, как быть, и мне нужна ваша помощь.
Они долго смотрели друг на друга, и Сеп не отводил взгляда. Лицо Магуайр – то же самое, что смотрело на него тысячу раз, непоколебимое, как боевой линкор, – без строгого учительского взора выглядело иначе.
Сеп кивнул, показывая, что настроен серьёзно, затем протянул ей ещё одну чашку воды.
Магуайр выпила, всё ещё глядя на него.
– Что ещё сказал Том? – спросила она наконец.
– Сказал, сейчас всё хуже, чем было с вами в детстве, – ответил Сеп. – Сэди погналась за нами сегодня – выхватила у Тома кусок ноги, а затем он в неё выстрелил. И сказал, что спас от неё вас.
Она кивнула.
– Я опознала его по запаху табака. Говоришь, она укусила Тома?
– Ага. А ещё пыталась убить нас.
– Иисус, Мария и Иосиф, – прошептала Эйлин. – Я полагаю, кто-то нарушил правила?
– Мак, – сказал Сеп, покраснев, как будто выдал кого-то на уроке. – Он нарушил… всё.
Магуайр закрыла глаза.
– Он сказал, что одинок, – продолжил Сеп.
Магуайр подумала о тени на стуле у себя дома.
– Да.
Сеп промокнул лицо футболкой, вытирая пот с глаз.
– Кого они выбрали?
– Вы о чём?
– Правила. К кому они пришли?
Сеп встретил её взгляд и захотел заплакать.
– Ко мне, – признался он, вспоминая тот момент в спальне, когда слова просто появились без предупреждения, словно лепестки упав ему на голову. – Они просто… явились мне. Это было странно.
Магуайр улыбнулась.
– Как сон? – Она увидела его лицо и объяснила: – Ко мне тоже пришли те слова. Конечно, мы тогда не знали, что они на самом деле важны.
Эйлин сделала ещё глоток и поставила чашку:
– Что произойдёт, если нарушишь обещание?
– Что?
– Люди обижаются. Страдают, испытывают боль, расстройство. Вот что происходит, когда нарушаешь слово. Детство – важное время: в жизни не так много вещей столь же прочных, как узы детской дружбы. Между друзьями, которые любят друг друга.
Сеп вспомнил живые нити, которые связывали их тем летом, то, как они чувствовали эту общность. Когда каждый близок. Каждый счастлив.
– Почему тогда ритуал не сплотил нас? Если ящик такой мощный, почему мы не остались друзьями?
– Потому что вы нарушили своё обещание, – ответила Магуайр, – а затем нарушили правила. Это вещи одного порядка: правила – это и есть ваше обещание друг другу и ящику. Вы дали ему всю эту силу, а затем испортили его. А теперь, сняв крышку, получили нарушенное обещание назад – и все эти страдания и боль.
– Я так и знал, – сказал Сеп, подходя к кровати. – Всё, что мы вложили в свои жертвы, возвращается и причиняет нам боль: мне, Лэмб, Даррену, Хэдли, всем, кроме…
«Пусть всегда показывают этот момент, когда мы всё устроили».
– …Мака.
Сеп вспомнил, как приятель остановил время в тот миг, когда все они поклялись быть друзьями навсегда.
Мак.
Сегодня настала его очередь, но из ларца не вышло ничего, что могло бы причинить ему боль.
И, сообразил Сеп, ничего и не выйдет.
Потому что Мак положил в ящик своё счастье.
Его часы снова работали, а друзья снова собрались вместе. Сеп представил, как здоровяк маячил на заднем плане, что-то вечно жевал – и мучился одиночеством каждый день с того лета; и как сам с головой ушёл в учёбу, отверг Мака и остальных и сосредоточился только на побеге с острова.
– В прошлый раз, – сказала Магуайр, прерывая его мысли, – мы знали, что должны сделать всё правильно…
– Так сказал и Роксбург! Что это вообще значит?
Медсестра обернулась на голос Сепа.
– В первый раз, когда мы делали подношение, – прошептала Магуайр, – то всё устроили неправильно. Оно должно было быть посвящено нашей дружбе, такой же, как ваша, но другие ребята… не восприняли это всерьёз. Только Том и я. Остальные трое сразу же забрали свои жертвы – так что наше обещание было нарушено. И затея обернулась бедой. У Моргана развилась лёгочная инфекция. Лиззи не могла нормально есть. Шелли потеряла волосы.
– Шелли, которая умерла в Нью-Йорке?
Эйлин странно посмотрела на него.
– А ты сообразительный. То была Шелли, да. Её волосы попали в двери поезда метро. Ужасный случай. Я совсем забыла о подношениях, пока Морган не умер несколько лет назад. В ту ночь к окну прилетела ворона, и я всё поняла. Вторая появилась, когда умерла Лиззи; ещё одна вчера, когда Шелли… – Она замолчала и кивнула в окно.
В стекло смотрели две вороны. Одна была тяжело ранена, белая кость торчала из разорванной плоти; и вдруг к ним, взмахнув крыльями, присоединилась третья – дробина сияла у неё в глазу.
– А теперь пришёл мой черёд, – сказала Магуайр. – Не знаю, почему на этот раз всё намного хуже. Никто не погиб, когда мы нарушили правила. Какие подношения вы сделали?
– Я – плюшевого мишку, Даррен – несколько стрекоз, часы, зеркало, дневник. И сегодня мы попытались отдать ящику новые версии того же самого – например, нового плюшевого мишку, а Хэдли принесла ручку, которой писала дневник, – но это не сработало!
– И всё? Ничего больше?
– Нет, – сказал Сеп, – только…
– Только что?
– Ещё кровь.
– Что? – воскликнула Магуайр, но изобразила улыбку, когда медсестра резко подняла глаза от своего стола. Эйлин понизила голос до шёпота. – Вы положили что-то живое в…
– Нет! Хэдли уронила крышку и порезала руку; попало совсем немного.
– Её крови? Человеческой крови?
– Да, – сказал Сеп. – Что это значит?
Она покачала головой:
– Не знаю. Но мне это не нравится.
Сеп подошёл ближе к кровати.
– Я теперь это слышу. Чувствую голос ящика.
– Чувствуешь? Каким образом?
– У меня болит зуб, а шум ящика так вообще пронзает челюсть как сверлом. Настоящая пытка. Почему так?
Магуайр задумчиво кивнула.
– А запахи чуешь, что идут от ящика?
– Ага, – кивнул Сеп, вспомнив вонь Барнаби. – Сырость, затхлость и…
– Гниение. Гниль, порча, разложение: вот что он посылает в мир, как он управляет вещами.
Сеп стиснул челюсти, вспоминая, как боль хватала его и словно тянула куда-то.
– Получается, гниль – это частота коробки, а мой зуб как… антенна?
Она довольно улыбнулась.
– Такой умный мальчик.
– Но как нам остановить проклятие? – настойчиво спросил Сеп. – Остальные ждут снаружи, и нужно что-то делать. Роксбург нам не поможет – только велел держаться подальше, – но мы не можем просто спрятаться и надеяться, что всё прекратится. Ящик не остановится. Сэди, Барнаби – могут пострадать люди. Ваша подруга уже мертва! Мы не можем пойти в полицию; моя мама не станет…
– Нет, не станет, – мрачно подтвердила Магуайр. Она взяла его запястье своей маленькой ручкой. – Тебе нужно сосредоточиться, Септембер. Подумай, почему вы вообще решили принести жертву – почему ящик выбрал вас пятерых. А он выбрал вас, не сомневайтесь.
– Но я не знаю, почему…
– Потому что вы так сильно любили друг друга! Теперь вам нужно дать друг другу новое обещание, сделать ещё одно подношение: из того, что связывает вас вместе.
– Что вы имеете в виду?
– Предметы, которые вы дарили друг другу, вещи, которые заставляют вас думать о вашей дружбе. Отнесите их в ящик, и вы отдадите ему всю свою любовь друг к другу.
– Любовь? – переспросил Сеп. – Я не думаю, что мы… мы уже совсем не близки.
– Близки. Никак иначе. Он выбрал вас всех, как и нас.
– Ой! – воскликнул Сеп, начиная понимать. – Роксбург сказал нам простить друг друга.
– Верно, – подхватила Магуайр. – Прощение. Любовь. Сделайте новые подношения, демонстрирующие вашу любовь друг к другу. Том поможет вам, но и вы должны постараться.
Магуайр улыбнулась ему, и в этот момент она выглядела совершенно другим человеком по сравнению с той строгой учительницей, которую он знал.
– Непременно, – сказал Сеп. – Простите, мисс. Мне так жаль.
Она кивнула и потянулась обхватить его лицо руками. Теперь те были тёплыми и невероятно мягкими. Сепу хотелось обнять её – чтобы Эйлин держала его и позаботилась о нём.
– Я знаю, что ты справишься, Септембер. Ты очень умный мальчик. Иди. Будь храбрым. И береги себя.
Сеп кивнул и побежал по коридору.
Когда его шаги стихли, Магуайр стиснула края простыни и откинулась назад. Дневной свет постепенно окрашивал облака в розовый, а она наблюдала за воронами за окном.
-3. Любовь: 1941
Свет на коже Эйлин потускнел, когда их огонь погас. Лес тянулся к ним когтями шипов, и листва шелестела на ветру. День почти угас, и вокруг сгущались сумерки.
Эйлин посмотрела на ящик.
– С тобой всё в порядке? – спросил Том.
Остальные смотрели на неё, смаргивая капли с глаз. Шляпы прилипали к головам. Чёрные перья блестели на деревьях, и все пятеро почувствовали, как их кровь похолодела от стука птичьих клювов.
Эйлин выпрямила спину.
– Да, – сказала она. – Да. Вы принесли новое приношение?