Царапанье не стихало. Сеп пошёл на звук, продвигаясь дальше в хижину. Радио погасло, и воцарилась тишина.
Хэдли закусила губу, затем последовала за ним, шагая так, будто пол обжигал ей ноги; её глаза потемнели от ужаса.
Царапанье доносилось из-за маленькой двери рядом с грудой одежды. Сеп встал на колени и прижался к дереву здоровым ухом.
Что-то по ту сторону медленно дышало.
Сердце Сепа застряло в горле. Он прислушивался изо всех сил, но едва различал гул ящика.
Сеп проглотил кислую отрыжку страха, как можно мягче приложил руку к двери и повернулся к Хэдли. Она покачала головой и дико замахала ему, но он кивнул – и повернул ручку.
В коридор вывалилась Ланди, её шерсть была покрыта корками крови. Она с отчаянным воем попыталась вскарабкаться на Сепа, вверх по его ногам, а сама рычала на груду одежды.
Сеп неловко плюхнулся назад, обнимая дрожащее тельце.
– Боже, – выдохнула Хэдли, и в гробовой тишине её голос показался ужасно громким. – Это просто собака. Слава богу!
Ланди тихонько зарычала, и Сеп кончиками пальцев почувствовал движение её лёгких.
– Она ужасно напугана, – сказал он, опираясь на одежду и вставая. – Нам нужно взять её с собой, чтобы…
Сеп осёкся. Влажный запах в хижине оказался не просто пьянящим цветением леса; было в нём ещё кое-что. Что-то человеческое.
И рядом лежала не куча одежды. А сам Роксбург.
Сеп отошёл в сторону, жестом показывая Хэдли, мол, уходи, но она замерла на месте, вытаращив от испуга глаза.
– Беги, – произнёс он одними губами. – Беги.
Хэдли сквозь слёзы покачала головой.
Сеп только хотел перепрыгнуть сломанный стул – но тут тело Роксбурга вцепилось в него; в глазах трупа горел болезненный зелёный свет, челюсть отвисла, как у змеи, слишком сильно и слишком широко, обнажая зловонный рот. Острые пальцы сомкнулись на ноге Сепа, и он услышал позади себя сухое, мёртвое рычание.
Сеп повернулся. Другая собака – выпотрошенная, порванная – кинулась вперёд и вонзила клыки в мясистую часть другой ноги.
Он закричал, выпростался из хватки Роксбурга и зубов Бискай и полез через поваленную мебель, но пальцы мертвеца поймали его за ботинки. Сеп снова упал, ушиб челюсть и сильно прикусил язык, а острый кусок леденца в кармане впился ему в бедро.
Роксбург перебрался через стул и, раззявив пасть, наклонился к Сепу.
Тот выхватил леденец, точно кинжал, и ударил тварь в лицо, с влажным хлопком вонзив остриё в бледный, залитый зелёным светом глаз. Существо зашипело и упало, а Сеп выпрямился, сгрёб Ланди под мышку и побежал. Каждый шаг отдавался мучительной болью.
– Ты как? – крикнула Хэдли, протягивая ему руку.
– Нормально, – выдохнул Сеп, борясь с подступающей тошнотой. Боль в зубе достигла пика, голос ящика ввинчивался в дёсны, как сверло.
Что-то маленькое, белое и опалённое появилось в дверном проёме; верёвки свисали с тельца, будто щупальца. «Марионетка Роксбурга», – подумал Сеп и побежал ещё быстрее. Голова кружилась, и, чтобы не упасть, приходилось опираться на плечо Хэдли.
– Держись, – прохрипела она, прижимая ко рту ингалятор. – Мы почти догнали остальных!
Сеп следовал за ней, словно за миражом, стараясь удержать выскальзывающие из рук нити сознания, но когда другие ребята показались в поле зрения, снова упал, приземлившись на маленькую собачку, и та с воем вывернулась из-под его тела.
Он услышал голоса и куда-то уплыл под звуки такой безопасной, такой человеческой перепалки.
– Лезь в кузов, – приказывала Лэмб. – Я эту гадость в кабину не пущу.
– Её зовут Розмари! – рычал Аркл, обнимая шерстяное нечто. На его щеке осталась грязная полоса.
Сеп закрыл глаза. Последнее, что он запомнил, – как мощные руки Мака поднимают его с земли, а небо над головой раскачивается точно абажур.
«…умирает…»
«Но это был не он, а…»
«…не можем и дальше…»
«Но я не могу бросить…»
Пол под спиной качался, свет бил в глаза, а рядом склонилась рыдающая Хэдли.
– Сеп! – воскликнула она, заметив, как он приоткрыл глаза. – Он очнулся! Он в порядке! Сеп, ты меня слышишь?
– Э… А мы где?
– Уже почти выехали на главную дорогу, – ответила Лэмб. – Ты долго валялся в отключке.
Сеп пошевелил губами. Во рту стоял привкус рвоты, голова болела, а рубашка оказалась мокрой.
– Простите.
– Всё хорошо, – успокоила Хэдли, почти смеясь. Ланди сидела у неё на руках. – Ты в порядке. Боже, мы так волновались…
Сеп понял, что его ноги лежат на коленях Мака, и попытался сесть.
– Не двигайся, – сказал Мак. – У тебя приличная рана на ноге. И всё ещё кровоточит.
В заднее окно постучали. Сеп подпрыгнул от страха, обернулся и увидел в кузове Аркла. Тот прижимал к себе выпотрошенную белку, улыбался и приветливо махал.
– Он её так и не выкинул? – спросил Сеп. Во рту тоже болело. Он перебрал все части тела, пытаясь найти ту, которая не испытывает мучений, и решил, что вроде с ресницами всё в порядке.
– Наотрез отказывается, – ответил Мак, – даже когда я ему пригрозил.
– Куда мы едем?
– Ко мне на ферму, – отозвалась Лэмб. – На сей раз мы едем ко мне на ферму.
– Сепу нужно в больницу! – возразила Хэдли. – Он так сильно истекает кровью, это…
– Ничего страшного, мне лучше, – перебил Сеп. Казалось, что в рот камней набили, и он не знал, звучат ли слова наяву так же отчётливо, как задумано.
Лицо Хэдли расплылось, почти разбилось на пиксели, её движения стали разрозненными и медленными.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Нормально. Как только мы отошли подальше от ящика, мне стало лучше! Сеп? Сеп!
Раздался удар. Ребята закричали, а фургон накренился набок.
Соскальзывая на пол и теряя сознание, Сеп успел подумать, что они, наверное, врезались в другую машину. Всё кончено, их поймали, и правда выплывет наружу.
И во всём этом каким-то образом виноват он сам.
– Все живы?
– Руку порезал, но…
– Выскочил из ниоткуда, я его даже не видела…
– …всё хорошо, все живы…
– …убьёт меня, просто убьёт…
– Розмари!
– …нам теперь делать?
– Да просто брось его здесь…
– …не могу, надо…
– Ты ж посмотри, он огромный, – сказал Мак.
Переднее колесо было разорвано в клочья, но двигатель всё ещё работал: его хриплый рёв перемежался звуком, похожим на треск пластика. Спину и рёбра больно кололо, и Сеп попытался повернуться на бок. То оказались камни. Он выпал на землю. Двери фургона были открыты, самого Сепа засыпало осколками битого стекла. Остальные говорили. Он слышал нервный смех Аркла, вжиканье зубной нити, низкое рычание Ланди и грохот голоса Мака.
Разбитый плеер валялся рядом, его серебряные внутренности выплёскивались наружу. Лента лопнула надвое, этикетку сорвало.
Сеп понял, что уже несколько часов не слушал кассету – не чувствовал необходимости спрятаться за наушниками.
Что-то застонало позади него, и он повернул голову.
В нескольких метрах поодаль, царапая копытами землю, лежал олень, его открытый рот потемнел от крови. Сеп вдохнул; лёгкие наполнились горячим запахом мускуса. Зверь отчаянно заревел. Сеп ощутил, как проваливается во тьму, попытался моргнуть, не отключиться.
Потом рядом откуда-то появилась Хэдли, и он открыл глаза.
– Сеп! Ты меня слышишь?
– Где мы? – спросил он. Слова слились в единый звук, боль прокатилась по телу, как приглушённый крик.
– Мы сбили оленя, – объяснила Хэдли. Она обхватила Сепа за голову и смотрела на него вверх ногами. – Ребята в порядке.
Она провела пальцами по лбу Сепа, и, несмотря ни на что – боль, хаос и тяжёлые остатки сна, – он отозвался.
Сеп попытался сесть, но тут же упал, словно голову утягивал на землю стальной шар. Мак поддержал Сепа, ухватив под мышки.
– Нам нужно передать его Марио, – сказала Лэмб, становясь на колени рядом с оленем. Ноги зверя беспорядочно дёргались, а выхлоп грузовика создавал над сценой тёмное, подсвеченное красным облако.
– У нас нет времени, – ответил Мак.
Олень снова заревел; дикий оглушительный крик разнёсся по лесу и эхом отозвался среди деревьев.
– Только послушай! Нельзя его просто тут бросить, – отрезала Лэмб.
Где-то позади ещё остался Роксбург и его мёртвая собака.
– Лучше поспешить, – сказал Сеп.
Лэмб перехватила его взгляд.
– Хэдли нам всё рассказала. Получается, Роксбург мёртв?
– Вроде того, – ответил Сеп, вспоминая, какой звук издал труп, получив леденцом в глаз. – Боже. Теперь ящик убивает людей. А всё мы виноваты.
– Не вы, а я, – возразил Мак. Его лицо приобрело пепельный оттенок, глаза покраснели и запали. – Блин, простите. Я даже и не думал… – Он спрятал лицо в ладонях.
– Надо закинуть оленя в кузов, – решила Лэмб. – Мак, помогай.
– Ты что, смеёшься? – переспросил трясущийся здоровяк, смаргивая слёзы. – Да ты на размеры туши глянь.
– Зубы не заговаривай, – отрезала Лэмб, подсовывая руки под плечи животного. – Я видела, как ты штанги жмёшь, тебе это раз плюнуть.
Мак закатил глаза, но послушно присел и ухватился за заднюю часть оленя.
– Ты хотя бы его ужином сперва угости, – упрекнул Аркл.
– Чувак, заткнись. И хватайся уже за что-нибудь.
Аркл и ухватился свободной рукой.
– Да не за меня, за оленя!
– А.
Аркл вытащил руку из кармана Мака и вместе с Хэдли обхватил животное поперёк живота. Сеп вцепился в рога, когда те вильнули в сторону открытого бока Мака, и, стиснув зубы, не дал оленю мотать головой.
– Здоровенный, – крякнул Мак.
– Вот почему нельзя пропускать тренировки на ноги, – кивнула Лэмб. – Готовы?
Ребята поднапряглись. Животное снова заревело и повисло между ними.
– Ещё… чуть-чуть… – прохрипел Мак. Вены вздулись у него на руках.
Олень опять заревел, и Сеп услышал какой-то шорох в листьях по ту сторону фургона.
– Быстрее!
Шея животного была удивительно сильной. Олень всё норовил оттолкнуть Сепа украшенными белыми кончиками рогами. Сеп невольно задумался: если рука соскользнёт, глубокие ли на его собственной шее будут раны?