– Да умолкни ты! – отмахнулась от него Маша, оборачиваясь ко мне: – А что такое?
– Ну, если я в ближайшее время не вернусь домой, за мной могут кого-нибудь прислать… – с непроницаемым лицом сблефовал я.
Но они поверили.
Правда, не все. Судя по сузившимся глазам Маши, она не поверила. Какая все-таки недоверчивая…
Хотя если за мной действительно кто-нибудь явится, я от этого скорее проиграю, чем выиграю. Потому что явиться может только Нъярлатхотеп или Йог-Сотхотх, а этих двоих мне видеть как-то не хочется. Особенно тут – посреди Москвы.
– Может, нам… – открыл было рот Юра, но тут же был окачен сразу двумя литрами презрения. Причем обоими – со стороны Маши.
– Ты, – выделила это слово она, – молчи.
– Но я хочу «Джоконду»! – взорвался Юра.
Он тут же испуганно зажал рот обеими руками. Но слово уже было произнесено. Его подпись на договоре тускло замерцала…
– Зачем тебе «Джоконда»?!! – возмущенно заорал одновременно я, Маша и Миша. Сева тоже рявкнул что-то в этом роде, только звучало это несколько более экспрессивно.
– Да я просто так сказал… – испуганно сжался Юра, растерянно переводя взор с одного на другого.
– Козел! – прорычал я.
– Точно, козел! – согласилась Маша. – На такую ерунду целое желание растратил!
– Да ладно вам… – надулся Юра. – Это же все-таки «Мона Лиза»…
– Угу. «Мона Лиза». Ну и что? Зачем она тебе сдалась, пацан?! Дырку на обоях загораживать?!
Я обвиняющим жестом указал на дырку в обоях… ну хорошо, хорошо, я просто выпустил когти и сделал эту дырку! Довольны? Хорошая дырища получилась, внушительная, весьма изящной формы…
А чего? Нельзя, что ли?
– Мама расстроится… – грустно вздохнул Юра, глядя на испорченные обои.
– Да хоть две мамы, – продемонстрировал ему полный рот зубов-бритв я. – Зато теперь хоть будет, куда эту картину приткнуть.
– Ну что вы, правда… – заканючил юнец. – Она стоит… комнату денег! «Портрет доктора Гаше» купили за восемьдесят миллионов, а это ж еще только Ван Гог! А у Леонардо картина еще дороже, наверное!
– Гениально, Ватсон! – похлопал его по плечу я. – А кому продавать собрался такой раритет? На толкучке встанешь? Или с аукциона? А вот кому «Джоконда» да Винчи, прямо из Лувра, свежеспертая! Так, что ли?
Юра стушевался и начал смущенно ковырять в носу. А я злобно зыркнул на него и развернулся к окну. Предстоял полет в Париж и ограбление их главного национального музея. Хотя ужасно не хотелось. Просто ужасно.
– Чтоб вам всем из окон повываливаться, – пожелал им на прощание я, открывая шпингалет. – Задолбали, как дятлы елку…
Денек сегодня выдался пасмурный. Я почти мгновенно поднялся выше облаков, скрываясь от случайных взглядов зевак, вздумавших пялиться на небо.
Дожили – в родной стране вынужден прятаться от собственных же соплеменников! А ведь я не совершил никакого преступления – так за что?
– Так уж и никакого? – не замедлил съязвить Рабан. – А Бурьянова кто обокрал?
– Ничего, не обеднеет. У него в швейцарских банках, небось, еще пять раз по столько лежит. На жизнь хватит. Знаешь, если от многого взять немножко, это не кража, а просто дележка. Максим Горький.
– На то он и Горький, чтоб всякие глупости выдумывать, – хмыкнул Рабан. – Он же коммунист.
– Это не кража, а экспроприация, – продолжал гнуть свое я. – Товарищ полковник меня бы понял.
– Он тоже коммунист.
– Так я и не спорю. Ладно, личная шизофрения, думай, что делать-то будем. Правда, что ли, во Францию лететь, Лувр грабить?
Насчет того, что при необходимости я смогу выкрасть эту чертову «Джоконду», у меня не было ни малейших сомнений. Разумеется, ее там круто охраняют, но я-то ведь не просто обычный взломщик – я яцхен! Меня как раз для такого и создавали – чтобы проворачивать сверхсложные операции, на которые не способен обычный агент-человек.
Эх, а вот если бы у меня было полное могущество Лаларту… Тогда все было бы еще проще.
– Патрон, ты не рубишь фишку, – важно козырнул недавно позаимствованным выражением Рабан. Позаимствованным как раз у меня, между прочим. – Вспомни слова Юрия Лаврентьева!
– А это кто еще такой?
– Юрка, который тебе желание загадал! Дословно вспомни – что он сказал?
– «Хочу “Джоконду”». И все. Ну и что?
– Вот мы и принесем ему «Джоконду»! Репродукцию! Купим где-нибудь, и все – буква выполнена! Он же не уточнил, что ему нужен именно оригинал самого Леонардо?
– Думаешь, получится? – засомневался я. – По-твоему, он поверит?
– Он?! Патрон, ты что – да кому нужно, чтобы он поверил?! Главное – чтобы договор поверил! А он поверит – ему неважно, что там конкретно подразумевалось между строк! Буква выполнена? Выполнена! Ну и все – остальное нас не колышет!
Я задумался. Идея мне понравилась. В конце концов…
– В конце концов, мы не обязаны стараться для них задаром, – сердито проворчал Рабан. – Они ж нам не платят? Ну и чего мы вдруг будем пыхтеть? Развяжемся побыстрее, и обратно! Там у нас богиня Ашторет волнуется, записки шантажирующие подбрасывают… Ты ведь только и думаешь, что об этой записке, верно?
– Теперь думаю, – мрачно согласился я. – Теперь, когда ты напомнил. Тебе это было обязательно?
– Угу.
– Это мое слово. Ладно, давай думать, как раздобыть репродукцию «Джоконды». Сам понимаешь, я не могу просто войти в ближайший магазин и попросить ее завернуть…
– Выкрадем? – с надеждой предложил Рабан.
– У тебя мелкоуголовные наклонности. На фига красть-то? Денег у меня много… – я демонстративно оттянул карман брюк, в котором лежала пачка стодолларовых купюр, – …на одну репродукцию уж точно хватит.
– Но это же наши деньги!
– Вообще-то не наши, а Бурьянова. Мы их просто позаимствовали.
– А теперь позаимствуем еще и картину. Тебе можно, патрон.
– Это еще почему?
– А потому, что ты Бэтмен!
– Ты там еще и свою личную шизофрению завел, что ли? – брезгливо осведомился я. – Какой я тебе Бэтмен? Я еще круче! Я его двумя левыми уложу!
– А Супермена?
– И его!
– Э нет, патрон, Супермена только криптонитом убить можно! – хитро заявил Рабан.
– Тебе что, поговорить больше не о чем? Все, полетели к Святогневневу – пусть он просто сходит в книжный и купит нам эту сраную репродукцию. Так проще.
– Зато скучнее… – проворчал Рабан. – Нет у тебя, патрон, творческой жилки…
– Зато у тебя этих жилок на двоих хватит. Ну не могу я просто войти в магазин и купить картину! Мне для этого придется час маскироваться, и все равно получится ходячая карикатура!
При большой необходимости я действительно могу прикинуться человеком – прижать нижние и средние руки к телу, сложить крылья, свернуть хвост, надеть перчатки, высокие рыбацкие бахилы, плащ с глубоким капюшоном… в общем, не оставить на виду ни клочка хитина. Но выгляжу я при этом все равно очень странно, и люди косятся. Конечно, «косятся» лучше, чем «кричат, убегают и непроизвольно опорожняют кишечник», но мне все равно неприятно.
Уже этим вечером я подлетал к дому Марии Савоськиной, предварительно отзвонившись всем остальным. Под мышкой у меня улыбалась незабвенная «Мона Лиза». Точнее, просто хорошая копия. Даже не очень хорошая – любой человек, не страдающий дефектами зрения, моментально догадается, что это не оригинал.
Впрочем, меня это волнует слабо.
Приземлившись в тени гаража во дворе, я позвонил Маше – направление ясно указывало, что она в квартире не одна. Вот и позвонил – узнать, что там за гость приперся и скоро ли он уйдет. А то, знаете, будет неловко, если к ней, скажем, соседка за солью зашла, а тут я в окно влетаю. Это Карлсон, Который Бомжевал На Крыше, летал куда угодно, а с моей рожей такое не прокатит.
Сотовый у меня всегда при себе. Во всяком случае здесь, на Земле-2006. В Лэнге, сами понимаете, звонить некому. Да и в прочих мирах с сотовой связью обычно плоховато. Во всяком случае, из всех миров, которые я посетил с тех пор, как стал яцхеном, таковая существовала только на Земле-2895… хотя теперь она Земля-2896, все-таки целый год прошел. Но данный аппаратик и там помог бы мало – у них другая система, они свои телефоны на руке носят, вместо наручных часов. И работают они по совершенно иному принципу.
– Але! – наконец прозвучало в трубке.
Голос мужской, суровый, недовольный. Звучит так, будто его хозяина отвлекли от чего-то очень важного.
– А Машу можно? – вежливо попросил я.
– А ты кто? – сразу насторожился неизвестный.
– Знакомый.
– Какой еще знакомый?
– Знакомый знакомый. Так Маша дома?
Хотя я и так знаю, что дома – направление штука надежная, его не обманешь.
– Так, ну-ка давай разберемся, – все больше холодел голос в трубке. – Что за знакомый такой?
– А ты кто такой?
– Я кто такой?.. Я кто такой?! Да я ее парень, понял, знакомый?!
– Да мне как-то… Ты Машу к телефону позови, парень!
– Я тебе позову! Я тебе так позову! Ты кто? Я тебя знаю? Я у нее всех знакомых знаю! У нас все знакомые общие! А ты кто? Я тебя не знаю!
Да уж, такой голос, как у меня, трудно не запомнить. Настолько жуткий хрип встречается нечасто…
– Слушай, парень, дай мне Машу, а? – предельно вежливо попросил я. – У меня к ней дело.
– Какое дело?! Я тебе рыло набью, ты понял? Ты где сейчас? У меня тут определитель стоит, я твой номер уже знаю! Жди гостей, урод!
– Да я вообще-то с сотового разговариваю…
– А, уже навонял! Я тебя все равно найду, понял?!
– Да чего меня искать? – равнодушно прохрипел я. – Вот он я, тут, за гаражом стою, в вашем дворе.
На том конце воцарилось молчание. Похоже, Машин парень подошел к окну. Только ни хрена он там не увидит – тут темно, как в погребе.
– Я тебя не вижу! – не замедлил подтвердить мои мысли он. – Но я сейчас спущусь! Лучше беги, пока спускаюсь!
– Угу. Только пятки солидолом смажу, – ответил я гудкам в трубке.
Машин парень выскочил из подъезда ровно через полминуты. Явно мчался вниз через три ступеньки – всего лишь третий этаж, что там спускаться? Одеждой он себя не затруднил – выбежал прямо в домашней майке и шлепанцах.