Он прав. Второй раз подставиться не хочется. Поэтому отрываюсь от увлекательного занятия и, дотянувшись до телефона, набираю Кристине быстрое сообщение: «ЕСЛИ СОБЕРЁТЕСЬ НА ПАРКОВКУ, ПОЗВОНИТЕ». Жду, пока галочки доставки посинеют. Следом приходит короткое: «ок» и смайлик с подмигиванием. Ишь, хитрюга.
— Проблема решена. Теперь и место, и время, — удовлетворённо откладываю смартфон с заговорщицким видом. Я, наверное, похожа на нимфоманку, но вроде никто не против, так что по барабану. Дёма точно не против. С моего лица смахивают волосы, вглядываясь во что-то, что видно только ему одному. — Что?
— Я тебя люблю.
Ощущение, будто внутри закоротило. От энергетиков сердце так не заходится, как сейчас долбит у меня. Ничего не отвечаю, всё равно бы не получилось — просто дорываюсь до долгожданного поцелуя. Такого глубокого и распаляющего, что в Гелике быстро становится нечем дышать. Или это мне нечем дышать от накатившей эйфории.
Не прерывая поцелуя, от которого всё сжимается в приятной истоме, Демьян откатывает сидение назад и чуть опускает спинку. Стучит крыша поднимающего подлокотника и перед моим носом всплывает зажатый между пальцев квадратный серебряный пакетик. Это приглашение? Хорошо. В конце концов, сама нарвалась.
У меня прежде не случалось секса в машине, зато теперь могу сказать с уверенностью: это неудобно, несподручно и травмоопасно. Дважды стучусь макушкой об потолок: когда приподнимаюсь, чтобы пристянуть его джинсы и когда пытаюсь в истерическом смехе справиться с презервативом. Так-то это для меня тоже первый опыт и в итоге приходится прибегнуть к помощи профессионала.
Зато только теперь оцениваю плюс платьев — не нужно раздеваться. Сдвигаешься в сторонку единственную помеху и… затонированные стёкла намертво запотевают.
Теперь хоть в упор подглядывай, ничего не увидишь. Чувствую себя Кейт Уинслет в Титанике. Ну там, в сцене с каретой.
Когда заканчиваем, салон напоминает парилку. Чистая баня. Врубаем кондиционер и распахиваем дверцы настежь. Я возвращаюсь на водительское место и с трудом пытаюсь подавить счастливую улыбку, растирая покрасневшие коленки.
Дёма сидит, высунув одну ногу наружу и курит. В какой-то момент нашаривает мою руку и молча сжимает её. Один жест вместо тысячи слов.
Снова пишу Кристине, сообщая, что таможня даёт добро и заодно интересуюсь, какие у них планы дальше. На этот раз ответ приходит не сразу, зато с разрешением уезжать без них. О, как. Что ж, так даже лучше. Немаленькие, как-нибудь доберутся. А мы… а мы поедем к Коту… Приготовим что-нибудь, а после ужина прогуляемся вдоль Невы… Наверное. А может не станем тратить время и повторим маленькие шалости.
Сегодня. Завтра. Послезавтра… в любое время. У нас ведь отношения.
Отношения. Для меня это необычно. Я ведь только-только из родительского гнезда выпорхнула. По сути зелёная и, несмотря на собственный максимализм, мало готовая к самостоятельности. Но вроде справляюсь, ведь следующие пару недель практически живу в квартире Дёмы. Ну, как живу…
Готовлю, методом проб и ошибок, ваяя по рецептам что-нибудь максимально простое, но непривычное для моих скудных кулинарных способностей. Прибираю, имея официальное разрешение на доступ ко всем полкам и шкафам. Планирую досуг.
Командую, когда пора поехать за продуктами. Получаю на руки дубликат ключей.
Ну да… Живу с парнем, по-другому не назовёшь. Однако свои вещи не тороплюсь перетаскивать, хоть наши шмотки частенько оказываются в одной стиральной машинке. Мои труселя с носками на одной сушилке с его… Если не это признак некого уровня близости, тогда что?
Само собой, мне не доставляет особой радости его частое отсутствие по ночам, не говоря о том, что проклятый бордель на минималках против воли играет с ревнивым подсознанием злые шутки, но… мне ли жаловаться? Да, Демьян Игнатенко не придерживает двери на входах и выходах. Да, редко когда на людях берёт за руку.
Ещё чаще молчит, но…
Но всё это с лихвой перекрывается тем, что он умеет делать и делает: всё своё свободное время он посвящает мне. Отвозит на вступительные экзамены, ждёт, чтобы потом забрать, пусть с несчастным видом, но покорно соглашается на прогулки до того же Екатерининского дворца и может часами сидеть и смотреть как я рисую.
Проводя столько времени вместе окончательно удостоверяюсь в том, что у него, кроме Дани, нет друзей. Таких, чтоб именно друзья, а не «мутные связи с дозвонами после полуночи». Фиг с ним друзья, даже просто знакомых нет. Ну разве что Тимур с Кирой, но те настолько погрязли в подготовке к свадьбе на даче, что в центр за последний месяц приезжали лишь однажды. На стройрынок.
И вот как так может быть, что у человека, прожившего в Питере всю жизнь, никого нет? Да, Дёма закрытый, сложный, но не до такой же степени… Не знаю. Во всяком случае его бывших подружек я не понимаю. Это какой идиоткой надо быть, чтобы отказаться от него? Вряд ли же это только мне так повезло. Больше чем уверена, любая девушка рядом с ним была бы окружена подобным «королевским» вниманием…
Ладно, поспешила с выводами. Причины были. Одну умудряюсь прочувствовать на собственной шкуре, когда в один из последних июльских дней, на пересечении Садовой и переулка Крылова, меня подрезает чёрный джип. Пока успеваю понять: что к чему, из него выходит высокий худой парень в строгом костюме. Выходит и, подобно швейцару, открывает заднюю дверцу.
— Доброго здравия, красавица, — выглядывает из глубин салона лицо мужчины восточной наружности: идеально подстриженная борода, фирменные тяжелые черты.
Узнаю его моментально. Он сидел рядом с Демьяном в стрипклубе. — Буду безмерно благодарен, если вы прокатитесь со мной.
Сказать, что меня накрывает ледяной панцирь страха — не сказать ничего. На улице многолюдно, но ситуация происходит в точности как в тот день, когда меня так же подрезал Гелик Дёмы. Всем пофиг. Абсолютно.
— Зачем? — только и получается из себя выдавить.
— А вы садитесь и узнаете, — мужчина любезен, но его улыбка вызывает все существующие палитры существующих эмоций, кроме доверия. А тут ещё и парень, что вышел первым, как бы ненароком распахивает пиджачок, незатейливо светя припрятанным пистолетиком. — Не беспокойтесь, — продолжает любезничать мужик. — Даю слово, это совершенно безопасно, — он немного призадумывается, а потом добавляет. — На данный момент.
Ага. Класс. Вот чё-то ва-а-аще легче не стало.
Глава 17. Заложница
Единственный овальный покерный стол в помещении, рассчитанный на шесть персон ещё пуст. Обычно карты начинаются сдаваться после полуночи. В остальное время это место рассчитано для интровертов-алкашей — располагающийся здесь же бар приятно удивит даже самых искушенных.
Чего тут точно нет, так это дешёвой разбавленной выпивки, которой пичкают посетителей наверху. Исключительно элитное пойло. Стоимость одной бутылки сопоставима с минимальной проходной ставкой. Впрочем, для местных игроков она всё равно ничего не значит. Кто попало сюда не попадает. За этим слежу лично я.
Сутками в комнате пашет вытяжка, но запах сигар так прочно въелся в кожаную обивку кресел, что его можно разве что выжечь. Алкоголь, кубинские сигары, девочки, понты, азарт — стандартный коктейль для тех, кому пресытила жизнь и хочется развлечься.
Я давно варюсь в этом котле, но за карты садился максимум пару раз, от скуки.
Как сел, так и встал. Прикола, во всяком случае, не оценил. Покер не увлёк, сигары не курю, девочки на один раз не интересуют, спиртное пью редко. Страйк. Все удовольствия мимо. Хз, может я бракованный.
Недовольно кошусь на наручные часы. Двадцать минут шестого, а встреча была запланирована ровно на пять. Наплевательского отношения к пунктуальности прежде за Давидом не замечалось, так что это настораживает. Но куда деваться, велено ждать — ждём.
Делать всё равно нечего, а до рассвета я отсюда один хрен не уеду, так что выбираю из ряда бутылок ирландский виски. Уже откупоривая горлышко слышу, как за спиной открывается дверь. По одному едкому шлейфу одеколона угадываю, кто пришёл. Он у него неизменный.
— Ты опоздал, — не оборачиваясь, замечаю я. — Бурбон будешь?
— Буду, — отвечает Давид и добавляет явно не мне. — Проходите, дорогая.
Озадаченно оборачиваюсь и цепенею на месте при виде… Тамары. Обычное загорелое личико бледнее мела. На контрасте с тёмными волосами это особенно заметно. Напуганная, движения заторможенные, но ведёт себя спокойно. Даже слишком.
Давид галантно подвигает к ней кресло и, придерживая за руку, помогает присесть. Вроде бы сама учтивость, но сюрреализм происходящего выбивает из колеи. Как и его помощник с оттопыренным пиджаком, как бы ненароком ставший за Томой. Знаю я этого типа. И для чего он нужен…
Градус напряжения нарастает.
— Зачем она здесь? — стараюсь абстрагироваться, но получается херово.
— Для того, чтобы напомнить: я не повторяю дважды, — Давид обходит стол и занимает центральное место. Для удобства закатывает рукава белоснежной рубашки и с наслаждением закидывает ноги на обитую тканью столешницу.
Давид — мой босс. Официально по бумагам, конечно, значится, что я полноправный владелец клуба, но это только по бумагам. По факту я его цепная собачка, такая же, как и остальные. Просто занимаю одну из первостепенных ниш.
— Поясни, — слово выплёвывается через стиснутую челюсть, что не остаётся незамеченным.
— Расслабься. И налей мне выпить.
Послать бы эту гниду, но таких людей не посылают. После обычно бывают печальные последствия. Только поэтому выполняю требование, с раздражённым звоном стекла, ударившегося о поверхность, ставя перед ним стакан. Отхожу на несколько шагов и в пару глотков осушаю свою порцию. Догадываюсь, о чём пойдёт речь.
— Говори.
— Где твоя учтивость? Хоть бы даме что предложил. Дорогая, что-нибудь хотите? — от его вежливости сводит зубы. Всадить бы с разворота, чтоб летел дальше, чем видел.