Уф. Не грохнулась.
— Что ты здесь делаешь?
— То, что должен был сделать месяц назад. Приехал за тобой.
— И куда мы поедем?
— Сначала в общежитие. Заберём твои вещи.
Какой знакомый командорский тон. В субботу его не было. В субботу на свадьбе был человек, который сожалеет и который пытается извиниться. Сейчас же Демьян вновь в своей стезе — излучает самоуверенность.
— Зачем?
— Чтобы ты не кормила клопов.
— И куда ж мне тогда деваться? На вокзал? Кормить крыс?
— Ты переезжаешь ко мне.
Подхожу ближе, демонстративно обнюхивая его. Обалденный запах одеколона с примесью табака. Но перегара нет.
— Вроде трезвый.
— Не смешно.
— Ну так и я не смеюсь. Напомни-ка, где была я, когда ты это решил?
— Тамара, не язви, — окурок летит не глядя.
— Не мусори.
— Садись, в машине поговорим.
Э, нет. Наедине у нас разговор точно не склеится, там не до этого будет. Я себя знаю, сама ж не выдержу. Так что фигушки. Закрытое пространство и не очень удобное переднее сидение, помним-помним.
— Не сяду.
— Тамара, твою мать! Я хочу поговорить. Без свидетелей.
— Поэтому свалил со свадьбы?
Не буду отрицать, меня это задело. Если он так скучал, неужели нельзя было остаться? Быть может к концу вечера диалог бы как-то выстроился… И мы бы потанцевали… Впервые в жизни. А может и что более… Но вместо этого он просто уехал.
— Пришлось.
— Почему?
— Это неважно.
— Опять неважно? — прошёл месяц и что, никаких изменений? Это уже не бесит, это удручает. — У тебя всё неважно, а я потом оказываюсь в машине с непонятными мужиками.
— Я не мог остаться. Нужно было кое-что решить.
— Что решить?
— Что нам делать дальше.
— Что-то надумал?
— Надумал. Но ответ зависит от тебя. Если он будет отрицательным — я отстану и навсегда исчезну из твоей жизни.
Что-то как-то душно стало, не?
— Что за вопрос? — начинаю даже подхрипывать на нервяке.
— Ты можешь меня простить и дать второй шанс?
Чувствую, как покрываюсь испариной. Чёлка прилипает ко лбу. Это, наверное, самый долгожданный и самый ненавистный вопрос.
— Мне не за что тебя прощать, потому что обиды нет.
— Не годится. Мне нужна конкретика: да или нет.
— Ты давишь.
— А у тебя было полно времени, чтобы обдумать всё.
— Я ведь уже говорила: я не подхожу для всего этого…
— Да или нет, — Игнатенко повышает голос. — У меня есть шанс?
Прячу пунцовеющее лицо в ладонях.
— Я ведь люблю тебя, — на одном выдохе выпаливаю я. — Ну, конечно, есть, но…
Не договариваю, потому что мои руки заводят в стороны, устраняя помеху, и целуют в губы. Мой язык встречает его как давнего знакомого и от восторга можно задохнуться. Как же я скучала по его поцелуям… Как же сильно мне их не хватало…
Обнимаю его за шею, впиваясь пальцами в его затылок. Теперь не смогу отпустить, не смогу прерваться. Дёма, кажется, тоже этого не хочет. Потому что когда поцелуй заканчивается, он не отстраняется, а только сильнее прижимает меня к себе, утыкаясь носом в шею. Стискивает до трещащих рёбер. Я же, в попытке дать ему понять, насколько сильно скучала, до подступающих слёз наглаживаю крепкую мужскую спину. Мою спину. Он весь только мой и баста.
— Мне этого не хватало, — шепчет он едва слышно.
— Мне тоже.
— Не исчезай больше.
— Не делай так, чтобы я исчезла.
— Не сделаю, — от меня отстраняются, но лишь для того, чтобы обнять за голову и со всей серьёзностью заглянуть в глаза. Голубые воды безмятежны и решительны. — Я люблю то, чем занимаюсь… И тебя люблю. Знаю, ты ожидаешь, что я всё закончу и…
— Нет, — сердито перебиваю его. Да что ж он не понимает! — Совершенно не то.
Плохо же ты меня знаешь, Демьян Владимирович. Я никогда не заставлю кого бы то ни было выбирать. И не буду ставить ультиматумы. Это дорога, которая по определению ведёт в никуда. Я просто хочу знать. Быть в курсе. Хочу, чтобы со мной считались.
Решительную тираду награждают ещё одним поцелуем.
— Мы будем искать компромиссы, договорились? Обсуждать. И никаких секретов.
Обещаю.
«Компромиссы»? «Обсуждать»? «Никаких секретов»? «Обещаю»? Со мной точно сейчас Демьян Игнатенко разговаривает? Не двойник? Хотя второго такого вряд ли можно отыскать на нашей планете. Это единичный экземпляр.
— Вот прям никаких? — каверзно уточняю я.
— В пределах разумного, конечно.
А, ну да. Демьян Игнатенко. Собственной персоной. Теперь узнаю.
— Что ж, — не спорю, мне страшно, но кто не рискует, тот… Тот не рискует. Верно?
Будем смотреть по обстоятельствам. — Попробуем.
— Поехали?
Меня жестом приглашают в Гелик, и теперь уже я не сопротивляюсь. Куда угодно.
Хоть на край света.
— Куда? За чемоданом?
— За чемоданом.
— Я хотела в Военно-Морской музей сходить, — вспоминаю, когда водитель утрамбовывается рядом. Край света звучит красиво, но можно и куда-нибудь поближе.
— И туда доедем.
— Мне только надо купить новый скетчбук.
За прошедший месяц я не притрагивалась к рисованию. Не могла себя заставить, но чувствую, что эта стадия позади. Внутри уже зарождается предвкушение взяться за маркеры и исполнить задуманное — обновить кое-чей портрет. На этот раз сделав его полностью в цвете.
— Не надо, — с заднего сидения на мои колени перекочёвывает знакомый альбомчик. Уж и не чаяла его снова увидеть. — Давай продолжим с того момента, где закончили.
Он ведь не о рисунках говорит, да?
— Думаешь, получится?
Дёма заводит мотор и задом сдаёт на дорогу, резво выруливая.
— Вот это мы с тобой и проверим.
Убедил. Проверим. А там как пойдёт…