роткой цилиндрической шейкой и утолщенным крючковатым венчиком, а также с короткой шейкой и венчиком, отогнутым наружу под прямым углом (рис. 38: 11, 42, 43), что характерно для Приднепровья (Беляева С.А., 1982, рис. 22; 24: 10–12).
Приведенные данные неоспоримо свидетельствуют, что святилище в Звенигороде возникло на рубеже X–XI вв. и прекратило свое существование во второй половине XIII в. При этом большая часть керамики и вещей (не менее 24 наименований, не считая разновидностей) относится к довольно широкому промежутку времени: XII – первой половине XIII в. Среди находок есть твердо датирующиеся первой половиной XIII в., и даже более точно – 30–40-ми гг. XIII в. Это прежде всего византийская монета 1224–1230 гг., крест-складень с обратной надписью (1240 г.), а также кресты – перламутровый и с рифленой поверхностью, перстень-печать с княжеским знаком, меч, наконечник ножен, пятилучевая привеска-колт. Находок, выходящих за пределы этого периода, немного. К X–XI вв. относятся пятилучевое кольцо зарайского типа, широкорогая лунница, калачевидное кресало, наконечник стрелы типа 45, шпора с крючками на концах, некоторые типы бус, глиняная посуда. Завершающая фаза существования святилища датируется второй половиной XIII в. по находкам квадрифолийных привесок, ажурного перстня, прямоугольных кресал, ключей типа Г, литого ажурного браслета, стрел типа 68 и В VIII, шпоры с колесиком, накладок на уздечку, обломков посуды (табл. 3).
Поддаются датировке и отдельные объекты, открытые на святилище. Капище 3 использовалось с начала и до конца существования святилища – с рубежа X–XI вв. до второй половины XIII в. Интересно расположение вещей разного времени на этом капище. Все вещи X–XI вв. (широкорогая лунница, калачевидное кресало, наконечник стрелы типа 45 и керамика) находились в северной его части, за пределами выложенной камнями площадки капища (рис. 71). На самой каменной вымостке найдена только бусина этого времени – рубленый бисер. Возможно, это связано с тем, что площадку капища время от времени очищали, как, согласно описанию Саксона Грамматика, это делали в Арконе: жрец «за день до праздника святилище храма, куда вход только ему был позволен, выметал веником, как можно лучше» (Фаминцын А.С., 1884. С. 48). При этом только маленькая бусина случайно осталась среди камней. Вещи XII – первой половины XIII в. в большом количестве покрывают всю площадь капища (рис. 39); самые поздние находки второй половины XIII в. не встречаются в центре капища, за исключением одного прямоугольного кресала, а расположены кругом каменной кладки у ее подножия (рис. 71). Здесь же встречены обломки позднейшей посуды. Может быть, на завершающем этапе почитания местного бога сама площадка капища стала неприкосновенной, и все обряды совершались вокруг нее. В это время кругом капища были устроены и культовые сооружения.
Капища 1 и 2 по вещевым находкам и керамике могут датироваться X – серединой XIII в. Явно поздних вещей на них нет. К раннему периоду относятся пятилучевое кольцо зарайского типа и керамика, лежавшие, как и на первом капище, не в центре капища 2, а на его склоне. На капище 1 ранним временем датируются бусины и наконечник стрелы типа 45.
К раннему времени, к X–XI вв., относится нижний слой сооружения 9, в котором находились бусина того времени и шпора с крючком. Это сооружение использовали многократно, его заполнение разделено стерильными прослойками. Верхние его слои датируются XII – первой половиной XIII в. К этому же времени относится большинство раскопанных в Звенигороде объектов – сооружения 3, 4, 5, 6, 8, 10, 12, длинные дома 2, 3, 8. В некоторых объектах найдены и более поздние вещи и керамика – второй половины XIII в.: в сооружении 11 шпора с колесиком, в сооружении 13 ключ типа Г, в сооружении 14 наконечник стрелы типа 68 и костяной, в длинном доме 7 литой ажурный браслет, в яме на месте длинного дома 8 костяной наконечник стрелы. Поздняя дата этих объектов подтверждается и стратиграфическими данными (сооружение 13 перекрывает сооружение 12, яма врезается в длинный дом 8). Вместе с поздними вещами встречены и более ранние находки и керамика первой половины XIII в., что указывает на длительное существование этих объектов и отсутствие перерыва в их использовании в середине XIII в.
Датировка городища-святилища Богит может быть основана только на находках керамики. Из вещей во всех объектах найден только обломок стеклянного браслета в каменном жертвеннике на сакральной части городища. В отличие от Звенигорода на Богите в гораздо большем количестве представлена посуда раннего периода – X–XI вв. В это время на святилище были сооружены главное капище и жертвенник, а на общественной части городища построены длинные дома и углубленные жилища. Одновременно совершались погребения на могильнике, кругом него был насыпан земляной вал. К этому периоду относится яма с «хлебной» печью, жилище-сторожка за пределами главного вала.
Все углубленные объекты раннего периода были оставлены и засыпаны землей, забросаны камнями. Более поздние материалы XII – первой половины XIII в. происходят с капища и из жертвенника, где находился и обломок стеклянного браслета. Поздние обломки посуды есть и в длинном доме 2. Все эти объекты существовали длительное время, святилище посещали, перед идолом совершали обряды, приносили жертвы, собирались сходки в общественном доме, что продолжалось до середины XIII в.
Третье городище, Говда, входившее в состав культового центра на Збруче, также использовалось с рубежа X–XI вв. вплоть до середины XIII в. Заполнение его широкого внутреннего рва, в котором слои жертвоприношений, состоящие из угля, пепла, битой посуды, костей животных, перемежались со стерильными прослойками из глины и каменными вымостками, делится на три хронологических периода. В самом нижнем слое содержится керамика X–XI вв. и найдено калачевидное кресало с язычком X–XI вв. (Колчин Б.А., 1959. С. 99). Средний горизонт по керамике датируется XII в., тогда как самый верхний горизонт относится к XII – первой половине XIII в. Эта дата определяется по керамике и по наконечникам стрел. Три из них относятся к типам 42, 46, 52, датирующимся очень широко, с VII до XIII в., но стрелы типа 95 имели хождение лишь в XII–XIII вв. (Медведев А.Ф., 1966. С. 66–70, 84). Наиболее узкую и конкретную дату дает литой оловянисто-свинцовый перстень с изображением птицы на щитке, имеющий аналогии в Новгороде в слое 20–30-х гг. XIII в. (Седова М.В., 1981. С. 137).
Все три городища-святилища Богит, Звенигород и Говда, составлявшие культовый комплекс на Збруче, возникли приблизительно одновременно на рубеже X–XI вв., существовали до середины XIII в., а Звенигород функционировал еще во второй половине того же века.
III. Обряды и верования
Многообразие в характере и конструкции культовых памятников, в их величине и в составе жертвоприношений отражает разное назначение этих объектов и своеобразие обрядов, в них совершавшихся. Конечно, следы далеко не всех обрядов могли сохраниться на археологических памятниках, но всё же по многим материальным свидетельствам можно в какой-то мере восстановить древние ритуалы, которые, с одной стороны, иллюстрируют и подтверждают данные письменных источников, наполняют их конкретным и, что не менее важно, хронологическим содержанием, а с другой стороны, дают дополнительные новые сведения о языческом богослужении. В свою очередь обряды отражают различные стороны верований и мировоззрения славян, по ним можно судить о высшей мифологии (Токарев С.А., 1957. С. 110–114).
Понять характер обрядов, совершавшихся на святилищах, и объяснить значение приносившихся там жертв можно только предположительно, учитывая при этом возможность разных толкований. Это связано как с отрывочностью дошедших до нас источников, так и с многогранностью и противоречивостью многих верований и обрядов. Как заметил А.Я. Гуревич, «чуждые нам система взглядов и строй мыслей, господствующие в ту эпоху, подчас с трудом доступны современному сознанию» (1984. С. 19).
Главными составными частями языческого богослужения у славян были моления, жертвоприношения и гадания, завершались все эти действа всеобщим пиром, пением и плясками, что известно из многочисленных известий и описаний. И.И. Срезневский считал, что обряды, совершаемые при богослужении, собственно одинаковы у всех славян и дополняются лишь местными и временными особенностями (1846. С. 63, 104; 1848. С. 32). Это положение подкрепляется выводами современных исследователей о том, что славянская мифология, несмотря на локальные варианты, долго сохраняла основные общеславянские характеристики (Мифы народов мира, 1982. С. 450). Эти выводы подтверждаются и археологическими данными – широким распространением по славянским землям более или менее одинаковых культовых памятников и сооружений на них.
Глубокие корни славянского язычества, уходящие в отдаленную древность (Рыбаков Б.А., 1981, с 604), сохранение индоевропейских мифологических традиций (Иванов В.В., Топоров В.Н., 1974), близкие черты с верованиями соседних народов (как считает Н.И. Толстой, «почти все признаки объединяют славянскую духовную культуру со многими родственными и соседствующими культурами и традициями Евразийского континента» (1989. С. 16)) – всё это позволяет искать довольно отдаленные по времени и пространству аналогии и объяснения славянским обрядам и, во всяком случае, с полным правом привлекать для этого сведения о религии западных славян, содержащиеся в немецких хрониках.
Само строительство святилищ и храмов являлось своего рода жертвоприношением (Чайльд Г., 1949. С. 173). При выборе места для них существовали определенные требования. Как правило, святилища располагались в стороне от жилых построек и находились на холмах или горах, господствующих над окружающей местностью. Это относится ко многим рядовым городищам-святилищам и ко всем известным крупным религиозным центрам славян. «На холме вне двора теремного» было устроено святилище в Киеве, за пределами Новгорода находилось святилище в Перыни. Городище Богит занимает самую высокую вершину в Медоборах, святилища в Звенигороде и Говде расположены на южных, обращенных к солнцу склонах холмов, что было свойственно и некоторым рядовым святилищам (Рухотин, Горбово). Такое расположение святилищ имеет параллели и у других народов. Так, дельфийский храм Диониса – бога растительности и плодородия и прилегающий к нему священный участок находились на южном склоне Парнаса, на довольно крутом подъеме горы (Лосев А.Ф., 1957. С. 317). Для славян объяснение этому находится в Слове св. Григория: «Окаянии полдень чтуть и кланяються на полъдень обратившеся» (Афанасьев А.Н., 1865. С. 182). Как и на Збруче, вершины трех гор занимали святилища в Силезии (Шлонжа, Радуния, Костюшко). В горах Свентокжицких святилища расположены на господствующих над местностью вершинах гор (Лысая Гора, Добжешуво, Гора Гродова). Городище Аркона было построено на вершине высокого мыса, с трех сторон защищенного утесами, которые «поднимаются как стены и так высоки, что их вершины не может достигнуть стрела, пущенная из метательной машины» (Саксон Грамматик) (Срезневский И.И., 1846. С. 47).