) И все же в исторической интерпретации былины многое осталось незавершенным и должно быть изучено в комплексе с русскими и византийскими историческими свидетельствами и археологическими данными, которые дают убедительную датировку основному сюжету былины 35. (Рыбаков Б. А. Предпосылки образования древнерусского государства (Очерки по истории СССР III - IX вв. М., 1958, с. 816-827); Он же. Древняя Русь…, с. 47-49.)
Предметом обсуждения и спора было сходство данной былины с духовными стихами "калик перехожих", сходство с житием святого Михаила из Потуки, переплетенность отдельных элементов былины с мировыми бродячими сюжетами и др. Содержание былины иногда сводилось авторами только к тому, что она будто бы всего лишь "песня о женитьбе героя". (Пропп В. Я. Русский героический эпос. Л., 1955, с. 105.)
Заслугой этого исследователя является верное (хотя и интуитивное) определение времени создания былины: "Государство, отраженное в ней, - Киевская Русь" (с. 105). Большинству былин В. Я. Пропп отказывал в этом.
Перейти к рассмотрению былины можно только после решения двух вопросов: во-первых, соответствует ли реальной действительности гиперболически описанная просторная могила жены героя, где он сам (давший ранее обещание умереть вместе с женой) помещается со своим конем и всем доспехом, а, во-вторых - что представляет собой странное имя героя: Михаил Поток (или Потык) с ударением на первом слоге?
Во всех вариантах былины очень красочно описывается могила, в которую должен лечь Михаил Поток. Жену Михаила везут к могиле на санях, как предписывал древний языческий обычай. Сама могила сооружена надежно:
Выкопали могилу глубокую и великую
Глубиною, шириною по двадцати сажен,
Сбиралися тут попы с дьяконами
И со всем церковным причетом
Погребали тело Авдотьино,
И тут Поток Михаила Иванович
С конем и збруею ратною
Опустился в тое же могилу глубокую,
И заворочали потолоком дубовыим
И засыпали песками желтыми,
А над могилою поставили деревянный крест.
Иногда, кроме самой могильной ямы, предусматривается и обширная деревянная домовина в ней:
Стройте вы колоду белодубову
Итти-то мне во матушку во сыру-землю
А со тыим со телом со мертвыим
Итти-то мне туды да на три года,
Чтобы можно класть-то хлеба-соли, воды туда
Чтобы было там мне на три года запасу-то…
Копали погреб тут они глубокий,
Спустили их во матушку во сыру-землю…
"Колода"-домовина была построена из теса и такой величины, что Поток "заходил в колоду белодубову". Погребальное сооружение иногда названо "клетью", т. е. срубом. (Рис. 70). Все это в точности отражено археологическими раскопками некоторых дружинных курганов IX - X вв. на Киевщине и Черниговщине (вплоть до Стародуба), сосуществующих с основным видом погребения - сожжением.(Самоквасов Д. Я. Раскопки северянских курганов. М., 1916; Он же. Могильные древности Северянской Черниговщины. М., 1917; Смолiчев Петро. Чернигiв та його околицi за часiв великокнязiвських. - В кн.: Чернигiв та Пiвнiчне Лiвобережжя. Київ, 1928; Рыбаков Б. А. Древности Чернигова. М., 1949, с. 21-22; Блифельд Д. И. К исторической оценке дружинных погребений в срубных гробницах Среднего Поднепровья IX-X вв. - Сов. археология, 1954, т. XX, с. 154-155; Блiфельд Д. I. Давньоруськi пам'ятки Шестовицi. Київ, 1977.) Могильные ямы, разумеется, не таких сказочных размеров, но тоже кубические; ширина обычно равняется глубине (3-4 м).(Д. Я. Самоквасов во время археологического съезда в Чернигове начал показательную раскопку очень большого кургана на Болдиных Горах: "В яму углублен (раскопочный) колодезь до 6 аршин (4 м 35 см), но её дна не встречено, а наступивший вечер побудил прекратить раскопку". (Самоквасов Д. Я. Раскопки северянских курганов, с. 33).) В срубных гробницах есть и "клети" и домовины-"колоды", не доходящие до стенок могильной ямы. Особый интерес представляют парные погребения знатного воина вместе с женщиной и оседланным конем, вполне отвечающие былинному описанию.
Дата курганов с такими погребениями - конец IX - первая половина X в., т. е. от Осколда до Игоря включительно, а может быть, и несколько позже. Курганы с такими клетями сосуществуют и хронологически и географически с известными нам дружинными курганами с сожжением и различие с ними объясняется не этнической, а религиозной основой: в курганах с сожжением погребены язычники, а в курганах со срубными гробницами погребены первые представители тех русов, "елико крестилися". Христианская обрядность категорически отвергала сожжение умерших. Хоронить следовало в земле, положив тело покойника головою на запад. Именно так и погребены люди в срубных гробницах. Конечно, ряд языческих черт еще остался в обряде: насыпка высокого кургана, захоронение коня, оружия и, конечно, самым главным диссонансом было погребение с умершим его жены или рабыни. Современники могли обойти этот щекотливый сюжет, если умели представить дело, как единовременную смерть супругов.
Срубные гробницы без трупосожжения есть в Киеве y Десятинной церкви, y Искоростеня, y Плеснеска, есть вокруг Чернигова, в Седневе и в Стародубе. Количество их невелико. В одном из шестовицких курганов такого типа найдена бронзовая печатка с изображением Иисуса Христа, которая могла удостоверить принадлежность её владельца к христианской общине и в то же время не являлась таким явным наружным признаком, как нательный крест, так как хранилась в сумочке-калите y пояса.(Блiфельд Д. I. Давньоруськi пам'ятки…, с. 151, рис. 29. В публикации вещь ошибочно названа перстнем.) Для той эпохи, когда оказаться христианином было не всегда безопасно, подобное скрытое доказательство было вполне естественным.
С. С. Ширинский привел интересный сравнительный материал о подобных раннехристианских погребениях без языческого трупосожжения в Моравии; датируются они точно так же концом IX - началом X в.(Ширинский С. С. Археологические параллели к истории христианства на Руси и в Великой Моравии. - В кн.: Славяне и Русь. М., 1978, с. 203-206.)
Повествование былины полностью сходится как с археологическими реалиями (яма-погреб, клеть, домовина, бревенчатый накат, двое погребенных, оседланный и взнузданный конь, "сбруя ратная", посуда с пищей и питьем), так и с истолкованием этих курганов (без сожжения трупов) как христианских - в погребении православного Михаила Потока участвуют священники со всем причтом, а сверху на могиле ставят "деревянный крест". В одном случае археологические раскопки раскрыли картину, удивительно напоминающую былинную обстановку. В 1927 г. П. С. Смоличев исследовал в Шестовицах близ Чернигова курган с остатками тризны в его насыпи. В большой могильной яме (3,6X3,7 м) прослежены остатки домовины, погребение оседланного и взнузданного коня и двоих людей, мужчины и женщины. В числе оружия был хорошо сохранившийся меч IX - X вв. Датирует курган диргем Ахмеда Ибн-Исмаила около 913 г. Автор раскопок П. С. Смоличев отмечает, что "похороненные находились в сидячем положении, и мужчина обнимал женщину левою рукою". (Блiфельд Д. I. Давньоруськi пам'ятки…, с. 175. Подробное описание расположения костей покойников убеждает в правильности такого объяснения.)
Недаром в былинах уцелела такая деталь:
Они сделали домовищечко, Чтобы можно лежа лежать, Лежа лежать и сидя сидеть, И стоя стоять. (Онежские былины. М.; Л., 1949, т. I, с. 371.)
Этим романтическим штрихом можно закончить проверку степени соответствия былинного рассказа о погребении христианина Михаила и его недавно крещеной (об этом специально идет речь в былине) жены такому смешанному христианско-языческому обряду, какой известен нам по археологическим материалам.
Второй вопрос касается имени и прозвища былинного героя. В литературе и то и другое рассматривалось в связи с житием болгарского святого Михаила Воина из Потуки, представляющем собою один из вариантов змееборческой легенды, близкой к легенде о святом Георгии, победителе змея.(Веселовский А. П. Разыскания в области духовного русского стиха. СПб., 1883, гл. IX; Он же. Праведный Михаил из Потуки. - ЗОРСА, 1883, т. XXXII, № 4: с. 355-367; Миллер В. Ф. Очерки русской народной словесности. М., 1897, т. I, с. 122-128; Веселовский А. H. Былина о Потоке и о сорока каликах. - ЖМНП, 1905, V, с. 303-313; Ярхо В. И. Эпические элементы, приуроченные к имени Михаила Потока. - Этнографическое обозрение. СПб., 1910 - 1911, с. 86 - 88; Павлов А. Догадка о происхождении древнерусского предания, которое называет первого русского митрополита Михаилом Сирином. - Чтения в Об-ве Нестора летописца. 1896, кн. XI, с. 22 - 26.)
В своей схеме русская былина и болгарское житие действительно несколько сходны, но вопрос о первородстве жития крайне сомнителен. Городок Потука упоминается только в 1323 г. и местонахождение его неизвестно. (Бурмов А. История на България през времето на Шишмановци (1323-1396). София, 1968, с. 232 - 233; История на България. София, 1982, т. III, с. 228 и 312.) Мощи Михаила из Потуки "открыты" якобы в 1206 г., а само житие написано в XIV в., но время жизни Михаила приурочено ко времени принятия христианства болгарами (память Михаила Воина празднуется современной православной церковью 22 ноября со ссылкой на 866 год).
Для Киевской Руси имя Михаил связано с первым крещением русов, о котором объявил в своем окружном послании константинопольский патриарх Фотий в 867 г. Крещение состоялось во время короткого соправительства двух императоров - Михаила III и Василия Македонянина в 865-866 гг.(Машин В. А. Христианство в России до св. Владимира, - Владимирский сборник. Белград, 1938, с. 9. ) Крестил русов некий митрополит Михаил: "В лето 886 (дата ошибочна) прииде Михаил митрополит в Русь, послан от Василия Македона, царя греческого и Фотия патриарха, иже (Михаил) уверяя русь вверже евангелие в огнь и не изгоре. И сим чудом ужаси рус