«Специальный словарь политики» по своей внутренней структуре весьма неоднороден. В последние годы разработана более детальная его классификация, по сравнению c предложенной В. Шмидтом (21; 22). При этом исследователи обращают внимание также и на тот факт, что в процессе идеологического воздействия используются не только «идеологически связанные» слова, но и другие, в принципе идеологически не окрашенные языковые единицы. Так, например, Р. Фрайтаг представляет структуру общественного словаря следующим образом (6, 82 – 130):
Собственно политическая лексика
· Термины
· Жаргонизмы
· Лозунговые слова
Потенциально политическая лексика
· Лексика общего словарного запаса
· Названия организаций, партий, государств и т.п.
· Языковые явления, носящие характер лозунговых слов
Важное место в этой классификации отведено «лозунговым словам» (Schlagwort), под которыми понимается лексическое единство (в отличие от лозунга как синтаксического единства), не выражающее прямо идеологически релевантные идеи (в отличие от политических терминов и политических жаргонизмов), но характеризующееся идеологической связанностью. К таким словам можно отнести некоторые формы обращения, некоторые слова, связанные с культурной политикой, искусством, педагогикой, психологией, а также отдельные лексические единицы, относящиеся к повседневному, общеупотребительному словарю, например, Glück «счастье», Vertrauen «доверие», Heimat «родина», чье понятийное содержание непосредственно зависит от характера социальной системы, в условиях которой функционирует данный язык. Для лозунговых слов характерным является наличие экспрессивного компонента значения и высокая частотность употребления.
Большое внимание в работах лингвистов ГДР уделяется исследованию истории развития и функционирования отдельных «идеологически связанных» слов (1; 14; 17), тематических групп таких слов (8; 9; 18; 24), а также особенностям их синхронного функционирования в ГДР и ФРГ (7; 19).
Оригинальный подход к изучению языка политики предлагает А. Нойберт. В своих рассуждениях он исходит из того факта, что представители марксистско-ленинской и буржуазной идеологий употребляют такие слова, как Demokratie «демократия», Freiheit «свобода» и др. в совершенно разных значениях. Автор ставит вопрос о том, как классифицировать это явление: рассматривать ли эти слова в качестве омонимов, полисемичных слов или же вести речь о социолингвистических вариантах значений слов. Он приходит к выводу, что для адекватного описания рассматриваемого явления необходима дальнейшая разработка системы лингвистических категорий с учетом взаимоотношения языка и общества.
По аналогии с такими понятиями, как фонема, лексема и т.п. им вводится новое понятие «идеологема» (Ideologem), которое определяется как «лингвистический инвариант с социальной релевантностью» (15, 36). «Идеологемы» нельзя выделить из языкового материала, поскольку это понятие представляет собой некую абстракцию, введение которой позволяет обобщить факты некоторых языковых различий и показать их зависимость от определенных социальных феноменов. Эти инварианты, вернее, система инвариантов заимствуется из системы понятий марксистско-ленинской теории общества.
Для иллюстрации того, что понимается под «идеологемой», А. Нойберт приводит следующий пример: в немецком языке в ГДР функционируют многочисленные сложные слова с компонентом Volk(s) – «народ» (Volksvertreter «народный представитель», Volkspolizei «народная полиция», Volksrepublik «народная республика») и другие словосочетания со словом sozialistisch «социалистический» (sozialistische Demokratie «социалистическая демократия», sozialistischer Wettbewerb «социалистическое соревнование», sozialistisches Kollektiv «социалистический коллектив»), сложные слова с компонентом Staat(s) «государство» (Staatsplan «государственный план», Staatsvertrag «государственный договор», Staatsverlag «государственное издательство»). Эти лексические средства широко употребляются в ГДР в научной литературе, средствах массовой информации, повседневном общении, поскольку они отражают понятия, весьма значимые и важные для социалистического образа жизни. Благодаря тому месту, какое они занимают в общественном сознании, они объединяются в идеологему «социалистическая хозяйственная система».
«Идеологемы» характеризуются весьма сложной системой лексем. Одна и та же лексическая единица может входить в состав двух совершенно различных «идеологем» (ср., например, Freiheit «свобода» в устах буржуазных идеологов и представителей социалистической идеологии). Но это вовсе не означает, что социолингвистическое единство идеологем ограничено только лексическим уровнем. «Идеологема» может быть представлена и единицами других уровней структуры языка, однако эта проблема, по мнению А. Нойберта, еще нуждается в дальнейших исследованиях (15).
Переходя к проблеме формирования идеологии при помощи воздействия различных языковых средств, необходимо отметить, что философы и лингвисты ГДР постоянно подчеркивают научную несостоятельность абсолютизации роли языка в формировании сознания, характерную для некоторых течений буржуазной философии. Каждый индивидуум является членом общества, и решающим фактором формирования его сознания является общественная практика. В конечном итоге коммуникативные потребности, обусловленные общественной практикой, определяют языковые изменения, а не наоборот (5; 25). Однако признание определяющей роли общественной практики по отношению к языку вовсе не означает отрицание возможности влияния на сознание индивидуума посредством языковой коммуникации.
Исследователи ГДР постоянно подчеркивают, что язык является одним из важнейших элементов в классовой борьбе, оружием в непримиримом идеологическом противоборстве классов (3; 11). Тот факт, что различные классы используют один и тот же язык неодинаково, отнюдь не означает, что именно здесь и лежат истоки общественных противоречий и классовых столкновений (как это утверждают неопозитивисты). Марксисты считают, что возникновение многозначности основных идеологических терминов, а также некоторые другие языковые явления подобного плана являются не причиной, а следствием общественных противоречий. Если различные классы используют один и тот же язык, то рано или поздно слова, связанные с определенными областями жизни, приобретут разные значения; при этом каждый класс использует целый ряд терминов, употребление которых является специфическим именно для данного класса. Эти моменты необходимо учитывать в процессе пропаганды и агитации.
В связи с этим Г. Клаус дает следующие рекомендации:
1) при употреблении слов, которые в устах представителей различных классов имеют разные значения, необходимо выделить нужное значение;
2) для того чтобы вызвать у широких народных масс определенный образ мыслей и соответственно действий, необходимо выбирать определенные слова, причем слова эти в соответствии с ориентацией на различные классы будут разными; одно и то же общественное состояние может при определенных обстоятельствах обозначаться по-разному различными классами;
3) в ходе работы агитатор должен постоянно учитывать тот факт, что различные значения слов при описании одних и тех общественных состояний влекут за собой различия и в оценочном компоненте (11, 118 – 119).
Большое внимание лингвисты ГДР уделяют изучению особенностей построения идеологически релевантных текстов, причем анализу подвергаются практически все уровни их структуры. Так, К. Кесслер в работе «Названия государств и их правительств в прессе ГДР и ФРГ: Лингвистическое исследование взаимоотношения языка и идеологии» (10) рассматривает идеологически обусловленные особенности употребления отдельных лексических единиц, анализируя специфику отражения классовых установок и интересов в наименовании государств и их правительств. Автора интересует, с одной стороны, как эти названия могут способствовать эффективному распространению идей рабочего класса, а с другой – каким образом использует языковые средства империалистическая пропаганда для манипуляции общественным мнением. В качестве источника данных использовались выборки из текстов газет «Neues Deutschland». – Berlin; «Die Welt». – Hamburg etc. за 1950 – 1970 гг.
Сравнивая фигурирующие в этих выборках наименования и анализируя их в широком контексте, автор приходит к следующим выводам:
1) в некоторых случаях и в социалистической, и в буржуазной прессе употребляются одни и те же наименования, что не ведет к возникновению одного и того же понятийного содержания, поскольку эти наименования включаются в разные тематические последовательности;
2) в социалистической прессе при выборе наименования предпочтение отдается тому, в котором наиболее полно отражаются самые существенные черты объекта; в буржуазной печати, напротив, стараются завуалировать эти черты, чтобы затруднить читателю объективное восприятие действительности;
3) социалистическая пресса, стремясь сформировать у читателя научное мировоззрение, ставит перед собой задачу указать в наименовании как на общее, так и на частное, что ведет к большому разнообразию употребляемых наименований; буржуазная пресса чаще всего выдвигает в наименованиях на первый план различные побочные характеристики, постоянное употребление этих наименований позволяет создать в сознании носителей языка определенные социально-психологические стереотипы;
4) в социалистической прессе текст строится таким образом, что он вызывает однозначную (положительную или отрицательную) оценку того или иного явления; в буржуазной прессе оценочный компонент носит не такой ярко выраженный характер;
5) одним из наиболее распространенных методов буржуазной пропаганды является включение объектов в причинно-следственные ряды, неадекватно отражающие действительность;