«обозначение своего рода связи между теоретическим и обыденным или эмпирическим уровнями общественного сознания» (13, 51).
После У. Липпмана в трактовке стереотипов наблюдается некоторый отход от рассмотрения «рационального» начала в их содержании. Стереотипы начинают рассматриваться в психо-социологическом аспекте прежде всего как средство воздействия на сознание людей на иррациональном уровне.
Проводятся эксперименты по определению содержательных компонентов, формирующих расовые и национальные стереотипы и предрассудки. С помощью этих экспериментов пытаются объяснить выживание стереотипов и предрассудков, апеллируя к свойствам человеческого сознания, без учета того, что сознание формируется в ходе социализации личности в той или иной социальной группе.
Более обобщающий характер носит исследование А.Л. Эдвардса, содержащее измерения политических стереотипов (27). Эти измерения были положены в основу многих последующих работ по стереотипам вплоть до наших дней и сводятся к следующим:
1) единообразие – степень соответствия реакции индивида определенным реакциям окружающих;
2) направленность – положительность или отрицательность реакции;
3) интенсивность – степень выраженности положительной или отрицательной реакции;
4) качество – содержание реакции.
Понятие стереотип (в его четырех измерениях) А.Л. Эдвардс и другие ученые использовали для того, чтобы выявить механизмы формирования и сохранения социальных отношений, влияния последних на поведение. В работах этих ученых также отмечается, что содержание конкретного стереотипа зависит от состава социальной группы и исторического периода.
Сопоставляя различные измерения стереотипа (например, единообразие и интенсивность), исследователи не учитывают деятельностный подход в психологии и лингвистике и рассматривают стереотип в качестве детерминанты, предопределяющей осознание и оценку действительности. По мнению Д. Катца и К. Брейли,
«стереотип есть фиксированное впечатление, которое очень мало соответствует тем фактам, которые оно старается представить» (32, 181).
Н. Шёнфельд, который, несмотря на изменение в национальных стереотипах под влиянием второй мировой войны, формулирует свою точку зрения следующим образом:
«Стереотип вовсе не является стереотипом в той степени, в какой он соответствует объективным фактам» (38, 12).
Логическим следствием такого подхода является утверждение о том, что процесс превращения имени собственного в стереотип есть процесс замены денотации коннотацией. Существование стереотипа, по мнению Н. Шёнфельда, зависит не от его истинности, а от степени положительной или отрицательной направленности, соответствующей ему. Другими словами, униформность стереотипа обусловлена его интенсивностью.
Несколько позже Ф. Мерилл и X. Элдридж указывают, что
«стереотипами мы обозначаем внешнюю реальность, хотя в действительности они имеют слишком отдаленное отношение к реальности, если вообще соотносимы с ней» (36, 361).
Согласно К. Янгу, в стереотипах релевантны не логика, а
«чувства ненависти и любви… превосходства и самосохранения» (28, 196).
Главной функцией стереотипов является «порождение» этих чувств. На первый план выступает не познавательный аспект стереотипа, а его эффективная, коннотивная сторона, выражающая эмоционально-оценочное отношение к окружающей действительности.
Использование стереотипов в политике носит пропагандистский характер. Г.Д. Лассуэлл предложил понятие регулятивного кода, который включает:
«1) нормы, которым должны следовать,
2) фактические обстоятельства, на которые „ссылается“ норма,
3) те или иные санкции в случае нарушения или соблюдения нормы» (33, 64).
Он анализирует проблему политических символов и оперирование ими в пропагандистских целях. Сдвиг фокуса внимания с одной системы символов на другую может сам по себе вызвать изменение взглядов. Эффективно также использование символов как частое и эмфатическое повторение, которое может быть достаточным для того, чтобы вызвать желаемый отклик (33, 112).
В целях повышения эффективности пропаганды Г.Д. Лассуэлл предложил концепцию глобального символа, включающего самые разнообразные взгляды и установки и первоначально воздействующего на аудиторию лишь стилистически и эмоционально. После завоевания определенного «плацдарма» в сознании и поведении индивида и/или социума глобальное символическое «наступление» может развиваться в направлении переоценки ценностей, в том числе и идеологических.
Непосредственное воздействие, достигаемое с помощью «манипуляции символами», Г.Д. Лассуэлл определяет как агитацию. В качестве инструментов агитации исследователь называет, в частности, лозунги. Данное направление в области исследований стереотипа не было единственным. В развитие идей У. Липпмана ученые продолжали изучение когнитивного уровня стереотипов. Дж.Р. Ферс, например, писал, что
«изучение жаргона современных литературных обозревателей прессы показывает, как все обычные ситуации, вызывающие общественное суждение, имеют тенденцию создавать стереотипизированные формы языка. Это не значит, что такие обозрения потеряли смысл; видимо, набор подходящих фраз-клише – очень удобен практически» (18, 39).
В дальнейшем понятие стереотипа начинает использоваться и при анализе групповых представлений, предрассудков, национальных предубеждений. Наиболее показательными работами по изучению стереотипизации (60-х – 70-х годов) можно считать работы Н.Р. Котена, И.Е. Робинсон и Г.Х. Краусса (26). Авторы высказали предположение, что контексты стереотипов влияют на коннотации последних. 12 стереотипов, характерных для негров, использовались в 3 контекстах: «негритянском», «американском» и «нейтральном». Результаты обработки при помощи метода семантического дифференциала показали, что в целом стереотипы в «негритянском» контексте оценивались как более активные, но значение их не менялось по сравнению с двумя другими контекстами.
В 1977 г. этими же авторами был проведен эксперимент, в котором 3 группы по 26 студентов в каждой оценивали по методу семантического дифференциала двенадцать прилагательных – стереотипов в вышеупомянутых трех контекстах. Эксперимент показал, что прилагательные, употребленные в «негритянском» контексте, характеризуются большей компактностью в семантическом пространстве по сравнению с другими контекстами.
Наиболее фундаментальной работой этих авторов является работа «Стереотипы: обзор литературы 1926 – 1968» (26), в которой авторы детально анализируют методы исследования национальных стереотипов. Анализ стереотипов ведется по 5 параметрам: единообразие, направленность, интенсивность, содержание и известность. По мнению авторов, конкретность значения стереотипа непосредственно зависит от имеющейся у индивида установки. Стереотип психологически воспринимается как таковой независимо от его положительного или отрицательного «потенциала». Они отмечают, что «стереотипы концептуализированы как гнезда слов в измеримом пространстве» Гнездо «скрепляется» именем стереотипизированной группы. Пространство стереотипов может быть как коннотативным, так и денотативным (26, 118). Приводятся примеры употребления различными этническими группами стереотипов, одинаковых в лексическом плане, но имеющих различную коннотативную ценность.
Н.Р. Котен, И.Е. Робинсон и Г.X. Краусс считают, что
«стереотипы не являются причиной поведения, но скорее направляют его» (там же).
Обусловливает поведение индивида уже имеющаяся установка на положительную или отрицательную реакцию, а лексический состав стереотипа служит лишь «проводником» поведения. Стереотипы являются моделями потенциального поведения, поэтому их исследование может быть полезным для разработки общей теории предрассудка (там же). Для этого необходимы широкие экспериментальные исследования с использованием самых различных методик.
Национальные стереотипы могут обладать большой устойчивостью. Исследования показали, что на протяжении 40 лет у американцев практически не изменились стереотипизированные представления о других народах (за исключением представлений о немцах, японцах и китайцах). Исследователи указывает, что
«чем больше социальное расстояние, тем больше различие в стереотипах» (26, 121).
Разновидностью национального стереотипа является понятие национального характера. Предпринимаются попытки дать научное определение этому понятию и выявить его когнитивную функцию. Вводится категория «базовой» личности, определяемой наряду с национальным характером как
«те склонности, представления, способы связи с другими, которые делают индивида максимально восприимчивым к определенной культуре и идеологии и которые позволяют ему достигать адекватной удовлетворенности и устойчивости в рамках существующего порядка» (30, 424).
Предпринимаются также попытки отграничить понятие стереотипа от понятия вообще. Дж. Гардинг считает, что
«когда понятие считают стереотипом, то неявным образом предполагается, что оно,
· во-первых, скорее простое, чем сложное или отвлеченное;
· во-вторых, скорее ошибочное, чем правильное;
· в-третьих, скорее получено из второстепенных источников, чем из непосредственного опыта, в роли представителя которого оно тем не менее предположительно выступает;
· в-четвертых, что оно, сопротивляясь новому опыту, не видоизменяется» (29, 423).
Релевантность этих четырех признаков стереотипа также является предметом дискуссий. Некоторые авторы подвергают сомнению «сверхупрощение атрибутов внешнего мира» (25, 424), считая, что многие стереотипы объективно передают признаки (свойства) реальности.
М. Яхода считает (31, 695), что единственное различие между стереотипом и понятием вообще сводится к субъективной априорности первого и гипотетичности второго. В отношении же других свойств стереотип не отличается от других высказываний. Критерием объективности стереотипов служит выявленное у них общее семантическое поле в том виде, как оно представлено у некоторых двух социальных групп, сравниваемых с третьей.